Она ничего не возражала. Просто ушла.
Холодное осеннее утро с проседью дождя окутало Москву. Татьяна Сергеевна проснулась от пронзительного сигнала будильника, потянулась, вылезла из-под тёплого пледа и, надев домашний халат, подошла к окну. Открыв штору, она увидела унылую картину: мелкий дождь, обнажённые ветви лип, серое небо всё как будто отразило её настроение.
Сегодня отмечали тридцатый свадебный юбилей Татьяны и Михаила. Но она не надейлась услышать поздравления: за последние годы муж почти забыл о любых датах, а если и вспоминал, то лишь после её мягких намёков.
Заварив чай, Татьяна села за кухонный стол и невольно вернулась мыслями к первому юбилею пятому году брака. Тогда Михаил пришёл с огромным букетом красных роз и билетами в Большой театр. После представления они зашли в ресторан, где он произнёс тост о вечной любви. Тогда ей казалось, что счастье будет длиться вечно.
Из спальни донёсся громкий храп. Михаил мог проспать до полудня: в последнее время он часто возвращался домой после полуночи, пахнущий табаком и спиртным, и от вопросов жены отвечал уклончиво: «задержался с коллегами», «важная встреча», «ты всё равно не поймёшь».
Татьяна вздохнула и начала готовить завтрак блинчики, которые в их молодости он хвалил как лучшие в мире. Может, аромат напомнит мужу о важной дате.
Около десяти утра в кухню вошёл сонный Михаил, не поздоровавшись, сразу направился к холодильнику.
Доброе утро, тихо произнесла Татьяна. Блинчики готова.
Нет времени возиться с блинами, буркнул он, наливая кефир. Василич звонил, попросил заглянуть, машину посмотреть надо.
У Татьяны в горле скатился комок. В глубине души она всё ещё надеялась на чудо.
Ты помнишь, какой сегодня день? осторожно спросила она.
Михаил замер на миг, потом пожал плечами:
Вторник, кажется. А что?
Ничего, ответила она, отвернувшись к окну, чтобы скрыть наворачивающиеся слёзы.
Он быстро допил кефир, бросил стакан в раковину и пошёл в ванную. Через двадцать минут уже собирался выйти.
Еду к Василичу, не жди меня к ужину, крикнул он, уходя.
Миша, сегодня тридцать лет, как мы сказались, не выдержала Татьяна.
Михаил остановился в дверях, морщась:
И что теперь? Парад устраивать? Тань, сколько можно с этими датами? Цветы нужны? Куплю, делов-то.
Не в цветах дело, а в том, что я думала, они важны и для тебя, прошептала она.
У меня дел полно, нет до сентиментальностей, раздражённо ответил он и хлопнул дверью.
Татьяна осталась одна в пустой квартире, убрала остывшие блины со стола и снова заварила чай. В памяти крутились счастливые мгновения, уже давно ушедшие в прошлое.
После обеда Татьяна решила прогуляться. Дождь прекратился, робкое осеннее солнце пробилось сквозь облака. Она шла по ЦПКиО, вдыхая свежий воздух и обдумывая свою жизнь.
Когда они познакомились, Михаил был весёлым молодым водителем городского автобуса, мечтал открыть собственный автосервис. Через полгода знакомства они поженились, родилась дочь Наташа. Жили скромно, но дружно: Михаил находил время для семьи, даже после тяжёлой смены.
С годами дело пошло в гору: открылся небольшой сервис, появились деньги, купили квартиру в Новом Характе, машину «Киа». Наташа выросла, окончила институт и поселилась в СанктПетербурге.
Но отношения холоднели. Сначала он задерживался на работе, потом исчезал вечерами. Татьяна терпела, не устраивала скандалы, веря, что всё изменится. Время шло, а ничего не менялось.
