Маврикий кинулся ко мне. Совсем не ждала. Тем более от него. Тем более так размашисто. Вижу – несется, глазенки горят будто у кота из мультика. Руками хватает – а они теплые-претеплые, аж ажурно! Мои-то ледышкой от страха. Сначала щеки пощупал, будто призрака ловит… Потом за руки схватил – и хвать, обнял! Так вцепился, будто собрался склеить мою распадающуюся на осколки душеньку.
Диковинно все. С Маврикием мы годами офисные соседи: проекты, кофе, молчание в лифте. Близости – ноль. Больше конкуренты. А тут… Обнимает, будто мы десяток лет воровали яблоки в одном саду и не сознались.
Да, грешным делом, когда-то я на него пялилась как дурочка. Успешный мужик, шеф, весь из себя… ха! Ну ясное дело, для него я была воздухом. Пока не нарвалась на Роберта Дуарте… Этому-то я отдала всё, а он взамен – пенделя под зад, да так, что теперь и жизни своей не рада.
— Как…? – голос его скрипит, как несмазанная калитка. – Да ты же… мертвая! Ты ж погибла!
Сердце – бам! Бабах! В ушах звон.
Вот она, реальность-злодейка.
Для всего мира я – труп. Что-то неопознанное в морге. Документы – в архив, в столбец “бывшие”.
Земля поплыла под ногами, будто на карусели перебрала.
— Да живая я! – выдохнула со свистом. – Жи-ва-я! Убить хотят! Спаси-и-и…
Глаза его уставились в меня – то ли я псих, то ли он сам скоро схватится за голову. Ноги подкосились. Пол встал дыбом – и бах, темнота.
***
Очнулась под аккомпанемент воробья за окном.
Трещит без умолку. На секунду – глупую, смешную – подумала: сон, мол, страшный приснился. Шибает в нос фенюхой. Окно распахнуть нельзя, а птаха назойливо пиликает. Глянула на себя – платье какое-то чужое, больничное. Прям неловко. Живот потягивает нежно, тело ломит, в горле – как будто наждачка.
Да. Все верно. Я – тут. Рожала.
Увидела Маврикия. Он с мужиком в белом халате толкует. Рядом сидит медсестра – улыбается тихонько. Заметили, что я в сознании. Врач что-то буркнул и слинял.
Маврикий сунул медсестре бумажку.
— Лекарства, пожалуйста. Все которые прописали.
Потом взгляд – на меня. В глазах – та же каша из непонимания и тревоги, что у меня в душе.
— Что… это было?
Лицо его напряглось. Подсел на кровать.
— Вот я и спросить хотел, Анастасия Петровна! Что с тобой стряслось? Откуда ты здесь? И почему… почему все за версту уверены, что ты умерла?!
Просто рывком села. Губы – дрожат.
— Не смей говорить! Ну пожалуйста! Не смей ему говорить, что я жива!
— Кому?! – аж подпрыгнул.
Схватил мою руку – а я вся трясусь, как осиновый лист. Слезы – ну ручьем, сами текут. Он стал ладонью щеки вытирать. Так аккуратно. Ближе не бывали.
— Борису Борисовичу… – прошептала в подушку. – Не говори ему. Умоляю.
Брови его сомкнулись. Лицо – чистая головоломка.
— Анастасия… тебя официально хоронят служили! Панихида, поминальные печеньки… Мало того, твой младенец…
— Брось! – грохнула я, как из пушки. Маврикий так и остолбенел. Будто слоненка увидел в пижаме. Смотрит на меня – явно мерит шаг до психушки. Самый здравый смысл во мне явно сбежал без спросу.
Я то реву, то хихикаю. Представляю, как выгляжу со стороны: баба небритная, в чужом тряпье, орёт, что она мертвая, а её ребёнок – не её. Псих-шизо-сюрреализм.
Но вдруг вспомнила.
Доказательство.
Рывком повернулась, шарю по тумбочке. Вот же он!
Чертова флешка.
Схватила, будто спасательный круг.
— Слушай! Я не психую! Я не вру! – голос сорвался. – Бориска меня пришить хотел! Меня просто использовали! Этот ребёнок… Да не мой он! Я была пешкой! Вещью! Оболванили, втюхали – всё ради бабла!
Слова лезут, путаются, в горле комом.
— Маврикий, ну пожалуйста! Выручай! Помоги! Поверь! Ты – один у меня!
Он молча смотрел на меня. Секунды тянулись – вечность.
И потом… снова обнял.
Вцепилась в него, как репей. Пустота внутри, тоска – хоть вой. В голове пульсирует: больше никого, конец.
Но
Три года спустя уже сбежавший в Лондон Михаил и его любовница Оксана с удивлением встретились в одном московском зале суда — где их ожидал конфискация всего имущества в пользу «воскресшей» Вероники, а заодно и этап в сибирский лагерь за двойное покушение на убийство, тогда как сама Вероника, попивая чай с блинами в своей уютной квартире на Арбате и в очередной раз с благодарностью глядя на документ о выплате в размере 250 миллионов рублей от Михаила, только и могла удовлетворённо вздохнуть: ну вот, теперь точно жить будем спокойно, а Сергей с котом Барсиком подмигнули ей из кухни в унисон — соврали, но сбылось.
