Жаркое московское солнце нещадно палило по Тверской улице, где 28-летний Артём с растрёпанными волосами и потрёпанной одеждой сидел, прислонившись к холодной бетонной стене. Его когда-то яркие голубые глаза потускнели от усталости, а впалые щёки говорили о днях без нормального сна и еды. Рёбра, выпирающие из-под рубашки, молча свидетельствовали о голоде и гордости.
Он не ел уже больше двух дней.
«Ещё один день, Артём. Ты справишься», — пробормотал он себе, сжимая рюкзак — единственную свою собственность. «Сегодня кто-то тебя заметит. Кто-то добрый».
Но внутри раздался чёрный голос: *О чём ты? Никто не видит бродяг. Ты — пустое место.*
Он взглянул на продавца шаурмы через дорогу. Аромат витал в воздухе, сжимая пустой желудок. Мимо прошёл ребёнок с тающим мороженым. Артём следил за каждым его укусом — не из зависти, а из тоски. Когда-то у него было такое же детство: смех, уют, тёплая кровать и мама, читавшая ему на ночь.
Но это осталось в далёком прошлом.
Он вырос в детдоме после внезапной смерти матери и ухода отца. В шестнадцать сбежал из приёмной семьи, где с ним жестоко обращались. Работал на подработках, пока травма не лишила его возможности трудиться. Без семьи, без страховки, он провалился в щель системы.
Но он держался за одно — свою гордость.
Даже когда живот сводило от голода, а в глазах мутнело от жажды, Артём никогда не протягивал руку за милостыней. Он просто ждал, надеясь, что кто-то заметит его и поможет — не потому, что он попросил, а потому, что захотел сам.
Сегодня, как и всегда, мир прошёл мимо.
В залитой солнцем пентхаусе в центре Москвы 21-летняя Анастасия Соколова стояла перед зеркалом во всю стену, её каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, а изумрудные глаза опущены вниз. На ней было скромное кремовое платье — подарок покойного отца.
«Ты выглядишь превосходно, дорогая», — сказала мачеха Ирина, войдя в комнату. Её каблуки звонко стучали по мраморному полу.
Анастасия медленно повернулась. «Что за сюрприз, Ирина?»
Та подняла тонко выщипанную бровь. «Твой день рождения завтра, и я нашла тебе идеальный подарок».
Анастасия напряглась. С тех пор, как умер отец, Ирина взяла под контроль всё — дом, её расписание, а теперь и наследство. По завещанию, Анастасия должна была выйти замуж до 22 лет, чтобы получить доступ к деньгам. Ирина позаботилась о том, чтобы у неё не было ни одного поклонника, исподтишка разрушая каждые зарождавшиеся отношения.
«Ты выйдешь замуж завтра», — сладко прошептала Ирина. «Всё устроено. Он — настоящая находка».
Анастасия нахмурилась. «За кого?»
«Не порти сюрприз», — Ирина улыбнулась, её глаза блестели от злорадства. «Просто знай — он… запоминающийся».
На следующее утро Анастасия сидела в чёрном внедорожнике, скованная и молчаливая. Ирина рядом потягивала эспрессо, пока они ехали через менее престижные районы столицы.
«Ты говорила, мы едем на благотворительный вечер», — промолвила Анастасия.
«Именно. Вечер, который изменит твою жизнь», — загадочно ответила Ирина.
Когда они остановились на Тверской, та указала на тротуар: «Вот он».
Анастасия посмотрела в окно.
Там сидел бездомный — растрёпанный, в рваной одежде.
«Ты шутишь», — холодно сказала Анастасия.
Ирина улыбнулась шире. «Знакомься с женихом».
Анастасия смотрела на неё, недоверие сменялось яростью. «Это уже жестоко даже для тебя».
«О, моя наивная Настя», — Ирина язвительно качнула головой. «Ты любишь спасать всех? Вот твой шанс».
Анастасия сжала кулаки. Взглянув на Артёма, она заметила в его опущенных глазах что-то серьёзное, даже благородное. Он слушал.
Ирина вышла с конвертом. «Пойдём, дорогая, познакомимся».
Артём напрягся, увидев женщин в дорогих нарядах. Обычно такие проходили мимо, делая вид, что его нет.
Но одна из них опустилась на корточки.
«Ты Артём?» — спросила старшая сладким голосом.
«Да».
«Мой помощник сказал, ты ищешь работу». Ирина улыбнулась, как акула. «У меня предложение. Неделя. Фиктивная помолвка с моей падчерицей. Ты получишь деньги».
Он замер.
«Я не актёр», — пробормотал Артём.
«Сто тысяч рублей. Сегодня. Пара фотографий. После пресса мы расторгнем помолвку», — сказала она.
Сто тысяч?
Сердце забилось чаще.
Анастасия стояла сзади, скрестив руки, явно униженная.
«Она согласна?» — спросил Артём, глядя ей в глаза.
«Нет», — тихо ответила Анастасия. «Но выбора у меня нет».
Артём сглотнул. Что-то сжалось внутри. Он опустил взгляд. «Ладно. Я согласен».
Ирина захлопала в ладоши в восторге. «Прекрасно! Ты хорошо чистишься, я уверена!»
Позже вечером Артём стоял перед зеркалом в шикарном гостиничном номере.
Впервые за годы он был в чистой одежде — тёмный костюм, белая рубашка, туфли по размеру. Его помыли, побрили, уложили волосы — словно готовили к роли.
Но внутри он оставался Артёмом — тем, кто считал копейки и спал в подъездах.
Вошедшая Анастасия слегка замерла. «Ты… хорошо выглядишь».
«Ты тоже», — искренне ответил он.
Молчание повисло между ними.
«Мне жаль, что тебя втянули в это», — наконец проговорила она.
Он пожал плечами. «Бывало и хуже».
Она тихо рассмеялась. «Всё равно… спасибо».
Помолвочный банкет был триумфом Ирины.
Журналисты, фотографы, светские львицы — все собрались в сияющем зале под хрустальными люстрами. Все взгляды устремились на пару, спускающуюся по лестнице.
«Это бред», — пробормотал Артём. «Почему они аплодируют?»
«Думают, это романтично», — шёпотом ответилаЧерез год под тем самым дубом в Парке Горького, где они впервые по-настоящему поговорили, Артём опустился на одно колено и протянул кольцо — купленное на первую зарплату из их общего благотворительного фонда, а Анастасия, сквозь слёзы, прошептала: «Да» — и в этот момент они оба поняли, что случайная встреча на Тверской стала началом их настоящей истории.