Задумавшись, она не заметила, как оказалась в небольшом кафе на Арбате. На душе было тяжело, и она решила выпить горячего шоколада. Внутри было уютно, за соседним столиком пожилая пара неторопливо ела пирожные, мужчина бережно вытирал крошки салфеткой, а женщина благодарно улыбалась. В этом простом жесте Татьяна ощутила давно забытую нежность.
Почему у нас всё распалось? думала она, помешивая шоколад.
Вечером она вернулась домой, включила телевизор, чтобы не чувствовать пустоту, и начала готовить ужин, как будто всё ещё ждёт мужа.
В девять вечера в дверь постучал сосед Пётр Иванович с бутылкой сухого красного.
Танечка, простите за поздний визит, улыбнулся он. Помню, ты говорила, что в начале ноября у вас с Михаилом годовщина.
Татьяна растерялась: они с Пётром были лишь добрыми соседями, иногда обменивались парой реплик в подъезде. Она даже не помнила, когда упоминала о юбилее.
Спасибо, Пётр Иванович, смущённо ответила она, приняв бутылку. Не ожидала…
Не хотел мешать, сказал он, просто знал, что Михаил часто в разъездах. С праздником.
Когда сосед ушёл, Татьяна держала в руках бутылку, осознавая, что чужой человек помнит её дату, а собственный муж даже не удосужился позвонить.
Близ полуночи появился Михаил, в воздухе пахло алкоголем, а на рубашке заметен яркокрасный след от губной помады.
Куда ты делась? спросила Татьяна.
А что, теперь отчитываться надо? огрызнулся он. С друзьями отмечали
Что за помада на твоей рубашке?
Какая помада? отмахнулся он. Василичевой дочке прижалась, когда здоровалась. Она же ещё ребёнок.
Василичевой дочке двадцать семь, а она красится только бордовой, спокойно возразила Татьяна. Здесь яркокрасный след.
Хватит уже с этой ревностью, взбесился он. Что за допрос?
Татьяна молча ушла в спальню, заперла дверь и легла. Сон не шел, мысли крутились о том, что их брак превратился в формальность, а они жили как соседи, но без дружелюбия.
Утром, когда Михаил спал на диване в гостиной, Татьяна позвонила дочери.
Наташенька, привет. Как ты? Как малыш?
Всё хорошо, мама, ответила Наташа. Димка растёт, уже ползает. Папа вчера не позвонил, забыл про годовщину?
Как видишь, грустно улыбнулась Татьяна. Слушай, мне нужно поговорить. Ты ведь просила, чтобы я приезжала помогать с внуком?
Конечно! Приезжай, будем рады! Димке будет приятно общаться с бабушкой.
Я приеду, сказала Татьяна твёрдо. Но не на неделю, а подольше. Возможно, перееду.
Мама, что случилось? встревожилась дочь.
Ничего особенного, ответила Татьяна. Просто очень устала. Я приеду через три дня.
После разговора Татьяна ощутила странное облегчение. Решение, которое зрело в ней годами, наконец оформилось: она больше не желала жить с человеком, который её не уважает.
Михаил проснулся ближе к обеду с сильной головной болью. Татьяна безмолвно положила ему таблетку и стакан воды.
Что ты такая хмурая? спросил он, морщась от боли. Всё ещё злишься изза вчерашнего? Прости, про эту дату забыл. Кто не ошибается.
Я еду к Наташе, спокойно сказала она. Хочу помочь с ребёнком.
Когда? спросил он без интереса.
Послезавтра.
Надолго?
Не знаю. Возможно, навсегда.
Михаил, собираясь проглотить таблетку, остановился с открытым ртом.
В каком смысле навсегда?
В прямом, ответила Татьяна, встречаясь взглядом. Я ухожу от тебя, Миша.
Чего это вдруг? нервно усмехнулся он. Изза годовщины? Я бы сейчас же купил тебе цветы, если так захотелось.
Не в цветах дело, а в том, что мы давно стали чужими. Ты живёшь своей жизнью, я своей. Мы лишь делаем вид, что семья.
