Привет, слушай, что вчера произошло
Это я, Михаил прошептал он, присев рядом. Уже поздно чтото менять. Тебе же почти восемьдесят, мама. Он вернулся и вышел, не дав ни слова.
Баба Людмила, из последних сил, подтянула ведро с ледяной водой от колонки. Тяжело переставляя ноги, она пошла по утоптанной тропинке к своей избушке в Вологде. Мороз царапал щёки, а пальцы едва держались за промёрзшую, облупленную ручку. Дойдя до порога, она остановилась, чтобы перевести дух, поставила ведро на ступеньку и тянулась за вторым и вдруг нога соскользнула по льду.
Ой, спасите, Боже прошептала она, прежде чем упасть на землю. Плечо ударилось о край ступеньки, затылок застрял в тупой боли. Несколько секунд она лежала, не в силах ни пошевелиться, ни выдохнуть.
Пыталась встать но ноги не слушались. Всё ниже пояса будто исчезло. Захлебываясь от ужаса и боли, она ползла к двери, цепляясь за всё, что попадалось: старый табурет, сломанный веник, край своей юбки. Спина крутилось, лоб вспотел, всё вокруг путалось и качалось.
Давай, Любовочка чуть-чуть шептала она себе, пытаясь подняться на старый диван в коридоре. На подоконнике лежал телефон. Трясущими пальцами она набрала сына.
Паша сынок чтото случилось приезжай выдохнула и потеряла сознание.
К вечеру прилетел Павел. Двери грохнули, в хату влетел ветер. Без шапки, растрёпанный, он застыл на пороге, увидев маму, полулежащую на диване.
Мама что с тобой? наклонился, взял её за руку. Боже, она как лёд
Не медля, позвонил жене:
Ольга, приезжай как можно быстрее Да, ей совсем плохо Мне кажется, она даже не шевелится.
Баба Людмила всё слышала, хотя не могла ни улыбнуться, ни пошевелиться. В груди зажглась надежда: он испугался значит, не безразличен. Может, наконец семья соберётся? Спасут?
Она попыталась пошевелить ногами зря. Тряслись лишь пальцы. И вдруг из глаз потекли слёзы не от боли, а от того, что, может, ещё не всё потеряно.
Ольга пришла только через два дня, держась за руку дочери Аленки, будто её отвлекли от чегото важного.
Ну вот, догадалась, бабушка, прошептала она, взглянув на свекровь. Теперь лежи, как отруб.
Аленка прижалась к маме, тревожно глядя на бабушку, но попытаться улыбнуться не успела.
Ольга молча вошла в избу. Павел отвёл её на кухню. Они говорили тихо, но в воздухе витала напряжённость. Хотя Людмила не различала слов, сердцем слышала горечь.
Минут через пять сын вернулся. Без слов поднял её на руки.
Куда ты меня ведёшь? прошептала она.
Павел молчал, только губы сжались. Она обняла его за шею, вдыхая знакомый запах мази, табака, чегото родного.
В больницу? спросила вновь.
Он молчал, шаги ускорились. Вместо больницы он занёс её в прилегающий к дому сарай когдато хранилище картошки, лыж, старой утвари. Внутри было холодно, пол из потрескавшихся досок, окна протекали сыростью. Пахло забытьём.
Он осторожно положил её на старый матрац, покрытый выцветшей покрывалой.
Здесь полежишь, сухо сказал, не глядя. Уже поздно чтото менять. Тебе же почти восемьдесят, мама.
Он вернулся и вышел, не дав ни слова.
Шок охватывал её не сразу он подкрался медленно, но безвозвратно. Людмила лежала, не моргая, в упор взгляда в потолок. Холод пробирался до костей. Она не могла понять, почему он так, за что?
Перед глазами всплывали отрывки прошлого: как она сама тянула сына, как мыла полы в школе, как покупала ему зимнее пальто в кредит. Как платила за свадьбу, ведь родственники невестки отказались «не подходит, не из того круга».
Я всегда была на его стороне прошептала она, всё ещё не веря в случившееся.
Вспомнилось лицо Ольги холодное, сдержанное, острое, как бритва. Никогда не благодарит, приходит только по напоминанию. Раз пришла на день рождения Аленки.
А теперь она лежит в холодном сарае, будто никому не нужна. И даже не знает, доживёт ли до утра.
Каждый день становилось всё очевиднее: происходит чтото плохое. Павел приходил всё реже, ставил миску с супом, не глядя, и быстро уходил. Ольга с Аленкой совсем не появлялись.
Людмила чувствовала, как жизнь медленно ускользает. Она уже не ела лишь глотала воду, чтобы не умереть от голода. Спать тоже не могла: боль в спине не давала. Но самое страшное одиночество. Гнетущее, невыносимое.
За что? думала она. За что мне это? Я же его любила, как никого. Я всё для него делала
Ответа не было. Только холод и пустота.
