12мая2025г.
Сегодня я вновь задумалась о том, как лето превращает наш быт в нескончаемую очередь ожиданий. Я, Алёна, никогда не любила жару, но не от жары. Всё дело в том, что летом Евгений почти исчезает из дома. Он везёт свой грузовик по всей России, доставляя товары из Одессы в Новосибирск, и почти не возвращается к нам.
Мы уже семь лет в браке, и, признаюсь, жизнь с ним почти без скандалов. Я благодарна ему за то, что он не испугался взять меня и маленького сына Олега, которому тогда было чуть больше года. Отец мальчика, Антон, когда узнал о моей беременности, сразу исчез из моего поля зрения: звонки игнорировал, дверь не открывал. Я пришла к нему на работу, просто хотела увидеть его глаза, а он, увидев меня, задрожал так, что я не удержалась от смеха: «Не переживай, Антон, мне ничего от тебя не нужно, это не твой ребёнок». Он, с облегчением, крикнул: «Я знал!», и, обернувшись к сослуживцам, добавил: «Ты хотела на меня чужого ребёнка повесить, не выйдет!». Я спокойно ответила: «Это не твой ребёнок, а мой. У таких, как ты, родных детей нет, всё для них чужое». Он задыхался, не зная, что сказать, а коллеги отвернулись в сторону. Я ушла, решив больше никогда не видеть того, кого когдато считала любимым.
Когда Олегу исполнилось шесть месяцев, я попросила мать, получающую пенсию по инвалидности, присмотреть за ребёнком, а сама вернулась на работу в мебельный магазин, где меня с радостью приняли обратно. Там я и познакомилась с Евгением Волковым, который привозил нам мебель с фабрики. Сразу же рассказала ему о сыне, и он, не смущаясь, серьёзно сказал: «Давай поженимся, родишь ещё мальчика, а потом и девочку. Я детей люблю». Я была ошеломлена таким быстрым предложением, хотя ещё не была готова к свадьбе, но решил согласиться он симпатичный, серьёзный и зарабатывает хорошо, ведь работает на своей машине. Моя мама часто болеет, и я не могла уверенно оставаться одна с Олегом.
Через три месяца я стала Алёновой. Замуж за Евгения оказалось легче, чем я думала. Он трудолюбив, не ревнует и, главное, не создаёт поводов для ревности. Я была верной женой и надеялась, что и он не будет искать сторонних отношений. Однажды, спросив его прямо, не изменяет ли он, он рассмеялся и сказал, что подумает об этом, только если я начну ходить в старом рваном халате. Я успокоилась: дома я никогда не стану в таком халате.
Так прошло семь лет. За это время Евгений купил ещё один грузовик и стал ездить по всей стране, зарабатывая прилично, но дома бывал редко. Я открыла собственный мебельный магазин, заполняя пустоту работой. Олегу уже восемь, он хороший, добрый мальчишка, занимается спортом и имеет несколько медалей. Он любит Евгения, хоть и знает, что тот не его биологический отец, и старается, чтобы папа гордился им.
Но у нас так и не получилось завести второго ребёнка. Пять лет назад мы прошли обследования, и врачи сказали, что, скорее всего, у нас банальная несовместимость. Я отнеслась к этому спокойно у меня уже есть сын, но чувство вины перед мужем не покидало меня. Я обещала ему ребёнка. Когда он понял, что общих детей не будет, его настроение упало, но спустя пару лет он снова оживился, стал заботливее, интересовался делами магазина и успехами Олега. Я была рада, что он принял эту ситуацию и вернулся к прежней жизни.
Родители Евгения живут в деревне, в ста километрах от нашего поселка. Часто он остаётся у них ночевать, а я слегка обижалась, ведь он проводит больше времени с ними, чем дома. Но успокаивала себя тем, что Нина Степановна и Иван Сергеевич уже в возрасте, им за шестьдесят, а их старый дом часто нуждается в помощи. Я не ссорилась с мужем изза этого, помня, как два года он был в подавленном состоянии.
