Думаешь, долго эта вольная птица в клетке усидит? Лена качала головой, глядя на меня с сомнением.
Поживем увидим, блаженно улыбался я, не подозревая, что эти слова станут девизом моей жизни. И проклятием.
Тот вечер запомнился навсегда. Душный ресторан, смесь дорогих духов и вина, разговоры о деньгах и фальшивые улыжки. Я стоял с бокалом, думая лишь о том, как хочется сбежать. И вдруг звонкий женский смех за спиной. Обернулся, будто кто-то дернул за невидимую нить.
И увидел её. Алину. Она что-то живо рассказывала кругу мужчин, размахивая руками. Стройная, в простом чёрном платье, но с таким огнём во взгляде, что мой размеренный мир рухнул в одно мгновение.
Кто это? спросил я у Лены.
Моя подруга Алина, вздохнула она. Но предупреждаю это ураган в юбке. С ней как в свободном падении: восторг и риск разбиться.
Я не услышал предостережения. Меня затянуло, как в водоворот. Для меня, выросшего в семье профессоров, где даже за завтраком обсуждали научные статьи, она стала воплощением жизни. Это была не любовь болезнь, неизлечимая и беспощадная.
Мы поженились через полгода, наперекор родителям.
«Она тебя сломает, сын, говорил отец, снимая очки. Такие, как она, не созданы для семьи».
«Она ядовитая лиана, вторила мать. Будет душить, пока не высосет всё».
А я видел только солнце и думал: именно этого урагана мне не хватало в моей распланированной жизни.
Первые месяцы брака безумие. Она могла разбудить меня ночью: «Серёжа, смотри, снег идёт! Поехали гулять!» и мы шли. Заводила разговоры с незнакомцами, и через пять минут они выкладывали ей всю душу. Она была хаосом. А я дышал этим хаосом, как узник, впервые увидевший небо.
Потом грянул гром.
Кризис ударил неожиданно. Мой бизнес, дело всей жизни, рухнул за считанные месяцы. Я бился, но всё было напрасно. Вернулся домой опустошённый, с пустым взглядом.
Алина встретила меня в прихожей. Не с объятиями. Стояла, скрестив руки, холодная, как лёд.
Ну что, гений? Проиграл? её голос резал, как лезвие.
Я попытался что-то сказать, но она перебила:
Ты тащишь на дно тонущий корабль. А я не собираюсь тонуть. Мне нужна твёрдая земля. Ты мне её больше не даёшь.
Она собирала вещи у меня на глазах. В горле встал ком.
Алина, подожди Я всё исправлю
Она остановилась, взяла паспорт и сунула его в сумку. Взгляд её был пустым.
Хватит. Это неприлично. Не звони. Пока.
Дверь захлопнулась. Этот звук отозвался болью в груди. Я рухнул на пол и рыдал, как ребёнок.
Она вернулась через полгода.
Открыл дверь а там она. Загорелая, с новой стрижкой, в пальто, которое я ей не покупал.
Ну что, сказала она, проходя мимо. Тот банкир оказался скучным, как бухгалтер. У него даже плейлист сплошной Шопен.
Сказала так, будто вернулась с прогулки, а не из чужой постели.
И вместо того, чтобы выгнать её, я обрадовался. Она вернулась! Ко мне!
Прости Я подвёл тебя
Она замерла, и в её глазах я увидел не раскаяние, а удовлетворение. Она была права. Как всегда.
Потом были другие уходы.
Сначала «гуру» из Индии. Две недели я не выходил из дома, лежал на полу и представлял, как она смеётся с ним.
Потом «настоящий мужчина» качок с татухами. Видел их в парке. Он шептал ей на ухо, а она смеялась тем самым смехом, который когда-то пробил мне сердце.
И каждый раз она возвращалась. И каждый раз я ждал.
Лена схватила меня за плечи после одного из таких возвращений:
Серёжа, очнись! Она тебя использует! Ты же слышал, как она хвасталась, что ты извинялся? ЗА ЧТО?
За то, что я скучный. Не могу удержать её. Это моя вина.
Я был не мужчиной. Я был ковриком у двери.
Однажды ночью, после её очередного возвращения, я не выдержал.
Скажи зачем ты возвращаешься именно ко мне?
Она потянулась и улыбнулась той самой улыбкой.
Потому что ты мой дом, Серёженька. Ты всегда ждёшь.
В этих словах не было любви. Лишь удобство. И это ранило больнее всех её измен.
Но когда она прижалась ко мне, вся моя боль растворилась.
Я стыдился себя, но не мог её отпустить.
Она уехала снова. На этот раз с художником.
А потом позвонили: у отца инсульт.
В палате мать плакала, а отец лежал, беспомощный, с перекошенным лицом. Глядя на него, я вдруг увидел себя такого же сломленного. Только его сломала болезнь, а меня любовь.
Простите, прошептал я, опуская голову.
Мы ждали, тихо ответила мать.
Вернувшись домой, я упаковал её вещи и написал на двери гардеробной: «Зал ожидания закрыт».
Она не поняла. Звонила, писала. Сначала удивлённо, потом зло: «Серёжа, ты что, без меня скучаешь?»
Я молчал.
Однажды она просто приехала.
Принеси мой чемодан из машины!
Ты не поняла, сказал я тихо. Здесь больше нет твоего дома.
В её глазах мелькнул страх.
Ты заболел?
Да, Алина. Но теперь лечусь. А ты моя болезнь.
Было невыносимо трудно. Как ломка.
Но я выстоял.
Через полгода она прислала открытку с Бали: «Никто не ждал меня так, как ты».
Я вывез её вещи на склад.
Как-то Лена позвала на выставку.
Не бойся, твоего «урагана» здесь нет, усмехнулась она.
А я уже не боялся.
Разговаривал с женщиной не красавицей, как Алина, но с тёплым, спокойным взглядом.
И вдруг понял: мне не нужно притворяться.
Можно просто быть собой.
