Проверяю геолокацию мужа, который «на рыбалке», и вижу, что он стоит у дверей родильного дома.
Ольга Ивановна, почему в акте выполненных работ указана сумма на тридцать тысяч рублей меньше, чем в смете? холодным голосом отчитываю прораба по телефону с очередного объекта. Мы согласовывали итальянскую плитку, артикул семьсот двенадцать. А вы что поставили? Китайскую подделку?
Ольга Ивановна, да кто разберётся, заискивающе отвечает прораб. Она же выглядит одинаково, один в один! Экономия же какая! Половину отката предлагаю, никто и не узнает!
Узнаю я, отрезаю я. И этого достаточно. Чтобы к завтрашнему обеду плитка была заменена. Иначе встретимся в суде. Гарантирую: потеряете не только объект, но и лицензию.
Сбрасываю трубку, не дожидаясь ответа. Руки дрожат от ярости. Всё так: вкладываешь душу, ночами не спишь, проектируешь каждый сантиметр будущего интерьера, а потом появляется «умелец», который считает тебя дурачком и пытается нажиться. Для дизайнера нужны железные нервы и стальной характер у меня их обоих предостаточно. За двадцать лет работы я научилась отстаивать свои проекты и ставить на место самых наглых подрядчиков.
Возвращаюсь домой поздно, уставшая и злая. На пороге меня встречает муж, Сергей Петрович, с чашкой моего любимого мятного чая.
Снова война? мягко улыбается он, беря у меня тяжёлую сумку с образцами. Проходи, моя валькирия, ужин уже готов.
Сергей моя полная противоположность: спокойный, домашний, без амбиций. Он работает инженеромпроектировщиком в тихой конторе, получает скромную, но стабильную зарплату и, кажется, счастлив в нашем небольшом уютном мире. Он островок тишины, куда я возвращаюсь после ежедневных сражений.
Мы женаты двадцать два года, у нас есть сын, который сейчас учится в СанктПетербурге. Жизнь течёт ровно, без особых всплесков. Я строю карьеру, а Сергей обеспечивает надёжный тыл. Он всегда встречает меня с ужином, слушает мои бесконечные разговоры о «не том оттенке бежевого» и никогда не упрекает, что я пропадаю на работе сутками. Идеальный муж, как считают друзья, и я сама так думаю.
В последнее время он стал задумчивым, отстранённым. Завёл новое хобби рыбалку. Каждые выходные уезжает с другом Колей «на озёра».
Серёжа, какая рыбалка в ноябре? удивляюсь я.
Что, плохая? пожимает плечами он. Сейчас клюёт самая рыба. Сидеть в тишине, подумать. Тебе тоже не помешало бы отдохнуть.
Не спорю. Пусть уедет. Мужчине нужно личное пространство. Я сама собираю ему термос с горячим чаем, заворачиваю бутерброды и отпускаю с лёгким сердцем.
В субботу он уезжает с самого утра. Я, закончив срочную работу, решаю посвятить день себе: хожу в парикмахерскую, потом в большой гипермаркет за продуктами. Ходя между рядами, мысленно составляю меню на неделю. Хочу позвонить Сергею, спросить, нужно ли ему чтонибудь к возвращению. Нажимаю номер слышу долгие гудки, потом тишина.
Странно: обычно он всегда берёт трубку. Лёгкая тревога зашевеливается внутри. Чтото случилось? Машина застряла? Вспоминаю, что полгода назад установили семейное приложениелокатор, чтобы следить за сыномстудентом. Обычно его почти не использую, но сейчас
Открываю приложение. На карте высвечиваются три точки: моя, сына в общежитии и Сергей. Точка находится не за городом, а в спальном районе Москвы, улица Цветочная, дом 7. Ввожу адрес в поиск, и телефон показывает: «Городской родильный дом 5».
«Баг», первая мысль. Глюк в приложении. Может, Коля заезжал к дяде? Но зачем лгать про рыбалку?
Снова пытаюсь дозвониться, но телефон отключён. Тревога переходит в холодный липкий страх. Бросаю тележку с продуктами в центр зала. Женщина ругается, но я её не слышу. Выбегаю, сажаюсь в машину, руки дрожат, и я почти не успеваю вставить ключ в замок.
