Авдотья сидела на кухне в пустом свете лампочки, глядя в заоконную тьму. Чего ждала там увидеть? Андрея? Половина одиннадцатого. Если бы курила вот сейчас бы затянулась. Надо попробовать как-нибудь.
Сколько можно не замечать очевидного? Или он посчитал её совсем глупой, поверит сказкам про работу? Не такой у него труд, чтобы засиживаться до ночи. Дождется и спросит прямо.
Однажды вызвала такси, поехала к офису. Решила ужин привезти. Огромное здание стояло темным, лишь дежурный светок у входа маячил. Долго жала на звонок, пока не показался заспанный сторож. Он отчаянно махал руками, отгоняя.
Мужа жду! Он на работе! Еду привезла! кричала Авдотья, поднимая пакет с контейнером. Сквозь толстое стекло голос глухо рождался.
Никого! Не полагается! Уходите, полицию вызову! проорал в ответ старик-охранник.
Муж задерживается? спросил водитель, когда Авдотья села обратно.
Да, работает, подтвердила она.
Все так говорят, усмехнулся шофер.
Авдотья повернулась, взглянула так, что ухмылка тут же сбежала с его лица.
Извините. От таких красавиц мужчины не сбегают, процедил он.
Комплимент сомнительный, но приятно.
Муж пришел спустя десять минут после ее возвращения. Не стала спрашивать. Стыдно за срыв, за поездку. Но назавтра Андрей явился темнее грозовой тучи и устроил скандал.
Что устроила? Шпионишь? Не доверяешь? Зачем приехала? На посмешище выставила! Начальник как щенка отчитал! Все в отделе ржут! Шаг в офис и ты труп!
А что делать? Каждый день до ночи! Ты изменяешь?
Буду изменять, если не отстанешь! Мужик я, имею право с друзьями расслабиться? Отчитываться не обязан! орал муж. И отродясь никому не звонить!
Вот так. Она еще и виноватой осталась. Но какое-то время он приходил вовремя. А теперь снова. «Жить невмочь. Люблю же, жду, волнуюсь. Так устала ждать. Если молчит значит, прячет. Незнанье хуже горькой правды…»
А ведь когда-то любили. Дышать друг другом не могли, считали минуты до встреч. Андрей всех бойцов отвадил от нее. Буквально на руках носил. Куда все делось? А прошло-то одиннадцать лет…
«Зря Мишку к бабке на все лето спровадила? При нем Андрей не наглел бы. Да и мне легче с сыном. Но что ему делать в городе-жаровне? Там бор, река, воздух, свой огород…»
Щелкнул замок. Авдотья вскочила, хотела выбежить сдержалась, села опять.
Андрей разделся, увидел свет на кухне и зашел. Стоял в дверях, глядел на жену, как на докучливую муху: раздражает, но согнать не получается.
Опять на работе засиделся? Двойную зарплату должны выдать за такое рвение. Авдотья прямо впилась в него глазами.
***
Андрей
Андрей разглядывал жену. «Красива, как прежде. Чуть полнее, да к лицу. Глаза же потухли. Друзья завидуют бабе. А я глух к ее красе давно, не тянет. А иные, и похуже, будоражат. Приятно, когда оглядываются на нее, да и все. У всех так?
Господи, спросила и ждет вранья. Вправду верит? Не замечает? Боится правды узнавать? Может, не томить, выложить все? Да что выложить-то? У директора новая помощница, отшивала всех. Спорили, кто клепанет ее. Потом всем надоело. У меня азарт проснулся…»
До нее тетки тоже были. Стоило шевельнуться почти все сдавались. Природа не обидела ростом, статью, харизмой, лицом. Мяса в зал таскает, в форме держит. Силенок не прикладывал, охмуряя. Получил и вбок. А с Кристиной не то. Долго держала оборону, его тоже. Тут принцип обязан совладать.
Раз у нее колесо спустило, только отъехала от офиса. Он тут как тут. Остановился, подошел, помог предложил. Не ломалась.
Колесо поменял, проколотое в мастерскую повез заклевать. Весь в мазуте. Кристина позвала к себе отмыться. Квартирка рядышком.
Маленькая, уютная. Пока руки в ванной мыл, разглядывал скляночки с кремами, нюхал. Вышел кофе уже ждал.
Еле сдержался, чтоб не пригнуть, не выцеловать. Не стал давить. Ушел, хоть не хотелось. Знавал так вернее.
Так и вышло. Неделю лишь «з
Она не выдержала первая, позвала его помочь книжную полку собрать, и тогда, уходя, он позволил себе поцеловать её, почувствовав ответное прикосновение, но снова сдержался, зная теперь она сама позовёт без причины, и так оно и случилось, к его странному разочарованию, будто всё было просто и обыденно, а не тайна, ради которой стоило так бороться.
