Муж выгнал меня на улицу с двумя детьми, а через год упал крошкой и просит у меня деньги
Привет, стрекоза, прозвучал знакомый голос в наушнике, едва не вызывая тошноту. Не ждёшь?
Кира замерла, держа в руке флакон духов. Воздух в переодевалке, густой от сандалового запаха и ароматов успеха, вдруг стал тяжёлым и липким, словно в тот год, когда она ночевала в подъезде с детьми.
Что тебе нужно, Глеб?
Она заставила себя говорить ровно, не отводя взгляда от смеха Миши и Полины, доносившегося из детской.
Прямо к делу. А где «как дела?», «что новенького?». Мы же не чужие, Кира. У нас двое детей, напомню.
Он улыбнулся. Эта улыбка поранила её нервы, как ржавый гвоздь в стекло. Целый год она не слышала этого тона, в котором звучало его право на неё, на её жизнь.
Я помню. Что тебе нужно?
Кира поставила флакон на мраморный стол. Пальцы задрожали, но голос нет. Она уже научилась этому.
Деньги.
Кратко и просто. Без извинений. Без предисловий. Он не изменился.
Ты серьёзно?
А я похож на шутника? в его голосе пронёсся гнев. У меня проблемы, Кира. Серьёзные. А у тебя, судя по всему, «жизньмалина». Палаты, мужолигарх. Газеты не лгут?
Она молчала, глядя в своё отражение. На ней была женщина в шелковом халате, с прической, стоящей дороже любого салона. Не измождённая, плачущая, бросаная за дверь с двумя пакетами детских вещей.
Неужели для твоего нового папика это проблема? Оставить бывшему мужу его жену чутьчуть в покое?
Бизнес не пошёл, понимаешь? С криптой вложился, а она развалилась. Нужны деньги, чтобы отдать долги серьёзным людям.
Кира представила, как он произносит это, развалившись в кресле с той же надменной улыбкой, уверенный, что она снова сломается. Что чувство вины, которое он лупил в неё годами, сработает.
Ты выгнал нас на улицу зимой, Глеб. Помнишь, что сказала Полина, когда мы сидели на вокзале?
Оставим эти твои трагедии. Было и будет. Я же не про особняк прошу. 4500000. Для вас это мелочь. Заплати за моё молчание, если хочешь.
Молчание? О чём?
О том, какую цену ты заплатил за эту сладкую жизнь. Ты думаешь, твой Орлов обрадуется, если я расскажу ему пикантные детали нашего прошлого?
Двери в переодевалку открылись, вошёл Дмитрий. Спокойный, уверенный, в безупречном костюме. Он увидел её лицо и нахмурился, безмолвно спрашивая: «Всё в порядке?»
Кира смотрела на мужа, на его заботливый взгляд, и слушала шипение Глеба в наушнике. Два мира. Тот, что она построила, и тот, что пришёл её разрушить.
Итак, Кира? не отступал Глеб. Поможешь бедному родственнику? Если через год он придёт на коленях просить деньги, значит, дела совсем плохи.
Она медленно кивнула Дмитрию, давая понять, что всё под контролем. И впервые в её голосе прослушалась другая интонация. Не страх, а холодный, острый стержень.
Где и когда? спросила она.
Встретились они в безликой кофейне торгового центра. Громкая музыка, аромат попкорна, смех подростков идеальное место, где крик останется неслышным.
Старая привычка Киры решать проблемы там, где меньше всего хочется устраивать сцен.
Глеб уже сидел за столиком. На нём был костюм, пытающийся выглядеть дорогим, но выдают дешёвый блеск ткани. Он лениво крутил ложкой сок в стакане.
Опаздываешь, сказал он, не поднимая глаз. Неприлично заставлять ждать отца своих детей.
Кира села напротив. Положила сумку на стол и не отпускала её. Так было спокойнее.
Я не дам тебе 4500000, Глеб.
Что? он наконец поднял взгляд. В его глазах плавала открытая зависть, разглядывая её платье, кольцо на пальце. Передумала? А я могу сейчас позвонить твоему Диме. Номер достать не проблема.
