Лишь любовь во всём виновата…
Антонина Петровна ввалилась в квартиру, швырнула ключи на тумбочку, поставила рядом сумку и принялась стягивать пальто. Из глубины жилища донеслось что-то между шорохом и шёпотом — явно мужской голос. Антонина замерла. “Не одна”, — мелькнуло в голове. Следующая мысль ударила, как обухом: “А чем они там заняты?”
Не снимая пальто, она подошла к комнате дочери, постучала для приличия и тут же распахнула дверь.
Светка с парнем метались по комнате, натягивая одежду. Увидели Антонину — и застыли, как в детской игре “Море волнуется”. Пауза вышла настолько нелепой, что в другой ситуации Антонина бы расхохоталась. Но сейчас ей было не до смеха. Оба выглядели взъерошенными и раскрасневшимися. Сомнений в их занятиях не оставалось.
— Здрасьте, — пробормотал парень, покраснел до корней волос и принялся приглаживать их ладонью.
Антонина заметила, что рубашку он хоть и заправил в джинсы, но не застегнул. И стоял босиком — даже носки не удосужился надеть.
— Здравствуйте, юноша, — Антонина перевела взгляд на дочь. Та потупилась, нервно поправляя воротник кофты. — Света, познакомь меня с… другом, — выдавила она сквозь зубы. Сдерживать раздражение было трудно.
— Это Витек. Витя. Мы с ним с одного потока. А ты чего так рано? — Светка вдруг вскинула подбородок, но в глазах читался испуг.
— Вижу, к семинару готовились? — Антонина бросила взгляд на кровать. Дочь успела накрыть её покрывалом, под которым явно пряталось смятое одеяло.
— Ладно. Я сейчас ужин соберу, потом поговорим. Жду на кухне, — Антонина резко развернулась и вышла.
“Вот тебе и девочка. Конечно, уже не ребёнок. Но так быстро! Всё идёт по накатанной — к сорока стану бабушкой. Господи, как же стремительно…” — Антонина стояла у раковины, глядя в пустоту.
Она плеснула в лицо холодной водой. “Ничего страшного. Все живы-здоровы. Просто любовь. Чего я разошлась? Забыла, какой сама была в её годы? Хотя… нет, в её возрасте я учебники штудировала, а до любви руки дошли позже…”
Разогрела вчерашние макароны с котлетами, поставила чайник.
— Идите ужинать, не стесняйтесь! — крикнула в сторону комнаты.
Витек вошёл на кухню, зажавшись между столом и холодильником. Светка плюхнулась напротив. Оба избегали её взгляда. Антонина разложила еду, как вдруг зашипел чайник. Когда она вернулась к столу, тарелка Вити была уже пуста.
— Добавить? — спросила она.
— Давайте, — буркнул он, мельком глянув на неё.
Светка ковырялась в тарелке. Антонина докинула парню остатки макарон и села между ними.
— Значит, тоже врачом будешь? — спросила она, глядя на Витька.
Тот кивнул с полным ртом.
— Вы хоть предохранялись? — перевела взгляд на дочь.
— Ма-а-ам! — взвизгнула Светка.
— Что “мам”? Первый курс, а если ребёнок? Я ещё не пенсионерка, нянькой вам не быть! — голос звучал ровно, но внутри всё кипело.
— У меня бабушка есть, она поможет. Она ещё огого! — вдруг весело брякнул Витя.
— То есть вы уже этот вопрос прорабатывали? — Антонину бросило в холод, а в груди защемило.
— Да нет, я просто так… — смутился он.
Не успела она ответить, как Светка с грохотом вскочила.
— Спасибо, мам, наелись. Пошли. — Она сверкнула глазами на Витька, и тот нехотя отложил вилку.
Они вышли, а Антонина осталась сидеть за столом. “Чёрт, зачем я завела этот дурацкий разговор?” Она встала, собрала посуду и засучила рукава. Мытьё тарелок всегда её успокаивало.
Через несколько минут хлопнула входная, и в кухню вошла Светка. Села, сжала колени и с вызовом уставилась на мать.
— Ну зачем ты так?
— Как? Я что-то не то спросила? Просто интересуюсь, что вы будете делать, если…
Антонина замолчала, вглядываясь в дочь.
— Стой… Мне кажется или… Ты… Уже? — дыхание перехватило.
Светка сидела, опустив голову.
— Какой срок? — Антонине казалось, что это сон. Сейчас дочь рассмеётся: “Да ты что, мам, я же пошутила!”
— Два месяца, — прошептала Светка.
— Два месяца?! — В голове тут же застучало: “Аборт. Ещё успеем…”
Её накрыло волной злости — и на дочь, и на себя. Орала до хрипоты. Светка сначала оправдывалась — “я взрослая”, “всё случайно”, “мы поженимся”, — потом просто ревела.
— Он откуда? — выдохнула Антонина, когда силы кончились.
— Из-под Иванова.
— Из-под… — она горько усмехнулась. — Понятно. Значит, поедете к его “ого-го” бабке под Иваново? А учёба? — язвительно спросила Антонина.
— Ты же сама меня в институте родила. И мы справимся, — шмыгнула носом Светка.
— Я тебя на последнем курсе родила, а вы на первом. Чувствуешь разницу? Поженитесь, а жить где будете? — снова закипела Антонина. “Только аборт”, — твердила она себе.
— С тобой… если разрешишь. Это же и моя квартира. В общагу с ребёнком не возьмут, — голос Светки дрожал.
— А если не разрешу? — неожиданно для себя спросила Антонина.
Светка широко раскрыла глаза. Такого поворота не ждала.
— Аборт делать не буду! — выкрикнула она и выбежала, хлопнув дверью.
“И чего я на них набросилась? Ну случилось — и что? Может, у них и правда любовь на века, а не как у меня с отцом Светки… Не они первые, не они последние”, — устало подумала Антонина, уронив голову на руки.
Свадьбу сыграли скромную, потратив весь отпускной бюджет на Чёрное море. Родители Витька — простые, милые люди.
Молодые поселились в узкой комнате Светки. Вернее, там они только спали, аАнтонина Петровна глядела на новорождённого внука, и сердце её вдруг ёкнуло — так сильно, что она поняла: всё, что ни делается, к лучшему.
