Я, Дмитрий, уже четыре года женат на Наталье. Мы живём в Москве, в доме, который принадлежит её родителям. Сыну, Мише, сейчас три года, а наша матьсвекровь, Раиса Степановна, живёт с нами на этаже выше и считает своей миссией следить за каждым нашим шагом.
Ты опять надул Мишу в ту тонкую кофту? На улице же холодно! упрекала она, когда я помогал Наталье одеть сына.
Мама, там плюс пятнадцать. Он не замёрзнет, возражала Наталья.
Не замёрзнет! Вы, молодые, ничего не понимаете! Дети должны быть укутаны! с этими словами Раиса Степановна сняла лёгкую кофту с ребёнка и надела ему тёплый свитер. Миша плакал, но она была непреклонна.
«Лучше жарко, чем простуда», говорила она, одуренно кивнув, и отстранялась, позволяя нам идти гулять. Наталья сжала губы, чтобы не сказать лишнего, и с Мишей вышла из квартиры.
Сначала мы снимали небольшую квартиру в Подмосковье, но после рождения сына переехали в родительский дом, где было больше места и где бабушка могла помогать. Я думал, что это будет удобно, но уже в первую неделю я понял, что ошибся.
Раиса Степановна вмешивалась во всё: как кормить Мишу, как его одевать, как укладывать спать. У Натальи почти не было права голоса, а её любое мнение тут же отбрасывалось: «Ты ещё молода, опыта нет. Я уже троих детей воспитала, мне виднее». Я обычно молчал, говоря, что мать просто заботится, но Наталья всё чаще чувствовала себя прислугой, а не хозяйкой.
На кухне ситуация была особенно остра. Раиса Степановна считала себя великой кулинаркой и критиковала каждый наш рецепт:
Борщ только с копчёными рёбрышками! ругалась она. Котлеты без сала всё равно сухие! и так далее. Я слышал, как она постоянно сравнивает наши блюда с собственными, требуя идеального теста, трёхчасового отстаивания и так далее. Мы пытались объяснить, что и наши способы справляются, но она не слушала, и в конце концов Наталья просто перестала готовить, считая, что всё равно её критикуют.
Но в один день случилось то, что изменило всё. На день рождения моего отца, Петра Ивановича, Наталья решила приготовить для него ужин. Она встала рано, пока все спали, и готовила салат с креветками любимое блюдо отца, запекла курицу с овощами и испекла шарлотку по маминому рецепту. Кухня наполнилась ароматами, и когда Пётр Иванович вошёл, он воскликнул:
Как аппетитно! Это ты, Наташка, постаралась?
Да, Пётр Иванович, поздравляю с днём рождения! ответила она.
Я, как обычно, заступился за жену, когда рано начала «пилить», но свекровь всё равно вмешалась. Она подошла к столу, сняла крышку с салатника, понюхала и скривилась:
Что это? Креветки? У Петра от них изжога! заявила она.
Но он же говорил, что любит их, возразила Наталья.
Ничего он не говорил! отмахнулась Раиса Степановна, отставив салатник. Затем посмотрела на курицу в духовке, ткнула вилкой и сказала:
Сухая, пересушена!
Я попытался вмешаться:
Дай хотя бы попробовать, мама, только что из духовки.
Не надо пробовать, я и так вижу, ответила она, захлопнув духовку, и добавила:
А что за страшный пирог?
Это шарлотка, сказала Наталья, чувствуя, как комок поднимается к гортани. По маминому рецепту.
По маминому? Твоя мама, конечно, готовить не умеет, фыркнула свекровь.
Наталья сжала кулаки, но я сказал ей:
Не спорь с ней, дорогая, она просто переживает.
Тогда свекровь взяла салатник с креветками и, не задумываясь, бросила его в мусорное ведро. Я воскликнул:
Что ты делаешь?! и подошёл к ней.
Выбрасываю, потому что никому будет не есть, ответила она, улыбаясь.
Я, в шоке, сказал маме:
Ты не можешь так выбрасывать мою еду при всех!
