Василиса, ты совсем сошла с ума? воскликнула Людмила Андреевна, стоя в кухонном проёме, руки в стороны, глаза полыхали гневом. Свадьба твоего единственного сына уже через час, а ты всё сидишь, чай потягивая!
Василиса не отводила взгляда от чашки.
Садись, чай уже горячий, сказала Людмила, подойдя к столу и опустившись на стул напротив.
Какой чай? спросила она, бросая взгляд в окно. Сейчас почти полвторого. Через час твой Артём пойдёт под венец, а ты тут
Я никуда не пойду, ответила Василиса, отложив чашку. И не убеждай меня.
Тишина повисла между подругами, знакомыми сорок лет, со школьных скамей. Людмила знала Василису как открытую книгу, но такой поворот её удивил.
Что случилось? спросила она мягче. Вы вроде помирились после последнего разговора?
Василиса усмехнулась.
Он позвонил позавчера и сказал: «Приходи, мам, если хочешь». Как будто я собираюсь на базар, а не на свадьбу своего сына.
Может, он просто так выразился? предположила Людмила.
Людка, Василиса повернулась к ней, в глазах засверкали слёзы. Мне сорок девять, я растила его одна, без мужа, на двух работах, чтобы ему было всё. Я учила его, лечила, ночами не спала, когда он болел. А теперь я для него обуза, лишняя.
Людмила протянула руку, слегка коснулась плеча подруги.
Расскажи всё, с начала.
Василиса налила чай, достала из буфета печенье и, опустившись на стул, начала.
Полгода назад Артём привёл эту Элину. Высокая, стройная, красивая. Я обрадовалась: наконец сын нашёл серьёзные отношения, ему уже двадцать семь. Я сказала: «Приходите, познакомимся, я ужин приготовлю».
Элина вошла в небольшую двухкомнатную квартиру в старой хрущёвке на улице Сокольническая. Мебель потёртая, обои давно не меняли, но чисто и ухоженно. Я весь день убиралась, печёные пирожки поставила на стол.
Элина села на край стула, будто боялась испачкаться, улыбнулась, но глаза её были холодны. Я спросила, чем она занимается. Она ответила, что работает маркетологом, ведёт крупные проекты, и добавила: «Ваш Артём талантлив, жаль, что он всё ещё работает в обычной конторе».
Нахалка, прошмыгнула Людмила в уме.
Я поняла, что она намекает, будто я не поддержала сына, не помогла ему вырасти. Но я лишь медсестра в поликлинике, получаю небольшие зарплаты. Артём же закончил институт, работает программистом, зарабатывает хорошую зарплату, живёт в новостройке. Я горжусь им.
И что дальше? спросила Людмила.
Мы разговаривали за ужином, Элина всё время хвасталась своими достижениями, рассказывая, как её проекты приносят миллионы. Затем она спросила: «А вам, Василиса Петровна, не хочется переехать в дом престарелых? Там хороший уход, компания людей вашего возраста».
Я охнула.
Как это? спросила я, не веря. Мне сорок восемь, я всё ещё здорова, работаю. Я не нуждаюсь в доме для стариков.
Элина лишь улыбнулась: «Я просто думаю о будущем, чтобы не обременять сына».
Через час после ужина Артём подошёл, обнял меня и сказал: «Не обижайся, мам, Элина просто практичная». Я спросила, что значит «практичная». Он лишь сказал, что я ревную её.
Мы поругались, он месяц мне не звонил. Я думала, что потеряла сына навсегда. Потом он позвонил, извинился, сказал, что я всегда буду для него самым важным человеком. Я поверила.
Через месяц они объявили о помолвке. Артём позвонил радостно: «Мам, мы женимся!». Я поздравила, спросила дату. Он сказал, что всё уже готово, ресторан забронирован, приезжайте в субботу.
Я приехала в их новую квартиру на Тимирязевской. Квартира светлая, свежий ремонт, новая мебель. Элина встретила меня холодно, как инспектор санэпидемстанции, провела в гостиную, даже чашку чая не предложила.
Они показали список гостей семьдесят человек, но среди них не было моих знакомых. Я спросила, может, пригласить меня. Артём посмотрел на Элину, сказал, что места ограничены, приглашаются только близкие друзья и коллеги. Я замолчала, а они начали показывать фотографии банкетного зала, рассказывать о дорогом меню. Я слушала и думала, где же моё место в этом торжестве.
В тот момент воробьи, которых Артём в детстве кормил хлебными крошками, залетели к окну. Я вспоминала, как он радовался, бросая крошки, когда они собирались на ветке.
Элина внезапно спросила: «Василиса Петровна, может, вы возьмёте кредит на свадьбу? Мы сами заплатим часть, но дополнительные деньги помогут». Я воскликнула: «Кредит? У меня зарплата тридцать тысяч рублей, банк мне не выдаст кредит! Вы же оба хорошо зарабатываете!»
Я посмотрела на Артёма, он отводил взгляд. Поняла, что он согласен с ней. Он считает, что я должна заплатить за их праздник, хотя меня даже толком не пригласили.
