Муж выгнал меня на улицу с двумя детьми, но вы бы видели его лицо, когда я позже купила его квартиру и машину, оставив его ни с чем.
Собирай вещи.
Голос Артёма, моего мужа, был ровным, как поверхность замёрзшего пруда. Ни трещины, ни эмоций.
Твои и детей. Хочу, чтобы к вечеру вас здесь не было.
Я медленно подняла на него глаза от раскраски, которую мы разрисовывали с пятилетним Мишей. Семилетняя Даша в соседней комнате делала уроки.
Что?
Что услышала, Лена. Я устал. От этого дома, от брака, от вечных проблем. Хочу пожить для себя.
Он стоял, опершись на дверной косяк, высокий, красивый, абсолютно чужой. Человек, с которым я прожила восемь лет и родила двоих детей.
А мы? Куда я пойду с Дашей и Мишей?
Квартира моя. Куплена до тебя. И машина тоже. У тебя есть родители вот к ним и поезжай.
Он говорил об этом так, будто обсуждал покупку продуктов на неделю. Просто и буднично.
Даша вышла из своей комнаты, услышав его голос, и замерла на пороге. Её большие глаза наполнились страхом.
Папа?
Артём даже не взглянул в её сторону. Вся его внимательность была прикована ко мне, к моей реакции. Он ждал слёз, истерики, мольбы.
Но этого не случилось.
Внутри меня что-то оборвалось. Толстый, крепкий канат, на котором держалась вся моя жизнь, лопнул с сухим треском.
Хорошо.
Одно слово. Тихое, но твёрдое, как сталь.
Артём удивлённо приподнял брови. Он явно рассчитывал на другую сцену.
Я встала и подошла к детям. Обняла их, чувствуя, как дрожат их маленькие тела.
Дашенька, Мишенька, мы сейчас поедем к бабушке и дедушке. Надолго. Собирайте самые любимые игрушки.
Я действовала как автомат. Чётко, быстро, без лишних движений. Три сумки: детская одежда, документы, несколько моих вещей.
Я не смотрела на него. Я больше не видела в нём мужа, отца моих детей. Передо мной стоял просто посторонний мужчина, который случайно слишком долго жил в моём мире.
Когда сумки стояли у двери, Артём протянул мне несколько купюр.
Вот. На бензин и на первое время.
Потом он бросил на тумбочку ключ с потёртым брелоком от моей старенькой машины.
Спасибо за щедрость, мой голос был таким же ровным, как его вначале.
Я взяла детей за руки и повела к выходу. Уже в дверях я оглянулась и посмотрела ему прямо в глаза.
На его лице было написано облегчение и лёгкое удивление. Он избавился от балласта, но ожидал большего сопротивления.
И в этот момент я подумала с абсолютной, звонкой ясностью он совершил главную ошибку своей жизни.
Он видел перед собой сломленную жертву, но даже не догадывался, что смотрит в лицо своему будущему краху.
Я ничего не сказала. Просто в последний раз оглядела его самодовольное лицо.
И пообещала себе, что однажды он увидит меня снова. Но это будет совсем другая встреча. И выражение его лица в тот день будет стоить всех моих сегодняшних слёз, которые я не пролила.
Дорога была серой и бесконечной. Дети, наплакавшись, уснули на заднем сиденье. Я вела машину, вцепившись в руль до боли в суставах.
Слёзы казались непозволительной роскошью. Вместо боли в груди росло что-то другое. Холодное и твёрдое, как камень.
Родители встретили на пороге. Ни лишних вопросов, ни причитаний. Мама молча обняла, а отец, Иван Петрович, только сказал: «Заходи, дочка. Ужин на столе».
Вечером, когда дети спали, на кухне состоялся разговор.
Он нас выгнал, произнесла я в пустоту.
Мы поняли, спокойно ответил отец. Вопрос другой. Что будешь делать теперь?
Этот вопрос отрезвил.
Не знаю, папа. У меня ничего нет. Образование экономиста, которым я не пользовалась восемь лет. Двое детей.
У тебя есть мы, твёрдо сказал отец. И у меня есть участок за рекой. Шесть гектаров. И старая ферма, ещё от деда осталась. Полуразрушенная, конечно. Но крыша есть.
Он замолчал и посмотрел мне в глаза. Хочешь построить там что-то своё? Дом? Ферму? Парник? Поможем.
Я смотрела на него, и впервые за день ощутила, как внутри шевельнулось что-то тёплое не надежда, ещё не надежда, а начало решимости.
Хочу, ответила я. Хочу построить такую жизнь, чтобы он, если приползёт, даже не осмелился постучаться.
Через год на участке стоял каркасный дом, три теплицы и маленький козий двор. Я продавала молоко, сыры, овощи. Взяла кредит под гарантии отца. Наняла первого работника.
Артём появился два года спустя. Без машины, в поношенной куртке, с пустыми глазами.
Лена Я слышал ты как-то смогла у тебя всё хорошо
Я стояла у ворот своего дома, в фартуке, с ведром свежего козьего молока в руке. За спиной смеялась Даша, а Миша гонял по двору щенка.
Да, сказала я спокойно. У меня всё хорошо.
Он стоял, словно ждал, что я велю открыть ворота.
Но я просто закрыла их.
Уходи, Артём. Ты опоздал.