Она лишь отмахнулась и ушла, оставив меня и Наталью в недоумении. Мы сели на кровать, и Наталья заплакала, но я попытался её успокоить:
Она просто переволновалась, дорогая.
Переволновалась? ей не верилось. Она выбросила мой салат при всех!
Я лишь кивнул, понимая, что в этом доме голос мамы всегда будет громче, чем наш.
Вечером, когда все разошлись, я заметил, что Раиса Степановна приготовила себе ужин жареную картошку с котлетами, а наши блюда остались нетронутыми. Единственное, кто попробовал шарлотку, был Пётр Иванович: он украдкой отрезал себе кусочек и сказал:
Вкусно, доченька, спасибо.
Я помог Наталье убрать со стола и помыть посуду, а она, несмотря на всё, всё ещё верила, что уважение можно заработать.
Через несколько дней я заметил, как Наталья всё чаще смотрит на меня с решимостью. Она сказала, что хочет выйти на работу, чтобы у нас были деньги на собственную квартиру. Я сначала колебался: «А как с Мишей?», но она настояла, что ребёнок уже три года и может пойти в детский сад.
Я поддержал её решение, но свекровь восприняла это как оскорбление:
Как ты можешь бросить ребёнка в садик и сама пойти работать? Кто же тогда будет дома смотреть за ним? ворчала Раиса Степановна, бросая вилку в раковину.
Мы всё же договорились: Миша пойдёт в сад, а Наталья начнёт работать администратором в небольшой фирме с графиком с 9 до 15. Я помогал ей собрать документы, а свекровь, как обычно, молчала и готовила только для себя и отца.
Когда я сообщил Раисе Степановне о наших планах, она разразилась:
Вы решили бросить ребёнка и уйти в работу без моего согласия? Вы живёте на моих деньгах, а теперь хотите всё отнять!
Я попытался успокоить её, но она ушла в свою комнату, закрыв дверь. Я обнял Наталью, шепча ей, что всё будет хорошо.
Неделя прошла в молчании: свекровь готовила только себе, а мы с Натальей готовили сами. Я видел, как её глаза светятся, когда она готовит то, что ей нравится, и как её уверенность растёт.
Через три месяца мы накопили достаточно денег, чтобы снять небольшую двухкомнатную квартиру в районе Куркино. Мы сказали Раисе Степановне, что переезжаем, и она отреагировала, как обычно:
Вы хотите уйти? Вы неблагодарные! Я вас кормила, стирала, за Мишей следила! её голос дрожал от гнева.
Пётр Иванович попытался вмешаться:
Раиса, они взрослые, им нужна своя жизнь. Дайте им счастье.
Свекровь лишь кивнула, но в её глазах всё ещё блеск недовольства. Мы уехали, оставив позади её крики и тяжёлую атмосферу. В новой квартире Наталья с радостью обустраивала свой уголок, сама выбирала, что готовить, как убирать. Я тоже стал свободнее, без постоянного контроля со стороны мамы.
Миша нашёл своё место в детском саду, завёл новых друзей, а мы с Натальей укрепляли наш брак, делясь мелочами дня. Однажды, через пару месяцев, мы решили навестить родителей. Пётр Иванович открыл дверь, радостно встретил внука, а Раиса Степановна, почти без эмоций, приняла букет цветов от Натальи. За столом мы ели её домашнюю еду, а потом я помог ей убрать.
Давай помиримся, сказал я, положив руку ей на плечо.
Что ты можешь сделать? Мы живём отдельно, ответила она, но в её голосе уже не было такой резкой горечи.
Мы говорили о том, как важно уважать друг друга, даже если пути расходятся. Раиса Степановна признала, что слишком часто контролирует, и извинилась за выброс салата с креветками. Мы простили друг друга и договорились иногда навещать её, принося её любимый салат, но уже без драм.
Сейчас, глядя назад, я понимаю, что тот день, когда свекровь выбросила салат, стал поворотным моментом. Он заставил нас искать свою независимость, отстоять право быть собой. Уважение нельзя купить, его нужно требовать и защищать. И мы это сделали.
