Жара Москвы нещадно палила улицы, где Артём, 28-летний парень с растрёпанными волосами и потрёпанной одеждой, сидел, прислонившись к холодной бетонной стене. Его когда-то яркие голубые глаза потускнели от усталости, а под ними залегли тени от бессонных ночей и голода. Рёбра выпирали из-под рубашки, безмолвно рассказывая историю лишений и гордости.
Он не ел уже два дня.
“Ещё один день, Артём. Ты справишься”, — прошептал он себе, прижимая к груди рюкзак — единственное, что у него осталось. “Сегодня кто-нибудь тебя заметит. Кто-нибудь добрый.”
Но внутри шевельнулся голос похуже: “Кого ты обманываешь? Никто не видит бродяг. Ты — пустое место.”
Взгляд его упал на лоток с шаурмой через дорогу. Аромат витал в воздухе, заставляя желудок сжиматься от боли. Мимо прошёл ребёнок с тающим мороженым. Артём следил за каждым его укусом — не из зависти, а из тоски. Когда-то у него тоже было такое: детство, смех, уют. Мягкая кровать и мама, читающая сказки на ночь.
Но это было давно.
После смерти матери и ухода отца он попал в детдом. В шестнадцать сбежал из жестокой приёмной семьи. Перебивался случайными заработками, пока травма не лишила его работы. Без родных, без страховки — он выпал из системы.
Но одна вещь оставалась с ним — его гордость.
Даже когда голод скручивал живот, а в глазах темнело от жажды, Артём никогда не протягивал руку за милостыней. Он просто ждал, надеясь, что кто-нибудь заметит и предложит помощь — не потому, что он попросил, а потому, что захотел помочь.
Сегодня, как и всегда, мир прошёл мимо.
В просторной московской квартире 21-летняя Светлана Волкова стояла перед зеркалом, её каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, а изумрудные глаза смотрели в пол. На ней было кремовое платье — элегантное, но скромное. Подарок покойного отца.
“Ты прекрасно выглядишь, дорогая”, — сказала мачеха Кира, её каблуки цокали по паркету, как выстрелы.
Светлана медленно обернулась. “Кира, что за спектакль?”
Та приподняла идеально подведённую бровь. “Сюрприз, солнышко. Завтра твой день рождения. И я нашла тебе идеальный подарок.”
Светлана напряглась. После смерти отца Кире досталось всё — дом, график, а недавно и наследство. По завещанию, Светлана должна была выйти замуж до 22 лет, чтобы получить свою долю. Кира позаботилась, чтобы у неё не было ни одного ухажёра, исподтишка разрушая любые намёки на романтику.
“Завтра ты обручишься”, — сладко сказала Кира. “Всё уже готово. Он — редкий улов.”
“С кем?!”
“О-о, не порти сюрприз”, — засмеялась Кира, глаза её блестели от злорадства. “Просто знай, он… незабываем.”
На следующее утро Светлана сидела в чёрном внедорожнике, скованная, как статуя. Кира потягивала эспрессо, пока машина петляла по не самым престижным районам.
“Ты же говорила о благотворительном мероприятии?”
“Так и есть. Мероприятие, которое изменит твою жизнь”, — ответила Кира загадочно.
Когда они остановились у метро, Кира указала пальцем: “Вот он.”
Светлана посмотрела в окно.
На тротуаре сидел бродяга — растрёпанный, в потрёпанной одежде.
“Ты издеваешься?” — голос Светланы звучал плоско.
Кира улыбнулась ещё шире. “Познакомься с женихом.”
Светлана смотрела на неё, недоверие сменялось яростью. “Это уже переходит все границы.”
“Ах, милая Света”, — Кира язвительно наклонила голову. “Твой отец оставил такой замечательный пункт в завещании. Раз уж ты такая благородная, вот твой шанс кого-то спасти.”
Светлана сжала кулаки. Она снова посмотрела на Артёма. Несмотря на внешность, в нём чувствовалось что-то… достойное. Видно было, что он слушает.
Кира вышла, держа конверт. “Пойдём, дорогая. Пора познакомиться.”
Артём напрягся, когда к нему подошли две женщины. Дорогая одежда — обычно такие проходили мимо, делая вид, что его нет.
Но одна из них присела рядом.
“Ты Артём, да?” — спросила старшая, улыбаясь, как акула.
“Да.”
“Мой помощник говорил, ты ищешь работу. У меня предложение. Неделя. Фальшивая помолвка с моей падчерицей. Заплачу.”
Он моргнул.
“Я не актёр”, — пробормотал он.
“Пятьсот тысяч рублей. Сегодня. Пара фото. После публикации в СМИ расстаёмся”, — сказала Кира.
Пятьсот тысяч?
Сердце его забилось чаще.
Светлана стояла сзади, скрестив руки, явно униженная.
“А она согласна?” — спросил Артём, глядя ей в глаза.
“Нет”, — тихо ответила Светлана. “Но выбора у меня нет.”
Артём сглотнул. Что-то сжалось у него внутри. Он опустил взгляд. “Ладно. Согласен.”
Кира захлопала в ладоши. “Отлично! Тебя можно привести в порядок, я уверена.”
Вечером того же дня Артём стоял перед зеркалом в люксовом отеле.
Впервые за годы он был в чистой одежде — тёмный костюм, белая рубашка, туфли по размеру. Его помыли, побрили, причесали, как будто готовили к съёмкам.
Но внутри он оставался тем же Артёмом — тем, кто считал копейки и спал в подъездах.
В комнату вошла Светлана, её дыхание на миг сбилось. “Ну, ничего так.”
“Ты тоже”, — он сказал искренне.
Они стояли в тишине.
“Прости за этот цирк”, — наконец произнесла она. “Ты не заслужил, чтобы тебя втягивали в её игры.”
Он пожал плечами. “Хуже сделки у меня были.”
Она тихо рассмеялась. “Всё равно… спасибо.”
Бал помолвки был шедевром Киры.
Журналисты, фотографы, светские львицы — бальный зал сиял хрустальными люстрами и башнями из бокалов. Все обернулись, когда Светлана и Артём спускались по лестнице.
“Это бред”, — пробормотал Артём. “Почему они аплодируют?”
“Они думают, это романтично”, — шепнулаИ спустя год, когда они открыли приёмник для бездомных на окраине Москвы, Артём впервые за долгое время почувствовал, что нашёл не только любовь, но и место в этом мире.
