“Давай никогда не ссориться…”
Алина проснулась от частого стука и приподняла голову. Сердце радостно забилось в груди. Максим! Наконец-то… Но стук не утихал, и вскоре девушка осознала — это лишь тяжёлые капли дождя бьют по подоконнику. С разочарованием она уткнулась лицом в подушку, а дождь за окном то усиливался, то стихал, будто дразня её.
Она лежала на диване, отвернувшись к стене, с вечера. Всю ночь прислушивалась — не скрипнет ли ключ в замке, не раздадутся ли шаги в прихожей. Утром встала попить воды и замерла на пороге кухни. Грязная посуда в раковине, рассыпанная мука повсюду, миска с загустевшим тестом для блинов. Надо бы убрать, но сил не было. Она вернулась на диван, снова отвернувшись.
Конечно, вчера она была не права. Надо было промолчать, сдержаться. Но она так устала. На работе — сплошной аврал. Шла домой, мечтая отдохнуть, забыть о делах. А вместо этого — кухня, заляпанная тестом, и муж, который решил “сделать сюрприз”. Теперь вместо выходных — уборка.
Не сдержалась. Сначала злость кипела в ней. Кому нужны его блины? Мог бы просто сварить пельмени. Разве она не имела права высказаться? Но и он хорош — набурчала, а он хлопнул дверью и ушёл. Какие мы нежные. Вернётся — пусть сам убирает, она не служанка…
Теперь Алина понимала, что перегнула палку. Готова была позвонить, извиниться, но Максим оставил телефон дома.
Где он? Неужели правда разлюбил? Его последние слова звенели в ушах. Господи, что она натворила… Она металась между самооправданием и раскаянием, а Максим так и не возвращался. Всё: злость, обида — испарились. Остался лишь комок тревоги в горле.
В комнате сгущались сумерки, дождь почти стих. Неужели и сегодня его не будет? Алина перевела взгляд на часы — без двадцати семь.
Вдруг зазвучала мелодия, которую она поставила на звонки после свадьбы: *”Я тебя люблю, и это навсегда…”*
Она рванулась к телефону, сердце бешено колотилось. Но на экране — мама. От резкого движения голова закружилась, в горле пересохло. Разговаривать не хотелось, но мать не отстанет — будет звонить, пока не добьётся ответа.
— Да, мам… — выдавила Алина, сглатывая комок.
— Что с голосом? Ты заболела?
— Нет.
— Я не вовремя? — не унималась мать.
— Всё нормально. Просто голова болит… — она бросила трубку и закрыла глаза.
Не ела со вчерашнего дня. В обед — только кофе. Вчера мутило. Вот и сорвалась. А на кухне — бардак, есть там противно.
Тошнота отступила, и Алина побрела на кухню. Увидев следы “сюрприза”, едва сдержала слёзы. Раздражение снова подкатило — и она начала убирать, швыряя посуду в раковину.
Позвонила свекрови. Та ответила, что Максима не было, стала расспрашивать…
— Ничего страшного, просто забыл телефон, — соврала Алина.
Куда теперь его искать?
Ещё один звонок — сердце ёкнуло. Она бросилась к двери, распахнула её — на пороге мать.
— Решила проверить, как ты, — вошла та, оглядывая дочь. — Так и знала, что нездоровится. Бледная, глаза красные…
Алина молча отвернулась.
— А где Максим? Поссорились? Ничего, милые бранятся — только тешатся. — Мать села рядом, положила руку на плечо.
Дочь дёрнула плечом, сбрасывая её.
— Ну, выкладывай, что случилось?
Молчание.
— Ладно. Чай будем пить? За чаем поговорим. — Мать направилась на кухню.
Алине хотелось снова лечь, закрыть глаза. Но мать грохотала посудой, хлопала дверцами — не уснёшь.
Потом они сидели за чаем. Мать говорила, дочь молчала.
— Так и не скажешь? Ты хоть поела? — вздохнула мать. — Слишком рано вы поженились…
— Мам, не начинай… — Алина сжала виски пальцами.
***
Они познакомились, когда она училась в одиннадцатом, а он заканчивал институт. Ей нравилось, что он старше. Смотрела на него влюблённо, ловила каждое слово, хвасталась подругам.
Как-то родители уехали на дачу, оставив квартиру на ночь. Лучшего момента не придумаешь.
Мать, видно, что-то заподозрила — стала ездить на дачу без ночёвок. Но и без того встречи стали реже — экзамены, диплом, выпускной… Родители сразу после бала отправили Алину к бабке — “от греха подальше”.
Но любовь не остановить. Максим устроился на работу и по выходным приезжал к ней. Днём помогал по хозяйству, ночи принадлежали им. Бабка делала вид, что не замечает.
Лето кончилось слишком быстро. Учёба в институте, потом бабушка сломала бедро — и родители забрали её к себе. Алину поселили в одной комнате со старухой.
— Не дело девке со мной ютиться, — сказала бабка, подмигнув внучке. — Пусть живёт в моей квартире.
Но родители раскусили замысел. Рано, мол, ещё учиться надо. Но против любви не попрёшь: *”Закрой девку на замок — всё равно сбежит”*. Поставили условие: сначала свадьба, потом живите как хотите.
Бабушкина болезнь оказалась кстати. Два месяца до свадьбы — ремонт в старом жилье, где лет тридцать ничего не меняли. И ни одной ссоры! Максим был старше, мудрее — Алина и не думала спорить.
Свадьбу сыграли перед Новым годом. Первое время было трудно — она не умела готовить, вести бюджет. Но Максим терпел и подгоревшие котлеты, и пересоленные супы. Постепенно научилась.
Она окончила институт, устроилась на работу. Денег прибавилось — поменяли мебель, сантехнику. Квартира преобразилась.
В компании её ценили — доверили ответственный участок. Не всё шло гладко: коллеги сомневались, шептались за спиной. Она нервничала, плакала, ошибки случались. Возвращалась домой на взводе — Максим успокаивал, советовал.
А потом его завод закрылся. Он искал работу, но предлагали либо не по специальности, либо за кИ когда они сидели за столом, обнявшись, с тарелками ещё тёплых блинов, Алина вдруг поняла — ради таких мгновений стоит прощать, мириться и идти навстречу, чтобы больше никогда не ссориться.