Я могу предложить тебе 22500000 и работу. У Димы много связей, он
Глеб рассмеялся, громко бросив голову. Несколько людей за соседними столиками оглянулись.
Работа? Ты серьёзно? Хочешь, чтобы я, как мальчишка, ходил по собеседованиям? Ты совсем забыла, кто я, Кира? Я бизнесмен! Мне нужен стартовый капитал, а не подачки.
Голос стал жёстким, он наклонился вперёд и заговорил тише:
Ты сидишь здесь, такая правильная. Думаешь, я не знаю, как ты его получила? Рассказывала ему, какой я монстр, а ты бедная овечка? А помнишь, как звонила мне за неделю до встречи с ним, рыдая в трубку, умоляла вернуть меня? Думаю, ему будет интересно послушать.
Каждое слово бил в её главный страх что Дмитрий увидит в ней прежнюю: слабую, зависимую, сломленную.
Кира безмолвно достала чековую книжку. Она всё ещё надеялась на компромисс, всё ещё пыталась решить всё «подобру».
Я выпишу тебе чек на 750000, её голос звучал глухо. Это максимум, что могу. Возьми и исчезни из нашей жизни. Пожалуйста.
Она протянула листок.
Глеб принял чек двумя пальцами, поднял к глазам, изучал его, будто драгоценность. Затем медленно, с наслаждением, разорвал его на четыре части.
Ты решила меня унизить? прошипел он. 750000? Это твоя благодарность за годы, что я потратил на тебя? За детей?
Он бросил обломки на стол. Они упали на блестящую поверхность, словно мёртвые мотыльки.
4500000, Кира. Или я не исчезну. Я стану вашим проклятием. Буду везде: звонить, писать, встречать детей после школы. Рассказывать им, кто их «настоящий папа». У тебя неделя.
Он встал, бросив на стол несколько смятых купюр за свой сок, и ушёл, не оглядываясь.
Кира сидела, неподвижно, глядя на разорванный чек. Музыка грохотала, люди смеялись, а внутри её чтото затвердело. Страх превратился в кристаллическую твёрдость. Попытка договориться провалилась. Оскорбительно. Окончательно.
Неделя тянулась, как пытка. Кира почти не спала, вздрагив от каждого звонка. Она искала выход, но мысли врезались в липкий страх. Бояться она стала не за себя, а за жизнь, которую Дмитрий дал ей и детям.
На седьмой день он ударил.
Когда она забрала детей из кружка живописи, Полина была необычно молчалива. Дома, укладывая дочь спать, Кира увидела в её руках яркую леденцовую палочку, которой они точно не покупали.
Откуда у тебя это, Полина?
Девочка испуганными глазами прошептала:
Дядя сегодня угостил. Сказал, что он мой настоящий папа и скоро заберёт нас от «плохого дяди Димы». Мама, а мы не поедем от папы Димы?
Внутри чтото громко щёлкнуло. Страх и паника исчезли, оставив холодную пустоту, которая быстро заполнилась другим чувством твёрдым, несокрушимым.
Он посмел подойти к её детям. Использовать их.
Хватит.
Того вечера, когда Дмитрий вернулся с работы, его встретила уже другая женщина. Глаза сухие, взгляд прямой и жёсткий.
Нам нужно поговорить, сказала она без предисловий, усадив его в кресло кабинета.
И рассказала всё. Не плача, не оправдываясь. Как Глеб выгнал её с детьми. Как она ночевала в подъезде. Как её унижали. Как годы страха могли разрушить настоящее. И как сегодня он подошёл к Полине.
Дмитрий слушал молча, лицо его каменело с каждым словом. Когда она закончила, он не задал ни одного вопроса. Он просто
Что ты хочешь сделать? спросил он. Голос был ровным, но в этой спокойствии ощущалась сила.
Хочу, чтобы он исчез. Навсегда. Но не так, как он думает. Я не собираюсь платить ему. Хочу, чтобы он сам понял, что совершил худшую ошибку в своей жизни.
