Алёна замерла, держась в дрожащих руках за крошечную грабельку, а пальцы сами разжались от удивления. Деревянный инструмент с глухим стуком упал на сухую, потрескавшуюся почву. Ей даже не успело вырваться «ааа», как из-за спины прозвучал голос, пронзительный, будто скрип ветхой берёзы, но в нём звучала такая непоколебимая уверенность, что по её спине пробежал холодный мураш.
На твоём огороде ничего не растёт, милая, потому что к тебе приходит мёртвый гость. Не видишь его? А присмотрись, дочь, повнимательнее, прошипела незнакомая старушка, коварно улыбаясь глазами, будто вытёртыми временем, но острощёнными проницательностью.
Алёна, будто управляемая механизмом, обернулась и впервые по-настоящему взглянула на тот крохотный клочок земли перед своим новым, желанным домом в Московской области. В груди её сжалось странное, необъяснимое чувство тоски. Каждый день она проходила мимо, но теперь ощутила ужас происходящего: перед аккуратным резным забором лежал полностью мёртвый, обугленный кусок почвы.
Ни травинок, ни цветков, ни даже едва заметного шороха жизни. А за домом, на её тщательно возделанных грядках, уже росли пышные розы, вились бархатцы к солнцу, зелёные кусты смородины. Контраст был словно картина Дали: ужасающе нереальный. Алёна пыталась оживить эту землю вносила удобрения, рыхлила, поливала слезами почти отчаяния, но всё было напрасно.
Погрузившись в свои садовые терзания, она не заметила, как к открытой настежь калитке подошла хилый согбенный годами незнакомый старик в лохматой шляпе.
Ты бы ещё вечернее бальное платье надела, чтобы так изящно копаться в чёрной земле, прошептала старушка, едва скрывая насмешку, глядя на наряд Алёны: яркорозовый топ и велосипедные шорты из «технотканей».
Алёна отряхнула с лба рыжую прядку, лицо её покрыло лёгкое смущение.
Это же специальный садовый костюм, бабушка. Дышащий, технологичный попыталась она объяснить, но голос её звучал безнадёжно. И соседи наш новый коттеджный поселок, все такие ухоженные Никто здесь не жил, всё с нуля
Старушка уже не слушала. Она оперлась на самодельный клюшкообразный посох, медленно отшагнула и растворилась в летнем пылинном вихре за поворотом дороги. Алёна осталась одна, а в ушах гулела оглушающая тишина, нарушаемая лишь тревожным стуком собственного сердца.
Как же так? лихорадочно думала она, снимая садовые перчатки и проверяя идеальный маникюр. Как может в мой новый светлый дом прийти мёртвый гость? Кто он? Чего хочет?
Хорошо, что до переезда из суетливого мегаполиса она успела закончить курсы маникюра. Теперь руки всегда в порядке, иронично подумала она, а бы и сад так же поддавался, без призраков.
Мужу, доброму и вечно занятый Дмитрию, она ничего не сказала, опасаясь его практичной усмешки. Мысли о странной визитерше возвращались, превращаясь в навязчивый шёпот. Ни самые дорогие удобрения, ни советы из интернета, ни опыт соседних дачников не спасали. Участок перед домом оставался пустынным, засохшим, как надгробие.
Алёна искренне хотела посвятить себя саду. Она прошла онлайнкурсы, наткнулась на кучу красивых журналов, вдохновлялась. Любила ощущать землю, вдыхать её аромат, заботиться о крохотных ростках. Первые успехи уже были, но мёртвый клочок у входа упорно сопротивлялся, будто невидимая стена отделяла его от живого.
Похоже, придётся нанять дорогого ландшафтного дизайнера, грустно размышляла она, глядя в окно на чёрное пятно позора. Хотя если действительно пришёл такой эфемерный гость, то, наверное, даже он не поможет.
Прошло несколько дней. Алёна, дочитав очередное видео от опытного садовода, отложила телефон. Ночь за окном была глухой и беззвёздной. Дмитрий давно спал, храпя в такт своим бизнесмыслям, а ей самому уже пора спать, но сон ускользал.
Фу, какая духота Нечем дышать, прошептала она, сбросив шелковое покрывало, и подошла к стеклянной двери балкона.
Тихо открыв её, она вышла под прохладное ночное небо. Воздух был свеж и сладок. С высоты второго этажа тот мёртвый участок почти не виден, скрыт крышей и тенью старого клена. Внезапным порывом она перегнулась через холодные перила, чтобы вглядеться в тьму.
