25 октября. Сегодня в доме снова разгорелась буря из банок с вареньем, и я, Злата Андреевна Смирнова, почти заплакала от этой бесконечной семейной драматургии.
Что значит «выбросила»? Ты в своём уме? Там же было малиновое варенье! Нина Петровна Соколовская всплеснула руками, чуть не срубив очки с цепочки. Я видела, как её глаза сверкнули от гнева, будто будто бы вся её жизнь сосредоточена в этих стеклянных горшках.
Мама, эти банки стояли в кладовке пять лет! Пять лет! я проскользнула пальцем по волосам, пытаясь успокоить себя. Там уже всё заплесневело, ты понимаешь? говорила я, стараясь не подпустить голос.
Ничего там не заплесневело! Я каждый раз проверяю свои заготовки. Это было отличное варенье из той малины, что собирали на даче у Татьяны Ивановны. Такой малины нынче в городе нигде не найдёшь! ответила она, словно защищала свою репутацию охотницы за ягодами.
Виктор Андреевич Смирнов, мой муж, тихо вздохнул и попытался ускользнуть из кухни. Его попытка уйти выглядела как попытка ребёнка отскочить от палки, но Нина Петровна мгновенно обернулась.
А ты куда собрался? бросила она, глядя прямо в меня. Думаешь, меня это не касается? Кто в прошлом месяце переставлял полки в кладовке? Кто сказал, что всё «старьё» надо выбросить?
Я замерла в дверном проёме, будто поймав полёт папины воронки в детском саду. Ведь я действительно предложила расхламить кладовку, где скопились десятки банок с вареньем, соленьями и маринадами, но не ожидала, что простая уборка превратится в семейный скандал.
Нина Петровна, я лишь хотел навести порядок. В некоторых банках содержимое уже изменило цвет, попытался оправдаться Виктор, но её прищуренный взгляд говорил об обратном.
Изменило цвет? произнесла она, будто проверяя меня на знание технологий. А ты эксперт по домашним заготовкам? У меня сорок лет опыта! Сорок! Я ещё когда ты ходил к столу в пижаме, уже знала все тайны консервирования!
Я закатила глаза, но в моей голове всплыл образ советского дефицита, когда домашние заготовки были спасением на каждый голодный день.
Мама, успокойся. Я выбросила только то, что явно испортилось. Остальное всё на месте, говорила я, пытаясь удержать спокойствие, хотя внутри всё кипело, как кастрюля с вареньем на огне.
А кто тебе дал право решать, что испортилось, а что нет? упёрла она руки в бока. Это мои банки! Я их закатывала!
В нашей квартире! На нашей кухне! И хранились они в нашей кладовке! я почти бросилась в крик.
Тишина опустилась тяжёлой, как снег на подоконнике. Кот Васька, дремавший в луче солнца, приоткрыл один глаз, оценил обстановку и решил уйти в более тёмный угол.
Значит, так, голос Нины Петровны стал будто шёпотом в холодный вечер. Если это «ваша» квартира и «ваша» кладовка, то, видимо, мне здесь делать нечего.
Она направилась в свою комнату. Через минуту послышался грохот выдвигающихся ящиков безошибочный признак того, что мама начала собирать вещи.
Я упала на стул, закрыла лицо руками и прошептала:
Ну вот, опять. Теперь собираться к сестре в Тверь. В третий раз за месяц.
Виктор положил руку мне на плечо:
Может, в этот раз действительно поедет? в его голосе звучала надежда, а не уверенность.
Ты же её знаешь, вздохнула я. Пособирает вещи, потом начнёт жаловаться, что тяжело добираться с пересадками, потом вспомнит, что у Любы маленькая квартира И к вечеру всё забудется до следующего скандала.
В комнате Нины Петровны чтото с грохотом упало на пол, за ним последовала тирада о неблагодарных детях, которые не ценят мамину заботу.