Всё время шепчу себе: «Это ошибка, просто ошибка». Придумываю сотню логичных объяснений: заехали за сыном, сломалась машина, всё не так, только не то, чего боюсь.
Паркуюсь напротив родильного дома. Здания типовые, жёлтый кирпич, на крыльце толпятся люди с цветами и шариками, счастливые отцы, бабушки, дедушки. Сижу в машине, не решаюсь выйти. Боюсь увидеть то, что разрушит мой тщательно построенный мир.
Из дверей выходит он мой Сергей, но уже не в рыбацкой куртке, а в лучшей рубашке, которую я гладила вчера вечером. С ним молодая девушка, двадцать пяти лет, с измученным, но счастливым лицом. На руках у Сергея белый конверт, перевязанный голубой атласной лентой.
К ним подбегает пожилая женщина мать девушки, обнимает Сергея, радостно шепчет. Он улыбается так, как не улыбался уже много лет, той счастливой, слегка растерянной улыбкой, которой радовался двадцать два года назад, когда привёз меня и маленького Димочку из роддома.
Смотрю на сцену через лобовое стекло, и мир для меня исчезает. Нет машин, нет людей, нет города только эта картина: муж, чужая женщина и чужой ребёнок, а я, обманутая, преданная, в своей машине, купленной на мои же деньги.
Не выхожу. Не начинаю скандал. Стальной характер, закалённый в боях с подрядчиками, подсказывает другое: действовать холодно, расчётливо, безжалостно.
Разворачиваю машину и еду домой, в нашу общую квартирукрепость. Вхожу, оглядываюсь. Всё здесь сделано моими руками, куплено моими деньгами, и всё напоминает о нём. Подхожу к книжному шкафу, где на видном месте стоит его коллекция моделей парусников, собранных с детства. Беру самый большой фрегат и с размаху бросаю его на пол. Корабль разбивается на сотни щепок, и в этот момент я ощущаю облегчение.
Начинаю действовать, как при составлении сметы. Первая задача звонок юристу.
Аркадий Львович, здравствуйте. Мне нужен бракоразводный процесс и раздел имущества без отлагательств.
Затем открываю ноутбук, вхожу в онлайнбанк и перевожу все деньги с нашего общего накопительного счёта на свой личный. Пароль дата нашей свадьбы, ирония судьбы. Перевожу туда же остатки со своей зарплатной карты, оставляю на общем счёте ровно тысячу рублей «на бутерброды для рыбака».
Упаковываю его вещи: мятые рубашки, удочки, рыбацкие сапоги, детские парусники всё в большие мусорные мешки. Вызываю грузовое такси и отправляю «богатство» по единственному известному адресу в дом его матери.
Когда квартира опустела и стала гулкой, сажусь на диван и только тогда позволяю слезам выйти наружу. Плачу не от обиды, а от злости на себя, на свою слепоту, на доверие. Как я, такая проницательная в работе, могла стать такой идиоткой дома? Как я не увидела эту ложь?
Вечером звонит Сергей, голос растерянный и испуганный.
Оля, я не понял Пришёл домой, а моих вещей нет. На счетах пусто. Что случилось? Нас ограбили?
Нас не ограбили, Серёжка, говорю холодно, как сталь. Это просто смена дизайна. Я решила обновить интерьер, убрала всё лишнее.
Какого лишнего? Где мои вещи? Где деньги?!
Твои вещи у мамы. А деньги считай алиментами на твоего новорождённого сына. Я сегодня случайно была у пятого роддома, очень трогательная сцена. Надеюсь, улов на рыбалке был хороший.
В трубке наступает мёртвая тишина.
Оля я всё объясню! Это не то, что ты думаешь!
Мне не нужны твои объяснения. Мне от тебя больше ничего не нужно. Завтра мой юрист свяжется с тобой по поводу развода. Не ищи меня и забудь этот номер.
Вешаю трубку, блокирую номер и иду на кухню. Достаю пачку чертёжной бумаги, любимые карандаши и начинаю рисовать. Рисую проект новой жизни без него, без лжи, без компромиссов. Это будет мой лучший, самый честный проект, а цвет в нём будет не «почти такой же», а единственно верный цвет свободы.
Предательство близкого человека всегда больно, но иногда именно оно становится точкой, от которой начинается новая, настоящая жизнь.