В один майский вечер меня охватила тревога. Может, изза того, что летом Евгений почти не приезжает? Я позвонила ему: «Евгений, где ты? У родителей? Почему голос такой? Чтото случилось? Прости, если обидела». Его голос был необычайно холоден. Я почти расплакалась, глядя на гаснущий экран телефона. Я не знала, что делать, поэтому отвезла Олега к бабушке, а сама поехала в деревню к родителям Евгения.
Поздно вечером я пришла к их дому, но грузовика уже не было. Нина Степановна, удивлённо смутившись, всё же открыла дверь, пригласила меня к столу, где мы попили чай. Иван Сергеевич спал, поэтому разговор был тихим. Я хотела рассказать о своей тревоге, когда из комнаты вышла маленькая сонная девчушка лет трёх, с голубыми глазами, похожая на Ивана и Евгения. Она терла глаза, хныкала и звала маму. Нина Степановна сразу взяла её на руки и начала убаюкивать, напевая простую колыбельную.
Я спросила, откуда эта ребёнка. Нина Степановна поспешно ответила: «Это дочь нашей родственницы Люды. Она погибла несколько дней назад, и мы приютили Катеньку». Я спросила, не тяжело ли им? Каков её отец? В этот момент вышел Иван Сергеевич, разбудившийся от крика малыши. Я подошла, поцеловала его в щёку и прошу прощения за пробуждение. Мы поговорили, и я попросила ночевать у них, чтобы присмотреть за Катенькой.
Ночь прошла без сна я гладила её светлые волоски, чувствуя, как решается мой внутренний конфликт. На рассвете я услышала, как рядом с кроватью стоит Евгений. Он посмотрел на меня и на спящую девочку, глаза его были полны тревоги.
Евгений, прошептала я, возьмём её? Пожалуйста, я смогу её вырастить.
Он резко отвернулся и вышел. Я бросилась за ним в двор, где он сидел под старой берёзой, слёзы текли по щекам.
Прости меня, тихо сказал он, за что? удивилась я. Ты не хочешь её забрать? Я понимаю, что ты хотел своего ребёнка, но судьба сложилась иначе. Она напоминает тебя, и будет нашей.
Он закрыл глаза, стиснул зубы: Она похожа на меня, потому что она моя дочь. Прости. Я люблю тебя, правда. Всё случилось один раз, глупо и случайно. Люда жила с бабушкой в соседнем селе, я ездил к ней на юбилей, а потом она объявила, что беременна, и я согласился помогать, но не жениться. Когда она привезла Катеньку, я отказался её принимать, боясь реакции родителей, но они уже пожилые.
Я была ошеломлена. Не ответила ему, пошла к спящей девочке, села рядом, попыталась не ненавидеть её, но в её лице видел лишь отражение Евгения. Я заплакала, закрыв лицо ладонями, и вдруг почувствовала тёплое прикосновение руки. Девочка посмотрела на меня большими голубыми глазами и улыбнулась: Не плачь, я тебя не обижу. Давай заплету тебе косичку.
Я перестала плакать, приняла её в объятья и тихо шепнула: Я научусь заплетать косички, обещаю.
По решению суда мы удочерили Катеньку. Олег был рад, сказав, что теперь будет её защищать как старший брат. Евгений перестал дальнобойные рейсы, мы с ним стали вместе вести магазин и вскоре открыли ещё один.
Я не забыла его измену, но простила, видя, как искренне он раскаивается. В конце декабря мы вернулись домой после новогоднего утренника. Катя получила огромную коробку конфет от Деда Мороза, подбежала к отцу, обняла его и шепнула: Папа, я попросила у Деда Мороза ещё одного братика или сестричку.
Евгений испугался и ответил: Малыш, это невозможно, попроси чтонибудь другое.
Я улыбнулась: Как же можно отказать такой замечательной девочке? Он замёр, а я рассмеялась и кивнула. Олег, вернувшийся с тренировки, увидел, как папа крутит маму на руках, а сестрёнка, испачканная шоколадом, сидит на диване. Олег сел рядом, взял у неё конфету и сказал: Какие у нас классные родители, правда, сестрёнка?
