**Она лучше знает**
Для Галины Петровны тот октябрь, когда Миша женился на Светлане, стал чёрной полосой. Она не замечала алых кленов за окном, не слышала шелеста опавших листьев. Видела только, как её мальчик, её гордость, её смысл, ускользает в руки этой Светки.
Будущую невестку она возненавидела сразу. Слишком уверенная в себе, слишком упрямая. Смотрела в глаза, не опуская взгляда, спорила. А главное с ребёнком. Да ещё и без отца. «Пристроилась к моему Мишутке, теперь и её дитё на шее сидеть будет», думала Галя, сжимая кулаки.
А ведь была другая. Ольга.
Дочь коллеги. Та самая, с которой Галина Петровна уже мысленно расписала их с Мишей жизнь. Скромная, тихая, послушная. Работала бухгалтером в хорошей фирме. И главное понимала, какая связь между матерью и сыном. Ольга даже как-то сказала: «Галина Петровна, я всегда буду прислушиваться к вам вы же знаете его лучше всех». Вот какие слова должны звучать!
А эта Светлана! С ней невозможно было договориться. На все советы как варить Мише борщ, как главить его рубашки отвечала вежливо, но твёрдо: «Спасибо, мы сами разберёмся». Это «сами» резало Галину Петровну, как нож. Она же мать! Она знает лучше!
***
В доме у Светланы радости тоже не было. В свои почти тридцать она жила с родителями, растила дочь и, конечно, мечтала о любви. Миша предложил переехать к нему почти сразу через месяц после знакомства, правда, сначала без ребёнка. А через пару месяцев и в загс позвал мол, нашёл свою половинку и готов к семье.
Светлана была на седьмом небе. Это были те самые чувства, о которых она читала в романах. Когда подруги осторожно намекали, что Миша не готов к браку, она злилась. Она верила, что сможет его согреть, сделать счастливым, помочь «раскрыться».
За месяц до свадьбы она сидела на кухне у матери. Та пила чай и смотрела на дочь с грустью.
Света, ты же видишь, какой у Миши характер начала она осторожно.
Мам, он просто ранимый! тут же вскинулась Светлана. Его никто не понимал. А я понимаю.
Дело не в понимании, дочка. Он привык, что за него всё решают. Ты готова тянуть его, его мать и свою дочь?
Он отцепится от мамы, когда у нас будет своя семья! уверенно ответила Света.
Сестра Катя высказалась прямее. После вечера, где Миша два часа жаловался на бывшего начальника, не дав никому вставить слово, она отвела Свету в сторону:
Твой Миша законченный эгоист. Ты это вообще видишь?
Он просто расстроен! Ты не знаешь, каким он бывает нежным!
Ты его придумываешь, покачала головой Катя. Брак это не про нежность, а про то, кто будет мыть посуду и принесёт тебе таблетку, когда ты болеешь.
Светлана не слушала. Ей казалось, все просто завидуют. Они с Мишей почти не ссорились. Ей нравилось обустраивать быт, готовить для него. Да и командировки его только разжигали тоску. На мнение окружающих она плевала. А попытки свекрови лезть в их жизнь просто игнорировала слава богу, у Миши была своя квартира.
***
Если бы Галина Петровна могла, она бы запретила сыну жениться. Но всё случилось слишком быстро. Надежда, что через пару месяцев он бросит Светку, не оправдалась. Да ещё и родня невесты влезла в организацию свадьбы. Галина отказалась участвовать. Она была единственной со стороны жениха и злорадствовала: пусть родители невесты тратятся.
На свадьбе она не сводила глаз с молодых. Видела, как Светлана смотрит на Мишу влюблёнными глазами. «Ненадолго, думала свекровь. Наиграется и сбежит. Миша с ней не уживётся».
После свадьбы Светлана забрала дочь и стала строить семейную жизнь. Галина Петровна жила в другом районе, но звонила и приезжала так часто, что начала доводить невестку. Критиковала всё. Миша мать не перечил. А может, не умел. Видя, как Светлана пытается его «перевоспитывать», свекровь кипела от злости.
Когда Миша потерял работу, мать удвоила напор. Звонила ежедневно. Приходила без спроса с пирогами, проверяла холодильник.
Ой, Мишенька, ты же любишь носки в полоску. Света, почему не купила?
Мам, хватит, бурчал Миша, но носки надевал мамины.