И увидела.
Под светом кривого, изрезанного луной, над вытянутыми облаками, по выжженной, но всёравно мёртвой земле бродила незнакомая фигура. Мужчина, стоящий спиной к ней. Его движения были странными, замедленными, будто он пробирался сквозь густой туман. Он не просто ходил он топтался, присаживался, снова вставал, ковырял носком старого облезлого ботинка землю, трогал её бледными пальцами, чтото ищет, роет.
Сердце Алёны замерло, а потом захлопнулось так сильно, что её затрясло. Она всмотрелась в темноту, пытаясь разглядеть детали. Чем дольше она смотрела, тем яснее понимала: с ним чтото не так. Он был полупрозрачным, лунный свет просачивался сквозь его худое тело, покрытое старинным пиджаком. Движения его были не просто медленными они были неестественными, лишёнными гравитации. Это явно не был живой человек.
Алёна почувствовала, как у неё подкашиваются ноги, в висках вспыхивает чёрная волна паники. Она уже готова была упасть с балкона на острые камни, когда мужчина обернулся.
Он посмотрел прямо на неё. Лицо было безмятежным, словно высеченным из мрамора, с пышными усами эпохи XIX и аккуратно причесанными волосами. Глаза пустые, тёмные, бездна.
Вдруг он вытянул руки вперёд, словно пытался дотянуться до неё, схватить горло ледяными пальцами. Его лицо, мрачное и мёртвое, приближалось, заполняя всё пространство. Алёна, издав тихий стон, оттолкнулась от перил и, споткнувшись, упала назад в спальню, на холодный пол.
Найти старушку оказалось проще, чем казалось. Такая женщина не могла жить в их стерильном коттеджном поселке. Значит, её дом гдето за мостом, в старой, спящей деревушке. Спросить у местных бабок у колодца было легко.
Алёна подошла к покосившемуся, давно не крашенному дому с облупившимися наличниками. Калитка держалась на одной ржавой петле, и она решила не стучать.
Бабушка! крикнула она, заглядывая в щель между досками. Бабушка Вера? Я Алёна! Вы говорили мне на прошлой неделе о моём участке, о госте
Дверь скрипнула, и на пороге появилась та самая старушка. Она прищурилась, разглядывая гостью.
Господи Иисусе опять в наряде как на парад, прошептала она, глядя на шифоновое платьетунику и высокие босоножки Алёны. Потом махнула рукой. Заходи, только не ломай половицы каблуками! Что тебе надо?
Алёна, переступив порог, запнулась, как будто в горле застрял комок.
Он он действительно приходит. Топчётся там, где вы сказали. Я видела его прошлой ночью голос дрожал. Если вы видите таких и не боитесь, значит, сталкивались раньше. Может, знаете, как его прогнать?
Старушка кивнула, её глаза блеснули тайной.
Хочешь, чтобы я его прогнала?
Алёна кивнула, а потом, в панике, открыла кожаную сумочку и вытащила несколько крупных, хрустящих купюр.
Сколько это стоит? Я не жадна! Если нужно больше, съезжу в банкомат, принесу! сказала она, слегка запинаясь.
Вера Петровна посмотрела на деньги, потом мягко взглянула в глаза Алёны.
Хватит, сказала она тихо. Я помогу. Садись, присаживайся, я сейчас замолчала, смущённо опустив глаза. Чаю, к сожалению, нет, закончился вчера, а в магазин за три версты ноги уже не тянут.
Алёна скромно села на краешек покрашенной табуретки и окинула взглядом покоящийся интерьер: старый тюль на окне, треснутый буфет, пустая сахарница, пустая хлебница. Всё было бедно, пусто, одиноко.
Достань из холодильника бутылочку, прозрачную, крикнула Вера из соседней комнаты. Там у меня настой травяной, вкусный, чуть горьковатый, но даёт силы.
Алёна подошла к древнему холодильнику и открыла его. Вместо еды там лежали три яйца, банка квашеной капусты и пустая масленка.
Боже мой прошептала она, чувствуя боль. Она живёт в такой нищете, а я приехала на дорогой машине в шелковом платье.
Вера Петровна вытащила из холодильника узелок газеты, перевязанный бечёвкой.
