Ну, представляешь, нашла я у дочери дневник, а там ой, лучше начну по порядку.
Был обычный вечер, я на кухне чай завариваю, как вдруг слышу дверь хлопнула. Захожу в прихожую, а там моя Дашка в дверях стоит, снимает кроссовки, а в носу у неё мать честная! сережка блестит.
Даш, это что такое?! аж голос у меня задрожал.
Пирсинг, мам, отвечает спокойно, будто так и надо. Все сейчас так ходят.
Все?! я аж подскочила. Твоя подружка Светка, у которой пол-лица в металле, это «все»?! Я тебе сто раз говорила она тебе не пример!
Света нормальная! Дашка глаза сверкает. Ты её вообще не знаешь! И это моё тело, я сама решаю!
Твоё тело?! я шаг к ней. Пока ты под моей крышей живёшь, это моя забота! Ты хоть знаешь, какая это дрянь заражение, воспаление?! Где ты это сделала, в подвале что ли?!
В салоне! Всё стерильно! кричит она. Ты вообще ничего не понимаешь!
Ну и пошло-поехало Я ей про институт, про будущее, про то, что она себя уродует, а она мне что я её не слушаю, не понимаю, что ей дышать не даю А в конце как хлопнет дверью «НЕНАВИЖУ!» да так, что у меня в груди всё перевернулось.
Стою в прихожей, сердце колотится, а в голове одна мысль: «Как так?» Я же для неё всё Работаю без выходных, чтобы у неё всё было, от личной жизни отказалась после развода, только ради неё. А она «Ненавижу».
Чай пью, руки трясутся. Вспоминаю, какая она была маленькая с бантами, с букетом в первый класс, как обнимала меня и шептала: «Ты самая лучшая мама». Куда всё это делось? Когда моя лапочка превратилась в этого колючего ёжика?
На следующий день тишина. Она в комнате сидит, не выходит. Я стучу:
Даш, иди завтракать.
Не хочу, сквозь дверь бурчит.
Ну ладно Сама поела, убралась, но на душе будто камень. Обычно по выходным мы вместе что-то делали, а сейчас дом как чуждый стал.
Решила в её комнате полы помыть хоть повод зайти. Открываю дверь, а она у окна в наушниках, спиной ко мне. Мою пол, стараюсь не шуметь, и тут вижу под кроватью розовую тетрадку. Дневник.
Сердце ёкнуло. Читать нельзя, это подло Но это слово «ненавижу» жгло изнутри. Надо было понять.
Вечером, когда Дашка ушла к Светке, я взяла дневник (замочек открылся скрепкой) и прочитала Ой, Лен, лучше бы не читала.
Там было всё: как она чувствует себя «маминым проектом», как ей надоели мои нотации, как она задыхается от моей «заботы». А та страница после нашей ссоры: «НЕНАВИЖУ! Она не даёт мне жить! Хочу сбежать!»
Я закрыла дневник, руки тряслись. Всё, во что я верила, рухнуло. Я думала, что люблю её, а оказалось душила.
Позвонила подруге Кате, сквозь слёзы всё рассказала. А она мне:
Ты её под колпаком держишь! Вспомни, как мы в их возрасте волосы в розовый красили и на «Короля и Шута» бегали! Наши матери тоже в ужасе были.
Но я же боюсь за неё!
Все боятся. Но ей нужен не надзиратель, а мать, которая доверяет.
Я долго думала И решила надо меняться.
На следующий день Дашка снова собралась к Светке. Раньше бы я орала: «Никуда не пойдёшь!» Но тут просто спросила:
Вы куда?
В кафе. Потом, может, к ней зайдём.
Я глубоко вдохнула:
Ладно Только серьгу обрабатывай, чтобы не воспалилась.
Она аж рот открыла ждала скандала, а тут
Хорошо, пробормотала.
И не задерживайся, добавила я ТИХО. Без «я одна, ты мне вся жизнь» просто: «Я волнуюсь».
Дальше сложнее. Каждый раз, когда хотелось запретить, критиковать, я кусала язык. Однажды зашла, когда она музыку слушала. Раньше бы фыркнула: «Что за вой?» А тут села, спросила:
О чём эта песня?
Она удивилась, но объяснила. И знаешь, Лен, я увидела, как у неё глаза загорелись. Впервые за долгое время мы просто говорили.
Прошло время. Однажды вечером сидим на кухне, чай пьём. Молчим, но уже не враждебно. И вдруг она говорит:
Мам, я тут подумала хочу в колледж дизайна. На дизайнера костюмов.
Раньше бы я: «Какой колледж?! Только институт!» Но тут посмотрела на неё и сказала:
Если тебе нравится давай попробуем.
Она аж прослезилась:
Ты не против?
Просто хочу, чтобы ты была счастлива, ответила я.
И тут она обняла меня. Впервые за сто лет.
Спасибо, мам.
Вот так, Лен. Этот дневник он будто зеркало мне показал. Больно было, да. Но теперь я учусь любить её не как «свою девочку», а как человека. Иногда, когда она смеётся с подругами или рассказывает о своих мечтах, я ловлю себя на мысли она уже не та малышка с бантиками. Она взрослеет. Не та, кого я хочу переделать, а та, кого мне просто нужно понять. И, может, именно в этом и есть любовь не в контроле, а в отпускании.
