– Собирай свои вещи – марш! – прорезал воздух голос Галины, а рубаха мужа шлёпнулась ему прямо в грудь. – Сыт по горло твоей рожей!
– Галя, ты совсем рехнулась? – Сергей отступил к прихожей, мятая ткань в пальцах дрожала. – Опомнись, давай без истерик!
– Без истерик? – она развернулась всей своей пышной фигурой, глаза – два раскалённых угля. – Тридцать лет терплю! Тридцать лет твои пьянки, твоя грубость, твоё пофигизм!
– Какие пьянки? – попытался огрызнуться Сергей, но голос предательски задрожал. – Просто с бригадой после смены…
– После смены? – Галина подхватила с пола кирзовый сапог и запустила им. – До петухов сидели! А я тут, дура, борщ томила, остывший подогревала!
Сергей юркнул в коридор, сапог со звоном угодил в дверной косяк. Галина шла следом, уже замахиваясь его ватником.
– Галка, роднуля, ну что ты как сумасшедшая? – он потянулся к её рукам, но она дёрнулась, как ошпаренная.
– Не смей трогать! – вырвалась она. – Чтоб твои лапищи ко мне не прикасались!
– Да что случилось-то? Всё ж было нормально!
– Нормально? – Галина скуксилась в горькой усмешке. – Это ты называешь нормальным, когда мужик валится в прихожей, как мешок с картошкой? Когда соседки через забор пересмеиваются?
– Ну, слегка перебрал, бывает…
– Слегка? – она вцепилась в его ворот. – Ты меня всю ночь Катюхой обзывал! Во сне мычал: “Катька, кисонька моя”!
Сергей побелел, будто мел. Галина заметила и разжала пальцы.
– Ага, – прошипела она. – Вспомнил? Думал, не услышу?
– Галя, это не то, о чём ты…
– А о чём же? – руки на бёдрах, поза – как у памятника Родине-матери. – Случайно так вышло?
– Катя – это… ну… – запнулся он.
– Ну давай! Кто такая?
Сергей переминался, будто на раскалённой сковороде. Галина смотрела, как внутри всё леденеет.
– Из управления она, да? – прошептала. – Та самая новенькая экономистка, про которую базарил?
– Галь…
– Молодявая, с бюстом третьего размера? – голос её стал тонким, как лезвие. – Не то что стареющая тёлка?
– Брось, – он шагнул ближе. – Ты же знаешь – ты у меня одна.
– Одна! – взорвалась она. – Одна, а сам по чужим юбкам шныряешь? Одна, а домой приходишь, когда уже “Спокойной ночи, малыши” кончились?
Галина махнула на кухню, Сергей – за ней. На плите – остывший борщ, на столе – нетронутая горбушка.
– Гляди, – тыкнула она в кастрюлю. – Вчера с свекловичкой варила. Думала, голодный с шахты приползёшь. А ты где был?
– Смена затянулась, потом…
– Потом с своей Катькой ублажался!
– Да не было никакой Катьки! – он двинул кулаком по столу. – Совсем крыша поехала?
– Не было? – Галина вытащила из фартука смятую бумажку. – А это что?
Сергей развернул – номер телефона. А сверху корявыми каракулями: “Катя ♡”.
– Где ты это…
– В твоей спецовке нашла, когда карманы проверяла, – глаза – в упор. – Ну что, ещё будешь врать?
Сергей повесил голову. Галина видела, как кадык у него ходит ходуном.
– Галь, это не измена…
– А что же? – плюхнулась на табурет. – Разъясни, дуре сельской.
– Ну… поболтали в столовой. Она новенькая, одна в городе…
– Поболтали, – повторила Галина. – И номерок вручила? Для культурного обмена?
– Ну… пригласила… скучно, мол…
– Понятно, – кивнула Галина. – Ей скучно. А мне, значит, цирк с конями каждый день?
– Да у тебя же подружки, работа…
– Работа? – вскочила она. – Работа, пельмени лепить, бельё полоскать, полы драить! А тебе, значит, директорский отпуск?
– Я в забое вкалываю!
– Вкалываешь? – она придвинулась вплотную. – Вкалываешь, а потом с девочками в столовой сидишь?
Сергей отвел глаза. Галина смотрела на этого облезлого кота с пивным брюхом – неужели это её Сережа? Тот самый, что на танцах в ДК стирал ей ладони в кровь?
– Знаешь что, – прошептала она. – Вали к своей Катьке. Может, ей подавай такого, что из столовой под утро вываливается.
– Галка, не гони…
– Я гоню? – заржала она. – Это ты гонишь! Тридцать лет в браке, а тебе, как сопляку, девки подавай!
– Да какие девки?!
– Не было? – она подняла палец. – Вчера где был? Позавчера? А в прошлую субботу, когда до рассвета не было?
Сергей молчал. Галина двинула в спальню, начала выгребать из шкафа его майки.
– Ты чего? – он застыл в дверях.
– В дорогу тебя собираю, – запихивала вещи в рюкзак. – Раз у тебя тут некурорт, ищи себе другой пляж.
– Да остановись ты! Мы же взрослые…
– Взрослые? – повернулась она. – О чём говорить будем? О том, как ты меня уважаешь? Как семью бережёшь?
– Я берегу…
– Бережёшь? – швырнула ему носки. – Это ты называешь бережёшь?
– Я не изменял!
– Не изменял? – достала его парадный костюм. – А это как? Дружба народов?
– Да просто поговорили…
– Поговорили! – запустила в него тапком. – Поговорили, а Любка видела, как ты её в буфете за жопу щупал!
Сергей дёрнулся.
– Откуда…
– Любка мимо шла, – продолжала упаковывать. – Говорит, сидите, как два голубя на проводах, руками шаришь.
– Галь, это она споткнулась…
– Споткнулась? – повернулась. – А я когда спотыкаюсь – кто меня под руки берёт?
– Я же…
– Ты? – подошла вплотную. – Когда ты дома? Утром – на работу, ночью – непонятно где! Это ты называешь семьёй?
Сергей опустил голову. Галина вернуласьОна закрыла дверь на цепочку, прижалась лбом к холодному стеклу и впервые за тридцать лет почувствовала, как в опустевшей квартире зазвенела тишина.
