Завтра еду к будущей свекрови. Замужние подруги, успокаивая меня, чутьчуть меня и в шок вгоняют:
Помни, держись гордо, тебя же не со свалки достали
Не дай себе зайти в тупик, сразу всё расправь по полочкам.
Знай, хорошие свекрови редкость
Ты их счастье нашла, а не они тебя
Ночью я не сомкнула глаз, а к утру выглядела будто «красивее, чем в гроб кладут». На платформе встретились мы с Володей и сели в электричку. Дорога два часа.
Электричкой проезжаем маленький посёлок, после него лесная полянка. Воздух морозный, пахнет праздником. Снег блестит под солнцем, хрустит под ногами, вершины сосен шуршат, будто шепчут. Я уже задрожала, но на счастье нашёлся маленький деревенский домик.
У калитки встретила нас хрупкая старушка в заплатанной телогрейке, валенках и в дырявом, но чистом платке. Если бы она меня не окликнула, я бы прошла мимо:
Здравствуй, девка, я Устинья Афанасьевна, Володины мать. Будем знакомы. Сжала в ладони варежку, протянула её мне. Рукопожатие было крепким, взгляд пронзительным. По тропинке, покрытой сугробами, дошли к избушке из почерневших брёвен, где в печи уже дымилась красная золь.
Вот так, в восьмидесяти километрах от Челябинска, словно в средневековье: колодезная вода, туалетдыра на улице, радио роскошь, полумрак в избушке.
Мама, зажжём свет? предложил Володя. Мать посмотрела с недовольством:
Не стоит свет включать, боишься, что ложка в рот упадёт? её взгляд упал на меня, конечно, сынок, конечно Она закрутила лампочку над столом. Тусклый свет осветил метр вокруг. Голоден? Сварила лапшу, милостивый гостинный, садись к нашему столу. Мы ужались, а она шепчет ласковые, но насторожённые слова. Глядя в её глаза, слышала, как она хлопочет: «Хлеб нарежу, дров в печь подкину, чайник поставлю». Чайник с крышкой, крышка с шишкой, шишка с дыркой, из дырки пар. Чаёк не простой, ягодный, с малиновым вареньем, согреет, болезнь прогонит.
Я ощущала, будто снята в фильме эпохи Петрова. Вдруг вошёл бы режиссёр и сказал:
Съёмка окончена, благодарю всех.
Тепло, еда, чай с вареньем согрели меня, хотелось бы подушку полтора часа прижать к себе, но тут же пришёл крик:
Дети, идите в магазин, купите пару килограмм теста, надо пирожков испечь. Вечером к нам приедут Варвара и Григорий с семьями, а Людка из Челябинска приедет знакомиться с будущей невесткой. А я пока капусту поджарю, пюре сварю.
Устинья Афанасьевна выкатила изпод кровати кочан капусты, начала резать и говорила:
Кочан в руки, будем стругать.
Шли по деревне, все здоровались, мужики снимали шапки, кланялись, смотрели вслед. Кулинарный магазин находился в соседнем посёлке, тудаобратно через лес. Елочки в снегу, пни в белых шапках, солнце играло на снежных валунах, а обратным путём светило желтоватое солнце. Зимний день был короток.
Вернувшись, Устинья Афанасьевна сказала:
Пойди, девка, я в огороде снег разрыхлю, чтоб мыши кору не грызли. Володю возьму с собой, снег под ёлки бросим.
Тесто тонна, если бы я знала, что готовить, не покупала бы так много, но Устинья Афанасьевна поддразнивала: Как бы ни была тяжела работа, начнёшь закончишь. Начало трудно, конец сладок.
Осталась я одна с тестом, не умела, но готовить надо. Один пирожок круглый, другой длинный; один размером с ладонь, другой с коленкой. В одном начинка густая, в другом её почти не видно. Один коричневый, другой светлый. Ох, как я устала! Позже Володя раскрыл тайну: мать проверяет, подхожу ли я сыну в жёны.
Гостей сыпалось, как из рога изобилия: все светловолосые, синеглазые, улыбающиеся. Я пряталась за Володей, стесняясь. Круглый стол в середине комнаты, меня посадили на кровать с детьми. Кровать была массивная, колени почти до потолка, дети подпрыгивали, у меня чуть морская болезнь не началась. Володя принес ящик, накрыл его одеялом, я сидела как королева на троне, всем на виду.
Я не ела ни капусту, ни жареный лук, а с гостями переговаривалась, слышалось хрустенье за ушами.
С наступлением темноты будущая свекровь разместилась в узкой кровати у печи, остальные в зале. «В избе тесно, да лучше вместе», сказала она, и мне отведено место на кровати, специально для меня из резного комода, сделанного ещё отцом Володим. Устинья Афанасьевна застилает меня и бормочет: Ходи, изба, печь, а хозяйке негде лечь! Родственники улеглись на пол, на старые сундуки, вытащенные с чердака.
Хочу в туалет. Вырвалась из «панциря», пробираюсь ногой по полу, не наступая никому. Дошла до сеней, там темно. Чтото хвостатое теребит меня за ногу, я испугалась, думала, что крыса, но все рассмеялись: Это котёнок, днём гулял, к ночи домой вернулся.
В туалет пошла с Володей, двери нет, лишь перегородка. Володя стоит спиной ко мне, светит спичкой, чтобы не упасть в нужник.
Вернувшись, бросилась в кровать и уснула: свежий воздух, машин нет лишь тишина деревенской ночи.
