Было это давно, в смутные девяностые. Алевтина, а в детдоме её звали просто Лёлькой, росла среди таких же, как она, сирот. Жизнь в казённых стенах научила её постоять за себя и за младших. Несправедливости не терпела характер у девочки был боевой. Хотя и ей доставалось, но слёз не проливала, знала правда на её стороне.
Настоящее имя её было Алевтина, но в детдоме все звали Лёлькой. Как только исполнилось восемнадцать, выпустили её в большую жизнь. К счастью, специальность повара уже была, и пару месяцев она работала помощницей в столовой. Давали комнату в общаге страшнее не придумаешь.
В то время она уже встречалась с Виктором, который был старше на три года. Работал он в той же столовой водителем на «Волге». Быстро переехала к нему в однокомнатную хрущёвку, доставшуюся от бабушки.
“Лёля, давай ко мне, что тут в этой конуре ютиться”, предложил он, и она тут же согласилась.
Виктор нравился ей своей основательностью. Как-то зашёл разговор о детях, и он отрезал:
“Терпеть не могу этих сопляков один галдёж да проблемы”.
“Витя, удивилась Алевтина, но если это твой ребёнок, твоя кровь, как можно так говорить?”
“Брось, я сказал не люблю и всё”, отмахнулся он.
Ей было обидно, но она утешала себя:
“Поженимся сам захочет детей, передумает”.
Работала Алевтина старательно, могла и повариху Галину подменить, когда та “болела”. Все знали, что за “болезнь” у Галины лишнюю стопку перебрала, остановиться не могла.
“Галя, ещё один прогул уволю”, грозился директор столовой Иван Сергеевич, хотя понимал повар она отменный.
“У тебя золотые руки”, хвалили посетители.
Так и держали её, скрепя сердце. Заметила Галина, что Лёлька справляется не хуже готовит с душой. Да и Иван Сергеевич к ней присматривался.
Как-то Алевтина случайно подслушала разговор директора с завхозом:
“Эту Галину долго не протянет, а Лёлька хоть и молодая, но боевая. Видно, старается”.
“Ого, Иван Сергеевич во мне потенциал видит”, подумала она, но решила никому не говорить, даже Виктору.
Прошло время. Галина снова запила целую неделю не выходила. Готовила Алевтина, и никто из посетителей не заметил подмены. Когда Галина вернулась, вид у неё был жалкий трясущиеся руки, синяки под глазами.
Иван Сергеевич вызвал её в кабинет и уволил. Потом вышел на кухню и объявил:
“С сегодняшнего дня, Алевтина, ты старший повар. Дерзай”.
“Спасибо”, смутилась она, чувствуя груз ответственности.
Обрадовалась не только повышению, но и зарплате теперь можно было откладывать.
Вечером Виктор принёс шампанское:
“Ну, давай обмыть твою новую должность. Молодец, Лёль”.
Жили они вместе три года. Не пил он, рук не распускал, но и замуж не звал. Она надеялась может, если ребёнок будет, тогда и решится.
Как-то Алевтина поняла беременна. Врач подтвердил. Обрадованная, она встретила Виктора:
“У нас будет малыш!”
Лицо у него потемнело. Спокойно, но жёстко сказал:
“Мне это не нужно. Либо избавляешься, либо проваливай. Я детей не терплю. Куда ты, беременная, пойдёшь? Подумай хорошенько”.
После смены она собрала вещи и вернулась в общагу. Комната встретила её пылью и сыростью. Побелка облезла, в углу плесень, на подоконнике дохлые мухи.
“Ну что ж, добро пожаловать домой”, прошептала она.
Кухня в коридоре плита с нагаром, холодильник, из-под которого выползали тараканы.
Закрыв дверь на щеколду, она вдруг почувствовала себя свободной. Вспомнились слова Виктора: “Куда ты денешься?”
А вот и делась. В свою комнату. Грязную, но свою.
“Ничего, справимся”, гладила она ещё плоский живот.
Не откладывая, взяла тряпку и ведро. Вымыла пол, окна, вытерла пыль. Купила новые замки дядя Коля, местный слесарь, помог установить.
Постепенно жизнь наладилась. В столовой появился новый официант Сергей. Скромный, работящий. Как-то провожал её до общаги, она из вежливости пригласила на чай.
“Алевтина, давай поженимся, сказал он однажды. Ты одна, я один. Ты мне дорога. И малыш твой тоже”.
“Но Серёжа” она положила руку на живот.
“Это и мой ребёнок теперь”, улыбнулся он.
Сравнила она его с Виктором небо и земля. Сергей был тёплым, надёжным.
Когда пришло время, он отвёз её в роддом. А вернувшись, переклеил обои в комнате, собрал кроватку. Встречал их с сыном на пороге с цветами.
Алевтина вошла и не узнала свою комнату чистота, порядок, воздушные шарики под потолком.
“Вот он, настоящий дом”, подумала она.