Вот. Закопай это на своём участке, неглубоко, на лопату. Через три дня гость уйдёт и больше не вернётся. Это простые травы, сухие веточки, лесные ягоды всё благословлённое. Попробуй отвар?
Алёна сделала глоток горьковатой, но ароматной жидкости.
Очень вкусно, улыбнулась она, беря свёрток. Спасибо! Можно я вас тоже чемнибудь угощу? В магазине я купила кучу всякой ерунды Можно вам подарить? спросила она, глаза блуждали.
Не дожидаясь ответа, Алёна выбежала, вернулась через минуту, тяжело неся большой пакет, и начала распаковывать содержимое, громко перечисляя:
Подсолнечное масло зачем я два взяла? Чай черный, а мы обычно зелёный пьем Сладости люблю, но надо худеть Печенье, пастила Мясо морозилка уже переполнена! Крупы бурый рис, гречка зелёная После проблем у мужа я ходила на курсы правильного питания, теперь так покупаю
Она аккуратно укладывала продукты в угол стола, не решаясь взглянуть на Веру Петровну. Старушка тихо вытерла слёзы краешком платка.
Спасибо тебе, доченька, прошептала она, словно шёпот листьев за окном.
И вам спасибо, выдохнула Алёна, пожав плечами. Я пойду спасать участок! А если вы не возражаете, зайду к вам ещё раз? Мне с вами интересно.
Алёна закопала свёрток в назначенном месте. Грустный мужчина с усами больше не появлялся. Через ровно неделю, как обещала Вера Петровна, на мёртвом участке появились первые робкие ростки сорняки, одуванчики, непокорные травинки. Алёна плакала от радости, ведь земля ожила.
В тот же день Вера Петровна, опираясь на палку, медленно дошла до старого заброшенного деревенского кладбища. Она шла узкой тропкой, кивала невидимому собеседнику, приветствовала давно забытых знакомых. Остановилась у безымянной могилы, где на потрёпанном камне лежала старая фотография мрачного мужчины с пышными усами.
Спасибо тебе, Пётр Степанович, прошептала старушка, присев и выкапывая сухую траву вокруг. Ты помог, а я помогу тебе. Приберу, чтобы всё было чисто А ты теперь покойся с миром.
Через две недели Алёна вновь постучала в знакомую дверь, положив у порога тяжёлый, набитый до краёв мешок.
Бабушка Вера, это я, Алёна! Здравствуйте! Я к вам в гости, как обещала.
Здравствуй, здравствуй, ответила она, выглядела чуть свежее. Как твой ночной гость? Ушёл окончательно?
Да, спасибо вам! Всё растёт! воскликнула Алёна, но смутилась, указывая на сумку. Я принесла коечто: шторы, полотенца, пледы, посуду Всё новое, всё хорошее Может, пригодится в вашем уютном доме?
Она снова начала быстро распаковывать вещи, рассказывая, оправдываясь, надеясь, что старушка не воспримет это как жалость.
Вера Петровна молча наблюдала, её лицо становилось всё печальнее. Наконец она опустилась на табуретку, сложив на коленях искривлённые артритом руки.
Положи, детка. Хватит, прошептала она, голос её звучал устало. Ты хорошая девочка, Леночка. Добрая, открытая. А я я тебя обманула.
Алёна замерла, держась за яркий плед.
Что? Я сегодня утром плавала в бассейне, растерянно пробормотала она, трогая мочку уха. Наверно, вода
Говорю, обманула я тебя, повторила Вера, голос дрогнул. Я сама привела того покойника к твоему участку. Пришла специально. Я виновата, прости меня, старушка глупая. Ты пришла с открытым сердцем, а я её голос задрожал, попросила у Петра Степановича помощи, чтобы он ходил твоим огородом, чтобы земля не родила. Я дала тебе свёрток, чтобы отвлечь, травы простые чтобы ты успокоилась, а он ушёл.
Алёна стояла, не двигаясь, в ушах гул. Она смотрела на согбённую фигуру, на её нищету, на хитрость, рожденную голодом и одиночеством. В её глазах не было гнева, лишь бесконечная жалость.
Она аккуратно подошла, присела рядом и, нежно, покрыла старушку своими ухоженными, мягкими руками.
Я же говорила, бабушка вода в уши попала, тихо сказала Алёна, и её щеки сами заплакали, но она не отряхнула слёзы. Давайте повесим занавески, постелим скатерть, всё сделаем! Я буду часто к вам приходить, очень часто.
