Да ты что, Наденька?! Быть такого не может! Антонина Сергеевна так громко хлопнула ладонью по столу, что подпрыгнули кружки с недопитым чаем. Уверена, что это он? Может, ошибаешься?
Мама, да я тебе говорю! Надя нервно курила, стряхивая пепел в стоящую на полу банку. Видела его собственными глазами возле почты, разговаривал с Петром Семёновичем. Постарел, конечно, весь седой, но это точно он, наш Ваня. У меня ноги подкосились!
Господи помилуй… женщина опустилась на стул, прижимая руку к груди. Давай скорее корвалолу! Быстрее!
Надя бросилась к шкафчику, но так тряслись руки, что не могла открыть флакон.
Мам, успокойся! Может, он просто проездом. По делам заскочил…
Каким делам?! Антонина Сергеевна залпом выпила лекарство, сморщившись. После всего, что было? Думал, мы забыли? Простили?
В прихожей хлопнула дверь, раздались тяжёлые шаги. Женщины замолчали. На кухню вошёл Николай Фёдорович, муж Антонины Сергеевны, снял потрёпанную фуражку и повесил на вешалку ветровку.
Что вы тут как заговорщицы? проворчал он, направляясь к раковине мыть руки. Лица у вас… Кто-то умер?
Коля… Антонина Сергеевна с трудно сглотнула. Ванька вернулся.
Мужчина замер. Вода текла из крана, а он стоял с намыленными ладонями и смотрел в окно.
Врёшь, прошептал он.
Надя видела. У почты стоял.
Николай Фёдорович медленно смыл пену, вытер руки полотенцем. Лицо его стало каменным.
Значит, осмелился показаться, подлец. Думал, время залечило раны? Как бы не так! Он сел за стол, налил себе чай из заварника. А Ольга знает?
Откуда ей знать? Она с утра в огороде копается, Надя потушила сигарету в пепельнице. Сказать ей?
Сказать?! взорвался Николай Фёдорович. Ты видела её вчера? Как она радовалась, что внучку в институт приняли? Впервые за десять лет по-настоящему улыбалась! И ты хочешь всё это разрушить?
Антонина Сергеевна тяжело вздохнула, стала собирать со стола крошки в ладонь.
Коля, но если он правда приехал, она же сама его увидит. Наш городок маленький, не спрячешься. Лучше мы ей скажем…
Господи, как же так вышло… мужчина потер переносицу. Жили спокойно, Ольга вроде оправилась, Дашенька растёт умницей… А тут он…
Надя подошла к окну, выглянула во двор.
Может, он не к нам? Может, по делам приехал? Едва ли…
Какие дела?! фыркнул отец. Какие у него тут дела? Все свои дела он закрыл десять лет назад, когда сбежал, как последний трус!
В это время скрипнула калитка, и во двор вошла Ольга Валентиновна, младшая дочь Николая Фёдоровича. Высокая, статная, несмотря на свои сорок три года, она несла ведро с морковью. Волосы, собранные в пучок, выбивались из-под платка, щёки горели от солнца.
Урожай отменный! крикнула она ещё с порога. Мама, посмотри, какая морковь! Сейчас почищу, зажарю с лучком!
Войдя на кухню и поставив ведро у раковины, она сразу почувствовала напряжение.
Что случилось? насторожилась Ольга Валентиновна. Вы все какие-то странные…
Антонина Сергеевна и Надя переглянулись. Николай Фёдорович сидел, уткнувшись в чашку.
Оленька, присядь, мягко сказала мать.
Мам, ты меня пугаешь. Что-то с Дашей?
С Дашей всё хорошо. Она в читальне. Оля… Ваня приехал.
Ольга Валентиновна медленно опустилась на стул. Лицо её побелело, руки легли на стол.
Когда? только и спросила она.
Надя его сегодня видела. У почты, Антонина Сергеевна осторожно погладила дочь по руке. Доченька, как ты? Может, валокордина?
Не надо, Ольга покачала головой. Всё в порядке. Просто… не ждала. Думала, он никогда не вернётся.
Да и не стоило ему возвращаться! не выдержал Николай Фёдорович. Нечего ему здесь делать! Своего натворил пусть там и живёт, куда сбежал!
Папа, хватит, тихо попросила Ольга. Это всё в прошлом.
В прошлом?! отец вскочил со стула. А ты думаешь, я забыл, как ты по ночам ревела? Как Дашка спрашивала, где папа? Как ты одна всё тянула? Работа, ребёнок, хозяйство… А он где был? Где?!
Коля, успокойся, Антонина Сергеевна встала, пытаясь усадить мужа. Не кричи так. Люди услышат.
А пусть слышат! Пусть знают, какой он…
Хватит, папа, Ольга поднялась, подошла к окну. Я понимаю, ты переживаешь. Но криком делу не поможешь.
Она стояла, глядя на огород, где ровными рядами росли кабачки, свёкла, лук. Все эти годы она вкладывала душу в эту землю, в дом, в дочь. Жила тихо, размеренно. Работала в местной школе учительницей, растила Дашу, помогала родителям. Никого не подпускала близко, хотя сватались не раз. Не могла. Что-то внутри окаменело тогда, десять лет назад, когда он ушёл.
Надя, а он сильно изменился? вдруг спросила Ольга, не оборачиваясь.
Сестра замялась.
Ну… постарел, конечно. Седой. Худой. Одежда дорогая, видно, дела идут хорошо.
Значит, не бедствует, сухо заметила Ольга.
Олечка, осторожно начала мать, а ты… думала, что он может прийти? Поговорить захотеть?
Не знаю, мама. С одной стороны, хочется услышать, где был все эти годы. С другой страшно.
Калитка снова скрипнула. Во двор вбежала девушка лет семнадцати, стройная, светловолосая, вылитая мать.
Бабуля, дедуля! закричала она с порога. Мам! Ты только подумай, что мне Танька Кузнецова сказала!
Даша влетела на кухню, раскрасневшаяся, возбуждённая.
Говорит, моего отца в городе видели! Десять лет прошло, а она его узнала! Уверя Да, это правда, тихо ответила Ольга, глядя дочери прямо в глаза.