Тань, ты чего? растерялся он. Мы вместе тридцать лет!
Поэтому я и ухожу, грустно улыбнулась Татьяна. Не хочу, чтобы ещё тридцать лет мучили друг друга.
Кто тебя мучает? возмутился он. Крыша над головой есть? Есть! Деньги приношу? Приношу! Что ещё надо?
Татьяна смотрела на раздражённого мужа и думала, как сильно он изменился, а может, просто перестал притворяться.
Мне нужно внимание, забота, уважение, тихо произнесла она. Хочу ощущать себя любимой, а не домработницей, стирающей рубашки с чужой помадой.
Опять ты за своё! взорвался он. Ничего не было!
Неважно, было или нет, ответила Татьяна. Важно, что мы стали чужими. Ты живёшь, будто меня нет. Я так больше не могу.
Подожди, нервно растрёпал волосы он. Ты серьёзно уходишь? А как же квартира, вещи?
Вещей мне мало, заберу только своё, а квартира пусть останется тебе. Мне важнее душевный покой.
И куда ты пойдёшь? К дочке под крыло? Ей нужна теща?
Наташа меня позвала, спокойно ответила Татьяна. Помогу ей с малышом, потом, может, работу найду. В большом городе возможностей много.
А я? Кто будет готовить, стирать, убирать?
Татьяна улыбнулась горько, понимая, что ответ прост.
Ты уже взрослый мужчина, Миша. Справишься. Или найдёшь когонибудь помоложе и красивее меня, кто будет терпеть твои выходки.
Последующие два дня Михаил делал вид, будто не верит в её решимость, то обещал измениться, то подбирал неуклюжие комплименты.
Тань, забудем всё, умолял он перед отъездом. Я постараюсь, честно. Пойдём в театр, в ресторан, съездим на море летом?
Татьяна уже всё решила. Сложила вещи в чемодан, оставив лишнее на потом.
Утром её встретило такси. Михаил стоял в дверях, нервно переставляя ноги.
Может, всё же останешься? спросил он, когда Татьяна уже собиралась выйти. Тридцать лет не шутка. Нельзя так бросать всё.
Прощай, Миша, тихо произнесла она, лёгким прикосновением к его плечу. Береги себя.
Она не спорила, не искала объяснений. Просто ушла.
В пути на вокзал Татьяна смотрела в окно такси, наблюдая знакомые улицы, и впервые за долгие годы ощущала свободу. Неясность будущего её не пугала, а напротив возбуждала, ведь гдето ждала новая жизнь.
На платформе её встретила Наташа с маленьким Димой. Малыш сразу обнял бабушку, и слёзы текли по её щекам не от грусти, а от облегчения.
Мама, ты плачешь? испугалась дочь. Что случилось? С папой поссорились?
Нет, дорогая, покачала головой Татьяна, целуя внука. Мы не ссорились. Просто я поняла, что иногда нужно уметь вовремя уйти.
Полгода спустя Татьяна устроилась воспитателем в детском саду, сняла небольшую квартиру рядом с дочкой и ощутила счастье, которого не знала годами.
Михаил иногда звонил, просил вернуться, но в его голосе не было искреннего раскаяния, лишь жажда привычного комфорта.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, Татьяна встретила на улице пожилую пару тех самых, что видела в кафе в день юбилея. Они шли медленно, держась за руки, тихо разговаривая. Проходя мимо, женщина улыбнулась Татьяне, а та ответила тем же.
Вот как выглядит настоящая любовь, подумала она, когда даже после многих лет рядом человек вызывает нежность, а не раздражение.
Дома Татьяна заварила чай, устроилась в кресле у окна, где лёгкий весенний дождь стучал по стеклу. На душе было тепло и спокойно. Она не жалела о своём решении. Иногда, чтобы обрести новую жизнь, нужно просто закрыть одну дверь и открыть другую. Ведь только отпустив прошлое, можно найти себя и научиться любить заново.