Светлана прозревала медленно. Во-первых, она проигрывала свекрови в готовке и уборке. Во-вторых, ей пришлось работать больше «временная» безработица Миши затянулась на полгода. Он ждал выплат от развалившейся фирмы, не искал работу, верил, что мир сам упадёт к его ногам. Жили на её зарплату и сбережения.
Однажды, когда не хватило даже на хлеб, Миша легко предложил:
Позвони маме, займём до зарплаты.
Света остолбенела.
Миша, мы взрослые люди. Может, всё-таки поищешь работу?
Ты в меня не веришь? лицо его исказилось. Я не пойду куда попало! Или хочешь, чтобы я мешки таскал?
Галина Петровна ловила каждую его жалобу и раздувала из мухи слона:
Она тебя не ценит, сынок. Я же говорила. Вот Олечка бы так не поступила.
Она рисовала мир, где Мишу ждут и любят. В отличие от мира Светланы, полного упрёков. Миша молчал. Кивал матери, когда та ругалась за грязную посуду. А после её ухода срывался на жену: «Почему ты не можешь просто убраться, чтобы к тебе не придирались?!»
Светлана злилась, спорила. Но упиралась в стену. Миша слушался мать. Он хотел быть главным в семье, но с детства знал: главная мама. Её слово закон. В кризис он бежал к ней. Потому что она решала. Давала. Была надёжной гаванью. Отец, мучимый виной, откупался велосипед, мотоцикл, машина, потом и квартиру купил.
Ещё до измены Света поняла: вышла замуж за ребёнка и обречена конкурировать с его матерью. Поэтому, когда ей прислали пикантное видео, даже выяснять не стала. Собрала вещи и ушла.
Галина Петровна, узнав новость, вздохнула с облегчением. Наконец-то этот дурацкий брак развалился. Её мальчик снова с ней.
Первым делом она принялась утешать:
Ничего, сынок. Она сама виновата. Не создала уюта. Если мужчине дома хорошо, он так не поступает. Мама с тобой. Вот увидишь, всё будет как раньше. Я и уберу, и приготовлю. А там, глядишь, и Оленька заглянет. Она ведь тебя всегда любила.
***
Светлана, хоть и ушла решительно, была разбита. В её семье почти не было разводов, и брак, продлившийся два года, казался позором. Она ждала уговоров «потерпи», «прости», «сохрани семью». Но их не было.
И тут случилось неожиданное.
Когда она, рыдая, сказала матери: «Всё, я подаю на развод», та просто ответила: «Хорошо, приезжай, комната ждёт».
Вечером, когда Света выложила всю правду, мать не перебивала.
Разводись, дочка, тихо сказала она. Миша хоть раз за эти годы пошёл тебе навстречу?
Ни разу Но ты не будешь меня отговаривать?
Нет. Он не изменится. Ты готова нянчить его всю жизнь?
То же сказала сестра: «Наконец-то!» Даже бабушка, прожившая с дедом полвека, поддержала. Отец, обычно строгий, хлопнул кулаком по столу: «Молодец, что не стерпела!»
И тогда в Свете вскипела другая злость. Она пришла к матери, готовая к ссоре.
Почему вы молчали?! выкрикнула она. Вы же всё видели! Почему не остановили меня?! Вам было наплевать?!
Мать посмотрела на неё с усталой любовью:
Светка, моя девочка. А что бы изменилось? Если бы я встала на колени перед ЗАГСом, ты бы послушала? Или затаила бы обиду на всю жизнь?
Света молчала. Она бы не послушала.
Иногда единственный способ научиться наступить на грабли самому, мягко сказала мать. Мы могли отнять у тебя эту ошибку силой. Но ты бы винила нас. А теперь ты знаешь. Сама.
Света расплакалась. Это были слёзы не только о браке, но и о прозрении. Они не были равнодушны. Они были мудры. Они позволили ей ошибиться, чтобы она научилась видеть не сказку, а человека. И это был самый важный урок.
***
А как думаете вы?
Сложный выбор для любой семьи. Иногда любовь не в том, чтобы спасти от ошибки, а в том, чтобы тихо стоять рядом, когда эта ошибка происходит, и знать: когда сын оглянется, он увидит не «я тебе говорила», а «мы здесь». А свекровь, в своей квартире, каждый вечер накрывает на двоих будто Миша вот-вот придет. Но он не приходит. И тогда она тихо убирает тарелку, смотрит в окно и шепчет: «Я же лучше всех знаю, что ему нужно» и сама не замечает, как эти слова давно стали пустым эхом.