И вот одно утро, когда солнце слабо пробилось сквозь запотевшее окно, раздался стук. Тихий, но настойчивый. Совсем не как Павел.
Кто там? прошептала она, хотя сил на голос почти не было.
Двери скрипнули, в сарай вошёл пожилой мужчина в старом кожаном плаще, с седой бородой. Лицо знакомое, но она сразу не узнала. Он сёл рядом, взял её за руку.
Это я, Михаил прошептал он, присев рядом.
Людмила вздрогнула. Михаил сосед, тот, кого она когдато любила, того, кого прогнала, потому что «не подходил» семье.
Михаил выдохнула она.
Он молчал, лишь сжимал её руку. Затем тихо спросил:
Что с тобой случилось, Любовочка? Почему ты здесь? Павел сказал, что ты в пансионате
Она попыталась объяснить, но слёзы мешали. Он понял всё без слов, обнял её, как когдато давно.
Не бойся. Я заберу тебя отсюда.
Он поднял её на руки лёгкую, как перышко и вынес на солнце. Павла не было он уехал в город. Ольги тоже. Аленка выглянула в окно, но быстро спряталась.
Михаил отвёз её к себе домой, уложил в тёплую постель, накрыл покрывалом. Принёс чай с мёдом, накормил, как ребёнка.
Ложись, отдыхай. Я вызову врача.
Врач приехал быстро, оглядел, покачал головой.
Перелом позвоночника. Длительный. Но если правильно лечить может встать. Потребуется операция, реабилитация.
Михаил кивнул:
Всё сделаем. Продам, что нужно, но спасём.
Людмила смотрела на него со слёзами.
Михаил за что? После всего
Он печально улыбнулся.
Потому что люблю. Всегда любил. И всегда буду.
Она заплакала от радости, от боли, от осознания, что жизнь ещё не закончилась.
Михаил ухаживал за ней, как за родной. Кормил, стирал, читал книги. Рассказывал о прошлом, о том, как ждал, надеясь, что она вернётся.
Я знал, что однажды поймёшь, говорил он. И я всегда рядом.
Павел приехал через неделю. Вошёл, увидел мать в кровати уже не в сарае, а в тёплой комнате.
Мама ты как встала? спросил, заикаясь.
Она холодно посмотрела на него.
Не встала. Михаил вынес.
Павел опустил глаза.
Я я не знал, что так получится
Иди, Павел. И не возвращайся.
Он ушёл, не обернувшись. Ольги с Аленкой тоже не появилось.
А Людмила осталась с Михаилом. Он стал её опорой в прямом и переносном смысле. Помог ей встать на ноги сначала с ходунками, потом с тростью.
Смотри, Любовочка, я иду смеялась она, делая первые шаги.
Он плакал от счастья.
Однажды утром, когда солнце золотило окна, она проснулась и сказала:
Михаил, спасибо. За всё.
Он взял её руку.
Это я благодарю. За то, что ты вернулась.
И они жили дальше тихо, спокойно, в любви, которой так долго ждали.
Людмила сидела на скамейке, греться на солнце. Ноги всё ещё болели, но шла медленно, но шла. Михаил рядом резал чтото из дерева игрушку для Аленки, которая иногда забегала, прячась от мамы.
Как думаешь, Павел простит? спросила она.
Михаил покачал головой.
Не думай о нём. О себе. Ты жива это главное.
Она кивнула. И впервые за долгое время почувствовала, что живёт.
На столе в доме лежала фотография: она молодая, с Михаилом. Под ней подпись: «Наконец вместе».
Через месяц Павел пришёл снова, без стука. Людмила сидела за столом, пила чай. Михаил рядом.
Мама нам нужно поговорить, начал он, не глядя на Михаила.
Она молчала.
Ольга говорит, что ты сошла с ума. Что этот старик тебе мозги запудрил.
Михаил встал, но Людмила остановила его рукой.
Иди, Павел. Здесь тебе места нет.
Он дрогнул.
Но я же твой сын!
Был. А теперь иди.
Он ушёл, захлопнув дверь. Людмила не заплакала. Только крепче сжала руку Михаила.
Спасибо, что ты есть.
Он улыбнулся.
И я благодарен.
Жизнь пошла дальше без Павла, но с любовью.
Через неделю Аленка прибежала, села на скамейку, обняла бабушку.
Бабушка, почему папа такой злой?
Людмила погладила её по голове.
Он просто забыл, что такое любовь. Но ты не забудешь, правда?
Аленка кивнула.
Нет. Я тебя люблю.
И я тебя.
Михаил смотрел на них и улыбался. Жизнь она иногда ломает, но потом чинит. Главное не сдаваться.
Людмила стояла на пороге, глядя на дорогу. Солнце садилось, окрашивая небо в розовый. Михаил подошёл, обнял за плечи.
О чём думаешь?
О том, что всё хорошо. Наконец.
Он поцеловал её в висок.
Да, Любовочка. Наконец.
И они вошли в дом вместе, навсегда.