Мне кажется, в этот раз всё серьёзнее, заметил Виктор. Это её «стратегический запас», сама знаешь, как она трепещет над своими заготовками.
Я глубоко вдохнула. Для мамы варенье было не просто сладостью к чаю, а гордостью, способом показать свою любовь, связью с прошлым. Каждая банка хранила историю: ягоды с похода в Валдай, яблоки сорта «белый налив» с дачи покойной подруги.
Пойду поговорю с ней, решила я и встала изза стола.
Когда я вошла в её комнату, увидела открытый чемодан и маму, методично складывающую в него вещи.
Мам, хватит. Давай поговорим спокойно, начала я.
О чём тут говорить? Всё ясно. Я вам мешаю. Моё варенье занимает слишком много места в вашей драгоценной кладовке, Нина Петровна подчёркивала слово «вашей», как будто это был клеймированный клей.
Никто не говорил, что ты мешаешь. Просто некоторые банки стояли так долго, что их содержимое уже нельзя есть.
Это ты так думаешь! вспыхнула мать. А я в прошлом году открывала варенье десятилетней давности и ничего, прекрасно сохранилось! Знаешь, сколько химии в магазинном варенье? А моё натуральное, экологически чистое!
Я села на край кровати, подбирая слова, чтобы не вызвать новый конфликт.
Мама, я понимаю, что для тебя эти банки не просто еда. Но у нас действительно мало места, а некоторые заготовки никто не ест годами.
Не ест, потому что не понимает их ценности! парировала она. Вы привыкли к магазинным сладостям с консервантами. А если случится беда, первое, что пригодится, домашние запасы!
Что случится, мама? Война? Потоп? не удержалась я.
Смейсясмейся, покачала головой Нина Петровна. А я помню, как в девяностые мы только благодаря моим заготовкам выжили. Помнишь, как ты радовалась банке вишнёвого варенья на Новый год, когда в магазинах почти не было товаров?
Я вспомнила. И ту банку, и то, как мама поменяла последнюю банку огурцов на тетради для школы. Но времена изменились.
Мам, сейчас продукты доступны круглый год. Нет нужды делать огромные запасы.
Вот именно, поэтому вы и не цените труд! воскликнула она, с силой защёлкивая чемодан. Я целое лето у плиты стою, варю, закатываю, а вы выбрасываете!
Слёзы блеснули в её глазах, и я ощутила укол совести. Для неё каждая банка была маленьким подвигом.
Я не всё выбросила, мама. Только то, что нельзя было есть, мягко сказала я. Давай покажу, что осталось?
Мама колебалась, но любопытство взяло верх. Мы вместе пошли в кухню, а затем в кладовку.
Смотри, указала я на полки. Здесь всё твоё варенье, которое хорошо сохранилось. А вот эти банки я собиралась открыть.
Я достала несколько банок с янтарным абрикосовым вареньем.
Помнишь, ты делала его три года назад? Мы с Димкой его очень любим.
Димка, четырнадцатилетний сын, обычно держался подальше от бабкиных экспериментов, но абрикосовое варенье было исключением он мог есть его ложкой.
Мама придирчиво осмотрела банки, пересчитывая их и бормоча чтото себе под нос.
А где малиновое? Я точно помню, что здесь стояло шесть банок, осталось только три. И черничного не хватает!
Я мысленно застонала. Действительно, несколько банок я тайком выбросила, не желая расстраивать маму. В одних завелись жучки, в других по краям появилась плесень.
Малиновое мы съели, соврала я, надеясь, что мама не будет докапываться.
Все три банки? недоверчиво прищурилась она. За одну неделю?
В тот момент в кухню заглянул заспанный Димка, привлечённый шумом.
Чего вы тут шумите? спросил он, чесая растрёпанную голову.
Да вот, бабушка интересуется, куда делось малиновое варенье, с нажимом произнесла я, бросив на сына строгий взгляд.
Димка быстро оценил ситуацию.
А, малиновое протянул он. Так я его с друзьями съел. Они пришли готовиться к контрольной по физике, а варенье было очень вкусное, мам!
