Из соседней комнаты донесся звон. Опрокинув кастрюлю, Аграфена бросилась туда. Мальчишка растерянно смотрел на разбитую вазу.
“Что ты натворил?” крикнула она и шлёпнула внука мокрым полотенцем.
“Бабка, я сейчас уберу!” засуетился тот, хватая осколки.
“Я тебе сейчас уберу!” полотенце снова опустилось на его спину. “Сиди на кровати и не шевелись!”
Прибралась, вернулась на кухню. На полу лужа, в ней плавает картошка хорошо хоть сырая. Подобрала, промыла, сунула в печь. Села и заплакала, мысленно костеря дочь:
“Ну почему, почему у всех как у людей? А у меня? Своего мужа нет, и у дочери тоже. Хоть бы так и осталось. А она потащилась в город, на вокзал, привезёт мне на голову нового зятя тюремного надзирателя. Хорош, небось! Три года с ним переписывалась. Любовь у них, а в глаза не видела. И теперь он у меня жить будет. Мало того, что я её с внуком кормлю, так теперь и его кормить придётся. Ну уж нет, этого зятя живо со свету сживу! Сам сбежит!”
“Бабка, можно на улицу?”
“Иди, иди! Только оденься потеплее. И к реке не подходи лёд вот-вот тронется.”
“Ладно, бабка!”
Кажется, приехали. Аграфена глянула в окно. Отсюда видно лицо у него всё в шрамах. Ну и дура же она! Мало того, что тюремщик, так ещё и страшилище.
Дверь распахнулась. Вошли.
Катерина жениха привела.
“А я как раз к нему,” усмехнулся участковый. “Справку об освобождении проверю. Да и посмотрю, что за человек твой зять.”
“Иди! Они как раз за столом. Только он мне не зять и никогда им не будет!”
***
Пошла Аграфена за внуком. Да и искать-то нечего вот он, с пацанами носится. Но домой идти не хотелось. Постояла, поболтала с соседками. Хочешь не хочешь, а возвращаться надо.
Взглянула на огромные чурбаки. Разве их расколешь? Зашла в сарай, схватила топор и принялась откалывать щепу от самого маленького полена. Замахнулась снова, но чья-то сильная рука перехватила топорище.
“Тётя Аграфена, дай-ка я попробую!”
“Пробуй!” хмуро буркнула она.
Тот провёл пальцем по лезвию, покачал головой:
“Есть брусок какой-нибудь?”
“Зайди в сарайчик, там у покойного мужа мастерская была.”
***
Зашёл Тихон в мастерскую глаза разбежались. Чего тут только нет! Включил наждак работает. Наточил топор. Заодно прихватил колун, стоявший рядом.
Вышел и давай раскалывать чурбаки пополам. Потом уж топором на поленья рубить. К вечеру все дрова переколол и в сарай убрал.
Выйдя, тёща головой покачала. И даже улыбка мелькнула на её лице.
“Тётя Аграфена,” говорит он, “у забора брёвна валяются.”
“Да ну! Уж не заработает.”
“Пойдём ко мне, у меня такая же. И тоже не работает. Может, из двух одну соберёшь.”
Пришли к деду. У того бензопила совсем убитая, но звёздочка цела, и цепь ещё ничего.
“Забирай!” ухмыльнулся Прокофий. “Если заработает, мои брёвна перепилишь.”
***
А сосед-то и говорит:
“Слушай! Ты мне их переколи да в сарай перетаскай!” и суёт две пятитысячные купюры.
Сделал Тихон, как тот коммерсант просил. Вернулся домой, положил деньги на стол:
“Тётя Аграфена, возьми!”
Покачала она головой, но довольная усмешка скользнула по лицу. В деревне редко деньгами расплачиваются обычно бартер в ходу.
***
На следующий день Тихон за мотоплугом возился. Пора огороды пахать. Сидит во дворе, запчасти перебирает. Тут пацан вбегает, глаза выпученные. Как закричит:
“Мы на льдинах катались, а вашего Ваньку унесло спрыгнуть не может!”
Выскочили Аграфена с дочерью все к реке побежали.
Льдина с мальчишкой медленно отдалялась от берега к середине реки. А по течению другие, огромные, надвигались видно, где-то выше затор прорвало.
Завопила Катерина.
Но Тихон уже нырнул в ледяную воду и поплыл к льдине. Доплыл, вскарабкался. А к ним уже здоровенная глыба подбирается сейчас раздавит.
“Слушай, Ванька!” наклонился Тихон. “Ты ведь мужик. Когда та льдина подойдёт, надо перепрыгнуть на неё, иначе нас сомнёт. У нас пару секунд будет. Сможем? Давай руку! Готовься! Прыгаем!”
Тихон схватил пацана и буквально швырнул на льдину. Прыгнул сам, сильно ударившись о край ногой. Штанина тут же покраснела. Мальчишка испуганно смотрел на свои расцарапанные ладони.
А льдина уже на середине реки, где течение сильнее. И их понесло в неизвестность.
***
С берега все в ужасе смотрели, как льдина удаляется.
“Пропадут!” раздался чей-то голос.
“Может, и нет,” вслух размышлял участковый. “Впереди река круто поворачивает, а Тихон, кажись, парень неглупый.”
И Юркий рванул к своей “Ниве”, стоявшей тут же.
Тихон прижал мальчишку, пытаясь согреть:
“Слушай, сынок! Одно испытание прошли. Теперь другое. Льдина не обогнёт тот выступ мы в него врежемся. Сильно врежемся! Давай на другой край перейдём.”
Берег всё ближе. Удар! С такой силой их перебросило через всю льдину, что они очутились на гальке.
“Жив!” поднял Тихон мальчишку.
“Рука болит… и нога тоже…”
“Ерунда!” усмехнулся мужчина. “До свадьбы заживёт.”
“Ага! А кровь течёт.”
“Терпи! Надо на дорогу выбираться.”
“Болит…” потёр мальчишка локоть.
“Не ной! Ты же мужик.”
***
Через пару минут они вышли на дорогу. И тут из-за поворота выскочила “Нива”. Из неё выпрыгнул участковый:
“Вроде, живы!” кивнул Тихон.
“Ой, да вы оба никуда не годитесь! Быстрее в машину! В больницу поедем!”
***
Дочь на кровати рыдала. Аграфена не отходила от окна. Мелодия на телефоне заставила обеих вздрогнуть. Катерина схватила трубку. На экране “Участковый”.
“Ну что, что с ними?” закричала она.
“Твой Ванька тут сидит, весь в бинтах. Сейчас ему передам.”
“Мама…” донеслось из трубки.
“Сыночек, с тобой всё хорошо?”
“Нормально, мам! Я ж мужик!”
“Вот видишь, Кать, всё в порядке!” голос участкового.
Аграфена выхватила телефон:
“Юра, а Тихон как?”
“Его зашивают. Подожди, вот он выходит.”
“Что, Тихон?” послышалось в трубке.
“Всё путём.”
“Тётка Аграфена, всё нормально!” голос участкового. “Сейчас привезу и внука, и зятя.”
Аграфена облегчённо вздохнула и махнула дочери:
“Хватит валяться. Мужики сейчас приедут голодные, поди, с утра ничего не ели… Хватит валяться. Мужики сейчас приедут голодные, поди, с утра ничего не ели… Пойду борщ разогрею, картошку почищу. И печь протоплю, чтоб как следует согрелись.
