Каждый день официантка тайно подкармливала одинокого мальчика, пока в одно утро у ресторана не выстроились четыре чёрных внедорожника, и внутрь не вошли военные с письмом, от которого замер весь город.
**Обычные дни Анастасии**
Анастасии Соколовой было двадцать девять, и она работала официанткой в “Уютном дворике”, маленьком кафе, зажатом между магазином хозяйственных товаров и прачечной в тихом уголке Тверской области.
Её дни шли по накатанной: просыпаться до рассвета, идти три квартала до кафе, завязывать выцветший синий фартук и встречать утренних посетителей с улыбкой.
Никто не знал, что за этой улыбкой скрывалась тихая тоска.
Она снимала крошечную однокомнатную квартиру над местной аптекой. Родители погибли, когда она была подростком, а тётя, которая её воспитывала, давно переехала в Сочи.
Кроме редких праздничных звонков, Анастасия была почти всегда одна.
**Мальчик в углу**
Однажды утром в октябре она впервые заметила его мальчика лет десяти.
Он всегда занимал дальний столик, подальше от дверей, с раскрытой книгой и рюкзаком, слишком большим для его худенькой фигуры.
В первый день он заказал только стакан воды. Анастасия принесла его с улыбкой и трубочкой. Он кивнул, даже не подняв глаз. Второй день был таким же.
К концу недели она поняла: он приходил ровно в 7:15, сидел сорок минут и уходил в школу так и не поев.
На пятнадцатый день Анастасия поставила перед ним тарелку с блинами, будто случайно.
Ой, простите, небрежно сказала она. На кухне остались лишние. Лучше ты их съешь, чем мы выбросим.
Мальчик поднял взгляд, в его глазах читались голод и недоверие. Анастасия просто отошла. Через десять минут тарелка была пуста.
Спасибо, прошептал он, когда она вернулась.
Так родилась их негласная традиция. То блины, то яичница с гренками, то овсянка в холодные утра. Он никогда не спрашивал, никогда не объяснял но всегда съедал всё.
**Тихие вопросы и нежеланные комментарии**
Кто этот мальчик, которого ты подкармливаешь? однажды спросил Николай, бывший почтальон. Не знаю, тихо ответила Анастасия, вытирая стойку. Но он голоден.
Прошло четыре месяца. Никто больше не спрашивал.
А потом машины.
Четыре чёрных внедорожника у входа. Ботинки по асфальту. Двери распахнулись, и вошли люди в форме, с позолочными погонами и письмом в перчатках.
Они прошли прямиком к Анастасии.
Вы кормили наследника, сказал старший, голос твёрд, но в глазах благоговение. Он не должен был быть здесь. Но он сказал, что вы единственная, кто смотрела на него, как на человека.
Из машины вышел тот самый мальчик. Теперь в строгом костюме, но всё с той же книгой в руке.
Я рассказал им про блины, сказал он, подходя. И про трубочку.
Анастасия стояла, не в силах пошевелиться.
Мы уезжаем, добавил он. Но вы должны поехать с нами.
Город затаился.
А она просто достала из-под стойки свой потрёпанный фартук, взяла его за руку и прошептала:
Пойдём. Только сначала скажи, как тебя зовут.
Михаил, ответил он. А теперь спасибо, что назвала меня просто мальчиком.
