Игнат зашел в метро просто так, потому что устал шататься по городу. Ехать ему было некуда. Можно сесть в поезд, доехать до конечной и обратно — убить время, которого у него было в избытке, и даже вздремнуть.
Все вокруг куда-то спешили, бежали. И на миг ему показалось, что у него тоже есть цель, что где-то впереди его ждут, и он должен торопиться. Он двинулся с толпой к эскалаторам, к поездам.
Вагон остановился так, что двери оказались прямо перед ним, словно приглашая войти. Он стоял на пути, мешал выходящим пассажирам, его толкали. Потом толпа хлынула в вагон, обтекая его. Кто-то сильно толкнул его в спину — и Игнат влетел внутрь.
Механический голос объявил следующую станцию. Поезд рванул вперед. Он ухватился за поручень, повис на нем.
В темном окне мелькнуло его отражение. Ну и вид… И это всего после трех ночей на вокзале. А что будет дальше? Скатится до бомжа? Он никогда не понимал, как можно быть никем и ничем.
Мог бы пойти к друзьям. Они у него были… когда-то. Было всё: друзья, жена, сын. Жена сразу после суда подала на развод. Ни разу не написала. Сын его не знал — слишком маленьким был, когда посадили. А друзья… все женились. Придет он к ним, а их жены будут коситься, шептаться: «Когда он уйдет?» А друзья — глаза в пол. Нет, не пойдет он никуда. Друзей у него больше нет.
Когда вышел, купил сыну игрушек, пришел к бывшей. Мальчик жался к матери, заглядывал ей в глаза: «Можно взять?» Таня кивнула. Ребенок схватил коробки и убежал в комнату. Дальше кухни Игната не пустили.
— Не приходи больше. У меня другой мужчина. Все серьезно. Дима к нему привык. Не мешай нам. Устраивай свою жизнь, — начала Таня. — Надеешься на раздел квартиры? Тебе светит комната в коммуналке на окраине. Или хочешь, чтобы твой сын там жил?
Если узнает, что отец сидел, как к нему будут относиться в саду, в школе? Не губи ему жизнь.
Он понял, что лишний, и ушел. Куда? На вокзал. А ведь сел-то из-за нее. Денег ей вечно не хватало. Предложили «легкий» заработок — согласился.
Вагон дернулся, тормозя, вырвав Игната из мыслей. Он чуть не рухнул на колени сидящей напротив женщины. Та испуганно прижала сумку. Он извинился. Женщина вдруг вскочила и бросилась к выходу. Неужели он выглядит как преступник? Или сразу видно, что сидел? Он опустился на ее место, закрыл глаза.
Что его выдает? Взгляд? Помятая одежда? Три дня на вокзале — а что будет через неделю? Надо срочно что-то решать. Но что? Можно снова сесть и не думать ни о чем несколько лет. А потом?
Усталость накрывала. Он встряхнулся. Спать нельзя. Вчера задремал — чуть не обчистили. Заставил себя смотреть на пассажиров. Ничего интересного. Но вот девушка… Без кольца — значит, не замужем. Парня, скорее всего, тоже нет. Лет двадцати пяти. Одежда простая, но если подкрасить, приодеть… Никому не нужна, как и он. Учительница или библиотекарша. Строгий взгляд, смотрит мимо своего отражения. А ведь это шанс.
Через две остановки она встала. «Неплохая фигура», — отметил он. Ее заслонили пассажиры. Он вскочил, чтобы не потерять. Поезд остановился, она вышла, а его оттеснили назад.
Двери закрылись. Он рванул к выходу, протискиваясь сквозь толпу. Двери задели его спину, захлопнувшись. Оглушенный грохотом поезда, он закрутил головой — там, у эскалатора, мелькнула ее спина.
Он спустился ниже, не сводя с нее глаз. Пусть и потрепанный, но вид еще ничего. Надо войти в доверие, перекантоваться у нее пару дней. Выспаться, прийти в себя. Без секса сойдет… Хотя если получится…
Она вышла из метро, свернула к пятиэтажкам. Он шел сзади. Вечерело, людей мало. Она должна слышать его шаги, но не оглядывалась.
Девушка зашла в подъезд. «Черт, а если там домофон?» — но дверь не захлопнулась. Удача.
Шаги на лестнице. Он считал этажи. Скрип замка. Он вбежал на площадку.
Дверь уже была приоткрыта, но она обернулась. Сердце замерло. В ее глазах не было страха. Она ждала.
— Извините, обознался, — брякнул он первое, что пришло в голову.
Она не двигалась.
— Вы поэтому шли за мной от метро? Почему не подошли раньше?
Умнее, чем казалось. Заметила его.
— Простите. Мне некуда идти. Три дня на вокзале. Мне бы пару дней прийти в себя. Я не вор и не убийца.
— У меня нечего красть, а в подъезде камеры. Входите.
Она отпустила дверь.
— Ванная там. Умойтесь. Я поставлю чайник.
Он вошел. Сердце ликовало — получилось. Теперь бы не выгнала. В кухне на столе ждал суп. Он ел быстро, почти не сдерживаясь.
— Еще? — спросила она.
— Если можно…
После чая его разморило.
— Постелю вам здесь, на раскладушке.
— Я бы и в ванной согласен, — пошутил он.
— Пойдемте.
— Куда?
— За раскладушкой. Как вас зовут?
— Игнат.
— Странное имя. А я Надя.
— Похож на Раскольникова, да?
— Надеюсь, только внешне?
Он уснул, едва коснувшись подушки. Проснулся в девять. Проходя мимо комнаты, увидел ее за компьютером.
— Доброе. Сходишь в магазин? — спросила она, не оборачиваясь. Он не помнил, когда они перешли на «ты».
— После ночи под одной крышей «вы» как-то странно, — пояснила она.
Он вздрогнул. Она что, читает мысли?
— Слышала твои шаги, — сказала она. — Хлеб кончился, молока тоже. Магазин в соседнем доме.
Он молчал.
— Мне с родителями созвониться. Ты будешь мешать. Не хочу, чтобы мама примчалась «спасать» меня.
Он кивнул. В прихожей на тумбочке лежала карта. Взять? Конечно, догадалась, что денег у него нет.
На улице пахло осенью. Зима близОни вышли во двор, где уже падали первые снежинки, и тогда он понял, что, наконец, нашёл то, чего так долго не хватало — дом.