Я отказалась: «Вы взрослые, сами зарабатываете. Я помогу, чем смогу, но кредит брать не буду». Элина прижала губы, назвала меня эгоисткой. Я чувствовала, как меня называют «обузой», хотя три десятка лет я жертвовала собой ради сына.
Ар
тём встал, провожал меня к двери, сказал: «Мам, не обижайся. Элина привыкла, что её родители всё оплачивают». Я спросила, а ты что думаешь? Он помялся, потом сказал, что им нужна пышная свадьба, но денег не хватает, и я могла бы помочь.
Мы оба налили себе ещё чаю, но молчали. Такие истории случаются часто, когда дети женятся, но когда это твоя боль, молчать трудно.
Я ушла, плакала на улице. Соседка Тётушка Валентина с пятого этажа позвонила: «Василиса, ты чего такая убитая?». Я рассказала ей всё. Тётя Валентина сказала, что Элина распространяет среди соседей слухи, что я «отсталой» мамой, мешающей их счастью. Я была в шоке.
Я ждала звонка от сына, но недели две прошли в тишине. Наконец пришло электронное приглашение: ссылка и адрес ресторана, без теплых слов. Я поняла, что он уже не мой сын, а муж её, а я для него просто обязательство.
Я позвонила Артёму, сказал: «Я не приду на свадьбу». Он сначала молчал, потом спросил, почему. Я ответила честно: «Потому что меня там не ждут, я лишняя». Он сказал: «Если хочешь, приходи». Я повторила: «Если хочешь». Слова звучали пусто.
Я предложила ему пирожок с капустой, он отказался. Я спросила, жалеет ли она, что не пришла. Она задумалась, но ответила: «Да, хотелось бы увидеть сына, обнять его, плакать от счастья. Но больнее было бы прийти и почувствовать, что меня просто терпят».
Я рассказала, как три десятка лет отказывала себе, чтобы он был счастлив, а теперь он считает меня обузой, хочет, чтобы я переехала в дом для пожилых. Я потеряла сына в своём воображении, а он стал чужим человеком.
Людмила обняла меня, и я, наконец, заплакала. Мы сидели, пили остывший чай, молчали. Я думала, правильно ли поступила, может, стоило пойти ради приличия?
Но я всю жизнь жила ради других, а теперь поняла, что надо жить и для себя.
Позвонил Артём вновь, но я не ответила. Оставила ему сообщение: «Желаю вам счастья, берегите друг друга». Он звонил снова, я не отвечала, лёгкая тишина заполняла комнату.
Вечером Людмила позвонила: «Как дела?». Я попросила её не приходить, хотела побыть одна. Лёгкой ночью слушала шум машин, лай собак, думала о будущем.
Утром в дверь постучал Артём в измятом костюме, глаза оторопели от бессонной ночи.
Можно войти? спросил он тихо.
Я пропустила его в кухню, поставила чайник, налетела чашку. Мы сидели напротив.
Ты не пришла, сказал он наконец.
Не пришла, ответила я. Потому что меня там не ждали, и я поняла, что больше не нужна.
Мам, это не так пробормотал он, закрывая лицо руками. Мне стыдно, я виноват, что позволил тебе страдать.
Он рассказал, как стоял у алтаря, оглядываясь, и понял, что без меня всё пусто. Он признал, что молчал, когда Элина говорила гадости, ставя её желания выше моих чувств. Он пообещал, что если она не будет уважать меня, он развестётся с ней.
Я почувствовала тепло в груди, будто возвращался часть того ребёнка, которого я воспитала.
Я хочу всё исправить, сказал он, взяв мою руку. Хочу, чтобы ты была частью нашей семьи, чтобы мы часто виделись. Я всегда любил тебя, и буду любить.
Я сжала его руку.
Я тоже тебя люблю, прошептала я. Мне было больно, но я слышу твоё сердце.
Он пообещал, что больше не будет позволять обижать меня.
Кристина хочет поговорить, сказал он. Извиниться. Можно?
Я задумалась, но кивнула. Мы с Элей (Элиной) ещё далеко от полного примирения, но первый шаг сделан.
Я вышла к окну, смотрела на улицу, где весенний ветхий тополь качал ветвями. На душе стало легче. Возможно, всё наладится. Возможно, нет. Главное я больше не предала себя, не пошла туда, где меня не ждут. Я отстояла своё достоинство.
Я написала Людмиле: «Артём пришёл, кажется, всё будет хорошо». Жизнь непредсказуема: сегодня больно, завтра радостно. Главное не терять надежду и помнить, что даже в самых тяжёлых ситуациях есть выход, если искать его внутри себя.
Я пошла на кухню, достала муку, яйца, сахар и решила испечь тортик. Приготовление будет первым символом примирения, пусть раны ещё не зажили, но шаг к миру уже сделан.
Урок, который я вынесла из всей этой истории, прост: нельзя забывать о себе, даже когда всё вокруг требует твоей жертвы. Умей говорить «нет», защищай своё достоинство и помни, что любовь к себе основа любой другой любви.
