«Я думала, ты в командировке» увидела я своего супруга в кафе с девицей
Я никогда не страдала паранойей. Не копалась в телефонах, не устраивала сцен ревности, не выискивала следы чужой помады на воротнике и не нюхала рубашки в поисках посторонних ароматов. Всю свою жизнь я строила на доверии, как на крепком фундаменте. Доверяла слепо, безоглядно, как дурочка. Просто верила.
Поэтому в тот злополучный вторник, забежав в кафе за бутылкой воды по дороге с работы, с тяжелыми пакетами из «Пятёрочки», я сначала не поверила своим глазам. За столиком у окна, залитый дневным светом, сидел мой муж. Дмитрий. Тот самый, который утром целовал меня на прощание, бормоча что-то о срочной командировке в Питер и важных переговорах.
Первая мысль, наивная, как котёнок: «Коллега. Встреча отменилась, и он заскочил перекусить с сотрудницей».
Вторая, уже холодная, как змея: «Странно Он же должен быть в самолёте. Или уже в питерском офисе».
Третья, ударившая под дых, когда я заметила, как его рука лежит поверх её изящных пальцев, а его взгляд тот самый, утраченный, влюблённый, который когда-то принадлежал только мне: «Изменяет?»
Мир сузился до их столика. Звуки кафе звон посуды, смех, шипение кофемашины растворились. Ноги сами понесли меня вперёд, будто по скользкому льду. Я шла, чувствуя, как лицо каменеет, а пальцы впиваются в пакеты так, что пальцы побелели.
Я думала, ты в Питере, прозвучал мой голос, плоский, как доска.
Дмитрий дёрнулся, будто его ударило током, и резко обернулся. Его лицо, секунду назад спокойное, исказилось от ужаса. Он побледнел, как мел. Девушка хрупкая блондинка в модном свитере испуганно посмотрела на меня, потом на него, и я увидела, как по её лицу пробежала тень понимания.
Анечка его голос сорвался на шёпот. Он начал вставать, задев стол, и стакан с водой громко звякнул.
Сиди, прошипела я, и сама удивилась этому низкому, ледяному тону. Внутри бушевала буря, но снаружи я была спокойна, как статуя. Так ты в командировке или нет?
Повисла тягучая пауза, будто воздух застыл. Девушка сжала губы и уставилась в стол, словно надеясь провалиться.
Нет, выдавил он, и это слово повисло между нами, как грязное бельё. Я это не то, что ты подумала
Понятно, отрезала я, переводя взгляд на блондинку. Её глаза блестели от слёз. «Интересно, она тоже не знала?» мелькнуло у меня в голове. Как тебя зовут? спросила я, и голос прозвучал металлически твёрдо.
Катя, прошептала она.
Катя, сколько тебе лет?
Двадцать два, выдохнула она.
Двадцать два. Всего на десять лет меньше меня. Но разница казалась пропастью. Её мир это спортзал, кафе с подружками и лёгкие романы. Мой ипотека, быт и отложенные планы на детей, которые мы откладывали «на потом».
И давно вы с моим мужем? продолжила я.
Она растерянно посмотрела на Дмитрия. Тот сидел, уставившись в чашку кофе, будто надеясь, что она его поглотит.
Три месяца, тихо ответила она.
Три месяца. Цифра ударила по вискам. Я мгновенно вспомнила: именно тогда у него участились «командировки». Именно тогда он стал пропадать в телефоне, уходя в другую комнату для «важных звонков». Я чуяла неладное, но гнала от себя дурные мысли. Ведь это же Дима. Мой Дима.
Ладно, сказала я и с грохотом поставила пакеты на их столик. Дмитрий, вставай. Мы идём домой. Сейчас.
Аня, давай объясню начал он, но в голосе не было уверенности.
Встал! мой крик заставил оглянуться соседей.
Он покорно поднялся, походка была неуверенной. Катя схватила сумку:
Я я пойду
Сиди, бросила я ей через плечо. Вы ещё поговорите. Обстоятельно.
Мы вышли на улицу. Я шла впереди, не оглядываясь, чувствуя его за спиной виноватого, раздавленного. Сели в мою «Ладу». Я резко завела мотор, и мы поехали. Молча. Это молчание было громче любого скандала.
Только когда мы приехали домой и я заглушила двигатель, я заговорила, глядя в лобовое стекло:
Собирай вещи и съезжай. К родителям, к друзьям, к ней мне всё равно. У тебя два часа.
Аня, давай поговорим его голос дрожал.
О чём? я повернулась к нему. О том, что три месяца ты врал мне, глядя в глаза? О том, что я, как дура, верила в твои «командировки»?
Я не хотел тебя ранить
Но ранил. Блестяще. Собирай вещи.
В квартире воздух пах им его одеколоном, его присутствием, которое теперь было чужим. Он, как зомби, начал складывать вещи в сумку. Я стояла в дверях и смотрела, как он механически берёт свои рубашки, носки, свитер, который я ему подарила на Новый год.
Ань он обернулся. Я не хотел, чтобы ты узнала так
А как? Чтобы я застала вас в нашей постели?
Я просто запутался, он сжал свитер в руках.
Я рассмеялась. Это был сухой, безрадостный звук.
Три месяца, Дима. Ты не запутался. Ты сделал выбор. Каждый день.
Он замолчал, застегнул сумку.
Я уйду, сказал он глухо. Но знай я люблю тебя. Только тебя.
Я указала на дверь.
Пока, Дима.
Когда дверь закрылась, внутри что-то сломалось. Я упала на диван, вжалась лицом в подушку, которая ещё хранила его запах, и разрыдалась.
Семь лет. Лучшие годы. Четыре из них в браке. Наша ипотека, наши планы на детей, которые он откладывал, говоря: «Давай сначала встанем на ноги». И всё в труху. Из-за девочки с пустым взглядом.
Я позвонила подруге Оле.
Оль он мне изменял. Три месяца. С какой-то Катей.
Что?! Этот козёл! Сиди, я еду!
Через полчаса Оля уже сидела рядом, обняв меня.
Рассказывай всё, сказала она.
Я рассказала. Всё. До последней детали.
Всё кончено, прошептала я.
Решать тебе, вздохнула Оля. Но сначала остынь.
Я уснула одна в нашей кровати. А утром проснулась с новым чувством яростью.
Я заблокировала его номер. Нашла Катю в соцсетях и написала:
«Катя, привет. Это Аня, жена Дмитрия. Давай поговорим.»
Она ответила быстро: «Да. Когда?»
Мы встретились в том же кафе. Она была без макияжа, в простых джинсах.
Он говорил, что вы давно в разводе, выпалила она. Что ты не хочешь его видеть
Я усмехнулась.
Мы жили вместе до вчерашнего дня.
Она побледнела.
Боже какой же он подлец
Ты не виновата, сказала я. Он обманул нас обеих.
Что мне теперь делать? её голос дрожал.
Беги от него, ответила я.
Мы разошлись.
Прошло время. Дмитрий пытался вернуться, но я была непреклонна. Мы развелись. Квартиру продали, деньги поделили.
Будь счастлива, Аня, сказал он у ЗАГСа.
Постараюсь, ответила я.
Я шла по улице и вдруг почувствовала лёгкость. Как будто с плеч сняли тяжёлый груз.
Да, было больно. Но сквозь боль пробивалось что-то новое вера в себя.
Потому что впервые за долгие годы я выбрала себя.
