27 марта, пятница.
С утра я снова слышала, как Саша всхлипывает: «Мы её довели Мама нас больше не любит? Она уходит, потому что мы ей мешаем?». Слова вырвались из него, когда он бросил взгляд на меня, собирающую вещи, и глаза его заполнились слезами. Я ощутила, как совесть и усталость сжимают меня в одну кучу.
Всё началось с того, как Антон «шутил» о своей «невинной» шутке. Накануне я объявила, что в восьмое марта хочу провести день без семьи, в тишине. Антон, не сумевший удержаться, сказал: «Слышали, дети? Наша мама от нас уезжает. Мы её довели». Я слышала, как в его голосе проскользнула скрытая претензия, пусть и в лёгком тоне.
Артём нахмурился, а Саша округлил глаза. «Уезжает навсегда?», спросил он, испуганно. Антон пожал плечами: «Пока не знаю. Может, со временем решит уйти полностью». Для него всё было шуткой; для детей реальностью. Саша разразился истерикой, и я, Вика, пыталась успокоить его весь вечер.
Я надеялась, что Антон воспримет урок, но сегодня всё повторилось. Он сказал Саше: «Не плачь, папа тебя любит. Я лишь на работу ухожу». Я почти сорвалась, но остановилась, увидев слёзы в глазах младшего. Я села рядом, погладила его по щеке и начала объяснять, как и вчера: «Сашуль, я просто хочу один день побыть одна». Показала, что даже папа отдыхает по воскресеньям с дядей Пашей, а маме тоже нужен отдых.
Когда-то я едва представляла, что устану от любимых людей. Мы с Антоном казались идеальной парой: совместные велосипедные прогулки, кино, обсуждения книг. По воскресеньям мы открывали новые кафе, пробовали новые блюда. Сейчас же воскресенье полностью перешло к Антону: вместо книг расписание прививок, вместо прогулок детские выставки и походы в магазин за продуктами.
С рождением Артёма всё держалось с помощью бабушек, но когда появился второй сын, всё изменилось. Я одна справлялась с двумя малышами. Свекровь оправдывалась: «Люблю их обоих, но вдвойне тяжело. Помнишь лошадкукачалку у телевизора? Семерых детей выдержала, а этих двоих уже не выдержала». Моя мать всё реже помогала, иногда лишь «приезжала в поддержку», но внуков уже не брала, считая, что всё ей уже отнянчено.
Для Антона общение с детьми было лишь «закуской к пиву»: редкие и по настроению. Если устал закрывается в отдельной комнате и проводит вечер там. «Я тихо сижу, тебе не мешаю», удивлялся он, когда я высказывала претензии. «Проблема не в тебе, а в твоей неспособности расслабиться», отмахивался он, заставляя меня отрывать рукопись от мха.
Я чувствовала эмоциональное выгорание. С каждым днём я всё чаще кричала, раздражалась, когда дети в пятой раз за две минуты протестовали против помидоров, а муж возвращался с работы и закрывал дверь. Но я держалась, пока не пришёл день рождения Саши.
Три дня перед праздником я убиралась и готовила. Саша захотел пригласить друзей из садика, а значит пришлось принимать и их родителей. Я «генерализовала» квартиру: два торта, несколько салатов, заранее замаринованное мясо, расписала всё, чтобы успеть отдохнуть.
Но утро началось с крика Саши: «Спи!», я крикнула в ответ, требуя тишины. Саша хныкнул, жалуясь, что скучает и хочет есть. Я строго отрезала: «Терпи». Я была в таком состоянии, что даже встать не могла, а бессонница усиливалась от его плача.
Позже проснулся Артём, попытался решить проблему, взяв Сашу за руку к кухне. Я выдохнула, надеясь на минуту покоя, но тут прозвенел звон посуды. Дети, будто разбив последнюю нервную клетку, суетились на кухне, собирая осколки. На столе лежала пачка хлопьев, бутылка молока, рядом стул из шкафа. Видимо, они решили приготовить завтрак сами, но недооценили свои силы.
«Я же просила вас!», вскипела я. «Сколько можно? Вы что, пять минут без меня не проживёте?! Если меня не будет, тогда начнёте ценить то, что я делаю!» Я кричала три минуты, слова лились без остановки. Саша вжал голову в плечи, Артём склонил взгляд. Я остановилась только тогда, когда младший заплакал и стал тереть глаза кулачками.
«Всё, тише Сейчас мама всё уберёт, а потом пойдём гулять», успокоила я их. Но меня так испугало, как будто они разрушили весь дом, а не просто тарелку.
На следующий день я обратилась за советом к подруге Людмиле. У неё трое детей, она всё ещё держалась на ногах, так что её мнение ценилось. «Ну, ещё бы! Ты всё держишь на себе. Близится восьмое марта, и опять будешь принимать и свекровь, и свою маму. Снова марафон», сказала она. Я согласилась съездить за город, где она сняла домик. Заказала две книги, которые давно хотела прочитать, собрала корзину с продуктами и предупредила семью о смене планов.
Мама отреагировала спокойно: «Правильно, отдохни». Свекровь удивилась, но не осудила. А Антон? «То есть ты решила сбежать от нас? Люди проводят этот день с семьёй, а не бросают её», сказал он. Я долго объясняла, что это не предательство, а необходимость отдохнуть. Он не согласился, но и не стал останавливать меня. В конце он бросил: «Уходи куда хочешь, хоть в космос». Я ответила: «Вот и улечу в следующий раз».
Но потом он вновь подначивал детей, и мне это уже не нравилось. Когда Саша и Артём уснули, я подошла к мужу: «Слушай, завязывай с шутками. Изза тебя дети думают, что я их не люблю. Ты видел глаза Саши утром?». Он отмахнулся: «Это мелочи, дети всё забудут к утру». Я вздохнула, устала от его постоянного игнорирования.
«Знаешь, дорогой, у тебя вечера тихие, потому что ты «устаёшь», а воскресенье твой день. А я уже семь лет на передовой, без выходных. Я не бегу от вас, я просто хочу прийти в себя, чтобы не срываться на детей. Не они виноваты, а ты. Я должна кричать на тебя», сказала я, прищурившись. Он снова отмахнулся, но в конце согласился, потому что иначе каждому пришлось бы брать по одному ребёнку, а я не справлюсь с двумя.
Восьмое марта прошло тихо. Мы заехали в домик ещё прошлым вечером, так что проснулась я не от детского крика, а сама. Долго лежала в постели с книгой, потом смеялась с Людмилой, вспоминая студенческие байки, обсуждая, как вывести девчонок из их компании в поход без интернета.
К вечеру я сидела на веранде, дышала свежим воздухом, наблюдая, как муравьи тянут оставленный мной кусок хлеба. В голове было пусто, но светло, как в недавно прибранной комнате, где всё лишнее выброшено, а окна распахнуты. Впервые за семь лет меня ничто не дергало, не вызывало, не требовало, не критиковало.
Людмила подняла бокал и чокнулась со мной. «С восьмым тебя, Мария. Наконец-то ты не только мать», улыбнулась она. Я ответила улыбкой. Этот день, хоть и один, напомнил мне, что я могу быть не только мамой, не только женой, а человеком со своими желаниями и правом на передышку.
