**Где нежность считают слабостью**
— Ну зачем трёхлетней девочке букет цветов? — Света наклонилась к вазе, вдыхая сладкий аромат. — Не понимаю тебя. На эти деньги можно было торт купить или аниматоров заказать.
— Тебе и не понять, — тихо, почти шёпотом, ответила Настя.
В комнату вбежала маленькая Лиза и дёрнула мать за подол платья. Сегодня ей исполнялось три года, и Настя с удивлением поймала себя на мысли, как быстро пролетело время.
— Что хочешь, зайка? — Настя нежно поправила дочке бантик и улыбнулась.
Лиза указала пальцем в сторону гостиной, где на столе стоял праздничный торт.
— Нет, сначала подождём гостей. Бабушка с дедушкой уже скоро приедут. Потерпи, солнышко.
Девочка надула губки и недовольно заковыляла обратно. Света снова понюхала цветы.
— Пахнут отлично, конечно. Сколько отдала?
— Две с половиной тысяч, — равнодушно сказала Настя.
— Ну объясни тогда, в чём смысл дарить ребёнку цветы? — Света приподняла бровь. — В таком возрасте им бы конфеты да игрушки. А цветы…
— Не знаю, как объяснить. Это просто моё правило. Конфеты и игрушки я и так покупаю.
Настя взглянула в пустой дверной проём, откуда только что убежала дочь.
*Три года. Невероятно…* — промелькнуло у неё в голове. Сердце сжалось. Уже три года, а Лиза всё ещё не говорит. Настя встряхнула головой, стараясь отогнать эти мысли, но было поздно — тревога накрыла её с новой силой.
— А где наша именинница? — в прихожей раздался звонкий голос Татьяны, её матери. Через мгновение в комнату вошли родители. — Ты хоть дверь закрой, все сквозняки!
— Я же знала, что вы подъезжаете, — улыбнулась Настя.
— Здравствуй, родная! — Бабушка подхватила Лизу на руки. — Какая ты сегодня красивая!
— Она у нас всегда красивая, — прошептала Настя.
Отец подошёл к дочери и молча кивнул. Вот и всё поздравление, на которое они с Лизой могли рассчитывать. Простой кивок.
— О, смотри, Таня, наша дочь опять деньги на ветер пускает, — ехидно заметил он.
— Вадим, хватит… — вмешалась мать.
— Безделицей занимаешься, — не унимался отец.
— Папа, пожалуйста, — взмолилась Настя, бросая взгляд на Лизу. — Не сейчас.
— Как скажешь, — отец махнул рукой и направился в гостиную.
Лиза, будто почувствовав напряжение, прижалась к бабушке и спрятала лицо у неё на плече.
— Ну вот, напугали ребёнка, — Татьяна укоризненно посмотрела на дочь.
— Я ни с кем не ссорилась, — сухо сказала Настя и вышла из комнаты.
Гости сели за стол. Настя хлопотала на кухне, принося последние блюда. Отец молча ковырял вилкой в тарелке.
*Опять что-то не нравится,* — подумала она.
— Пап, всё в порядке? Не вкусно?
— Съедобно, — бросил он и демонстративно отодвинул тарелку.
Настя, держа в руках блюдо с салатом, взглянула на отца и решила промолчать. Но конфликт, похоже, был неизбежен.
— Ну что, когда ты начнёшь заниматься ребёнком? — спросил он.
— О чём ты? — Настя почувствовала, как внутри всё сжалось.
Пальцы так крепко вцепились в край тарелки, что она с трудом разжала их, чтобы поставить блюдо на стол.
— Ребёнку три года, а она не говорит. А ты цветы ей покупаешь.
— Папа, ты же знаешь, что я делаю всё возможное. И переживаю больше всех.
— Вадим, давай не при Лизе, — Татьяна дёрнула мужа за рукав, но он отстранился.
— Ты о будущем дочери думаешь? В твои годы ты уже стихи читала, а она…
Настя почувствовала, как кровь ударила в лицо. Руки дрожали — не от страха, а от ярости. Лиза исподлобья смотрела на мать. Света, поняв, что нужно увести девочку, тихо прошептала:
— Пойдём, откроем подарки, — и увела её из-за стола.
В гостиной повисло тяжёлое молчание.
— Я из кожи вон лезу, — сквозь зубы процедила Настя, — чтобы Лиза заговорила. Каждый день я слышу, как у кого-то дети вундеркинды. Она не одна такая.
— Таня, ты только посмотри на эту упрямицу! Почему она не видит очевидного?
— Очевидное для тебя — что моя дочь «ненормальная»? — голос Насти дрожал.
— Я этого не говорил, — отец гордо выпрямился.
— Но думал! — Настя вскочила. Стул опрокинулся. — Ты всегда так думал!
— Садись, — мать жестом показала на стул.
— Нет! Не буду это обсуждать. Особенно сегодня.
Она развернулась и ушла в спальню, где Света сидела с Лизой. Девочка подняла на мать испуганный взгляд. Настя замерла: в её глазах была не только боязнь, но и вина. Будто Лиза просила прощения за эту ссору.
— Чем помочь? — осторожно спросила Света.
— Ничем. Я уже всё перепробовала. Обследования, массажи, врачи — всё. Говорят, просто задержка. А он… опять своё…
Услышав хлопок входной двери, Настя выглянула в коридор. В квартире было пусто — родители ушли, не простившись. Ладно она, но Лиза ни в чём не виновата.
— Пойдём за стол. Лиза будет кушать? — крикнула Настя, накладывая салат.
— Нет. Конфеты ест, ничего страшного?
— Пусть ест… — Настя замолчала, потом продолжила:
— Знаешь, что страшнее всего? Я выросла в доме, где нежность считали слабостью. Отец никогда не обнимал меня, не говорил ласковых слов. «Хватит ерундой страдать» — вот его любимая фраза.
Света слушала, украдкой поглядывая в спальню, где Лиза разворачивала конфеты и играла с игрушками.
— И знаешь, кого я себе выбрала? Такого же. Он думал, что забота — глупость. Когда меня рвало от токсикоза, он просто уходил спать. Ни воды, ни слова. «Сама виновата», — говорил он. А потом… поднял на меня руку.
Света широко раскрыла глаза.
— Боже… Почему молчала?
— Только мама знала— А теперь, — тихо сказала Настя, глядя на дочь, которая впервые назвала её мамой, — мы будем жить по-новому.