Она посмотрела мужу прямо в глаза. И впервые увидела в них не только любовь и заботу, но и полное одобрение её самой тёмной стороны.
Через десять минут она набрала номер Глеба. Руками больше не дрожало.
Я согласна, произнесла она ровным голосом. 4500000. Завтра в полдень. Я пришлю адрес. Приедешь сам.
Глеб в наушнике самодовольно хмыкнул:
Вот и умница, страница. Давно бы так.
Она положила трубку. Адрес, который она отправит, был не банком и не рестораном. Это было здание главного офиса корпорации Дмитрия Орлова.
Глеб вошёл в стеклянный небоскрёб, будто победитель. Он расправил плечи в лучшем костюме и самодовольно обвел взглядом холодную роскошь вестибюля. Шёл по своей «справедливости», как он её понимал.
Его провели на сороковый этаж, в переговорную с панорамным окном, откуда город выглядел как игрушка.
Кира уже ждала. Сидела за головой длинного стола, спиной прямо, в строгом тёмносинем платье. Рядом Дмитрий, а чуть дальше незнакомый мужчина с непробиваемым лицом.
Садись, Глеб, Кира указала на стул напротив.
Самоуверенность Глеба слегка пошатнулась. Он ожидал увидеть её испуганной, с чемоданом денег.
А что это за цирк? кивнул он в сторону Дмитрия. Семейный совет? Я же вроде договаривался с тобой.
Ты договаривался с моей семьёй, ровно ответил Дмитрий, не отрывая взгляда. А это совсем другое.
Кира подложила к нему толстую папку.
4500000, Глеб. Ты хотел их. Но просто отдать их тебе слишком скучно. Мы решили вложить их в тебя как инвестицию.
Глеб удивлённо уставился на папку.
Что это?
Это твой бизнес, пояснил человек с каменным лицом, глава службы безопасности Дмитрия.
Точнее, то, что от него осталось. Долги, парочка криминальных дел по мошенничеству, которые вотвот откроются. Очень рисковые активы.
Он раскрыл папку. На Глеба смотрели копии расписок, выписки со счетов, фотографии его встреч с неприятными людьми. Его лицо начало менять цвет.
Мы погасили твои самые срочные долги, продолжила Кира. Тем людям, которые иначе ждут приговора суда. Считай это нашим подарком. Но взамен
Дмитрий положил на стол несколько листов и ручку.
Взамен ты подписываешь это. Полный отказ от родительских прав. И трудовой контракт на три года.
Глеб взорвался смехом, почти истерическим.
Вы с ума сошли? Я? Работать на тебя?
Не на меня, уточнил Дмитрий. На одну из наших подрядных компаний.
В Якутии. Бригадиром на стройке. Зарплата приличная. Условия рабочие. Вернёшься через три года. Без долгов и с чистой биографией.
Да пошли вы! закричал Глеб, подпрыгивая. Я вас уничтожу! Всем всё расскажу!
Расскажешь, кивнул охранник, постучав пальцем по папке. Только после этого твои слова будут стоить меньше, чем эта бумага. А эти документы сегодня окажутся на столе следователя. Выбор за тобой.
Глеб обвел их лица взглядом. Спокойное лицо Киры. Железное Дмитрия. Безразличный охранника. Никакого сомнения. Никакого шанса. Он оказался в ловушке.
Тяжело осев на стул, вся бравада исчезла, как дешевая позолота. Перед ними сидел не хищник, а загнанный в угол жалкий шакал.
Трясущаяся рука взяла ручку.
Когда последний подпись была поставлена, Кира встала, обошла стол и остановилась перед ним.
Ты говорил, что если человек через год придёт на коленях просить деньги, значит, у него дела совсем плохи, тихо напомнила она.
Ты не на коленях, Глеб. Просто пол слишком дорогой. Ты получил свой стартовый капитал. Начинай новую жизнь.
Она развернулась и пошла к выходу, не оглянувшись. Дмитрий последовал за ней, положив руку ей на плечо.
В огромной переговорной, под безразличным взглядом охранника, остался сидеть сломленный человек. Победитель, который проиграл всё.
