Двадцать первый автобус
После похорон папы Ваня очень переживал за маму. Она будто в воду опустилась — лежала, не вставая, и он боялся, как бы она не потянулась следом за отцом. Потом мама всё же поднялась, даже стала выходить из дома, но только чтобы ездить на кладбище.
И неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не новая беда — умерла бабушка, папина мать. Она пережила сына всего на полгода. Новые похороны встряхнули маму лучше всяких уговоров. Она словно очнулась.
— Мам, может, тебе на работу выйти? Сидишь одна, как сыч, — предложил Ваня.
— Не-е. Надеюсь, ты женишься — внуков нарожаете, я с ними возиться буду. Тебе скоро тридцать, а ты всё холостой, — мама тут же переключилась на сына.
— Встречу такую же, как ты, — сразу под венец, — пообещал Ваня.
И мама в сотый раз начала рассказывать, как познакомилась с отцом. Ваня знал эту историю наизусть, но не перебивал — чтобы не обидеть.
— А ты папу сразу полюбила? — спросил он.
— Да как его было не любить? С первого взгляда приглянулся. И ты на него похож. Взгляд такой же, — сказала мама.
Это было новое.
— А какой у папы взгляд был?
— Острый, честный. Тебя не обманешь — прямо как его.
— А ты пробовала? — удивился Ваня.
— Один раз, — призналась мама. — Тебя в садик отдали, я хотела на работу выйти, а надеть нечего — после родов в вещи не влезала. Денег — кот наплакал. Зашла в магазин, увидела кофточку… Всё, что было, на неё и потратила. А как папе сказать?
Пришёл с работы, взглянул — и сразу всё понял. Делать нечего — созналась. А он обнял и говорит: «Молодец!» Оказалось, премию дали — велел юбку купить. Я в этом наряде потом три года ходила, пока нитки не поползли. Потом папу повысили, жить стало легче… — мама замолчала.
— Мам, может, в санаторий съездишь? Развеешься.
— Одна? Да ты что! — мама даже руками всплеснула.
— Раньше же ездила. Вон, папе отпуск не давали — помнишь? Подругу найдёшь, будете чаи гонять да сплетничать. Даже если мужик подвернётся — я не против, — подмигнул Ваня.
— Какой ещё мужик?! Я же пенсионерка! — фыркнула мама.
— Молодая ещё и симпатичная. — Ваня обнял её. — Подумай, ладно?
Родители прожили душа в душу много лет. Познакомились на остановке — папа влюбился с первого взгляда. Мама тогда была хрупкая, светловолосая, глазки весёлые. Отец обычно робел перед девушками, но тут вдруг осмелел, подошёл и бухнул первое, что в голову пришло:
— Девушка, вы не четырнадцатый автобус ждёте?
— Нет, двадцать первый. А что?
— Да так… Хотел познакомиться, вот и брякнул чушь, — честно признался папа.
Девушка рассмеялась. Подошёл автобус, она зашла. Не раздумывая, папа рванул следом.
— А вы разве не четырнадцатый ждали? — удивилась она.
— Испугался, что уедешь — и всё. Даже имени твоего не знаю.
— Катя, — улыбнулась девушка.
— Сергей, — представился будущий отец Вани.
Они смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг.
Тут мама обычно закрывала глаза и замолкала.
— И что дальше? — спрашивал Ваня, хотя знал каждую деталь. Но ей было приятно вспоминать.
— Я вышла на своей остановке, он — тоже. Дошли до дома, стоим, смотрим… И тут я поняла — пропала. Через два года после свадьбы ты родился. Папа тогда в угрозыске работал, любил чужие тайны разгадывать. А я боялась и ждала…
Знаешь, номер нашей первой квартиры — двадцать один. Судьба, да? — мама улыбалась, а Ваня каждый раз восклицал: «Неужели?» — как в первый раз.
А умер папа тоже двадцать первого…
С детства Ваня обожал загадки, детективы глотал пачками. Тоже рвался в угрозыск, но мама вставала на дыбы:
— Ты мне покоя не дашь?! Только через мой труп! Слышишь?!
Пришлось пообещать стать адвокатом.
Когда мама немного пришла в себя, Ваня заявил, что переезжает в бабушкину квартиру. Битва за независимость была жаркой, но он выдержал — сказал, что так быстрее женится. И мама сдалась.
Правда, с женитьбой не торопился.
Как-то мама позвонила:
— Съезжу в санаторий. Устала одна-то… Да и папа велел.
— Папа? Когда? — удивился Ваня.
— Приснился. Говорит: «Живи, не кисни».
Через три недели мама укатила на море. Звонила по пять раз на дню, взахлёб рассказывала про процедуры, еду… Потом звонки стали реже. Ваня волновался, но мама отмахивалась: «Всё хорошо, просто занята!»
А перед возвращением и вовсе огорошила:
— Встречать не надо. Я… не одна приеду.
— Как не одна?! — Ваня насторожился.
— Познакомлю потом, ладно?
— Мам… Он что, у тебя жить будет?
— А ты против?
— Нет, но… неожиданно.
Ваня сомневался. Мама так тосковала по папе — и вдруг мужчина? Странно.
Решил проверить. Пришёл без предупреждения.
— Ваня?! Что случилось? — мама всплеснула руками.
— Соскучился. Где твой… друг?
— В комнате… — мама потупилась.
Ваня зашёл — и обомлел. На диване сидел седой мужчина в папиных тапках!
— Это мой сын Ваня. А это Игорь Семёныч, — смущённо представила мама.
— Очень приятно, — гость протянул руку. Голос — бархатный, а взгляд скользкий.
— Из Питера, говорите? — Ваня прикидывался дурачком. — И что, родственники не скучают?
— Как же! Сын, невестка, внук…
— Ага, понятно. Решили старость в чужой квартире коротать?
— Ваня! — мама аж посерела.
Гость заморгал, как сова на солнце. Ваня заметил — одет с иголочки, даже ценники на джемпере. И только тапки… папины.
— Не жмут? — кив
Ваня посмотрел на маму, которая вдруг побледнела и схватилась за сердце, и понял, что самое важное — не золото, не квартира и даже не этот жалкий проходимец, а то, чтобы она просто дышала и улыбалась — всё остальное они переживут.