Мама сразу приосанилась. Её кулинарные творения оценили подростки поколение фастфуда и энергетиков!
Правда? спросила она, подозрительно глядя на внука. Ну ладно. В следующем году ещё наварю.
Обязательно, мам, поддержала я. Только, может, не так много? Места всё равно мало.
Места ей мало, пробурчала она, но уже без прежнего запала. А что с черничным?
Оно я запнулась, не успев придумать правдоподобную историю.
Я ночью на кухню приходил и случайно банку уронил, вмешался Димка. Разбилась. Я всё убрал, только забыл сказать. Извини, баб.
Мама недовольно покачала головой, но была видна небольшая смягченность. Внук оказался её слабым местом.
Эх, молодёжь Неуклюжие какие, пробурчала она без злобы.
Она вернулась в свою комнату, собирая чемодан. Я благодарно улыбнулась сыну и взъерошила ему волосы:
Спасибо, выручил.
Без проблем, пожал плечами Димка. Только в следующий раз, когда будешь выбрасывать заготовки, уточняй, где они хранятся, и в паре дней проверяй.
Виктор, наблюдавший сцену из коридора, тихо рассмеялся.
На следующее утро, зайдя на кухню, я обнаружила, что на столе выстроились в ряд те самые банки, которые я бросала в мусор. Рядом стояла мама с триумфальным видом.
Доброе утро, поздоровалась она, будто только что проснулась. Смотри, что я нашла!
Где? ошарашенно спросила я, глядя на банки, которые точно помнила в мусорном контейнере во дворе.
В мусорке, где же ещё? Я встала рано и проверила. И правильно сделала! Нина Петровна постучала пальцем по крышке малиновой банки. Ничего с ней не случилось, всё прекрасно сохранилось. Вот, смотри.
Она открыла банку, и по кухне разнёсся характерный запах забродившего варенья с лёгкой ноткой плесени. На поверхности виднелась тонкая белёсая плёнка.
Мама, оно же испорчено, мягко сказала я, стараясь не вдыхать аромат.
Ничего подобного! Это естественный процесс кристаллизации сахара, уверенно заявила она. В старину специально доводили варенье до такого состояния, чтобы дольше хранилось.
Я поняла, что разговор снова в тупике.
Хорошо, мам. Оставь банки, я посмотрю, что с ними можно сделать, сказала я, уже мысленно планируя избавиться от них, когда мама уйдёт к соседкам.
Но мама, словно прочитав мысли, ответила:
Я сама ими займусь. Сделаю компот.
Компот? Из старого варенья? удивилась я.
А что такого? Разбавлю водой, прокипячу. Отличный компот получится! Нина Петровна уже доставала большую кастрюлю.
Мне пришлось искать выход. Употреблять содержимое этих банок было небезопасно, но убедить маму в этом казалось невозможным.
Знаешь, мам, осторожно начала я, а давай я куплю свежих ягод, и мы вместе сварим новое варенье? Как в детстве, помнишь?
Мама замерла, держа кастрюлю.
Вместе? переспросила она, неуверенно. Ты же всегда говоришь, что нет времени на домашние заготовки.
Ну, для особого случая время найдётся, улыбнулась я. Помнишь, как ты меня учила перебирать ягоды? Я до сих пор помню, сколько сахара надо класть, как стерилизовать банки
Глаза мамы загорелись.
Конечно, помню! Ты всегда была способной ученицей, с гордостью произнесла она. Только современные молодые хозяйки всё чаще полагаются на магазинные заготовки.
Вот и докажем, что домашнее лучше, подхватила я, радуясь, что разговор отступил от испорченных банок. А Димку тоже привлечём, пусть учится.
Димку? засмеялась она. Он же только в компьютере разбирается.
А вот и нет! Он вчера сказал, что хочет научиться готовить чтонибудь настоящее, домашнее.
Это была небольшая ложь: Димка скорее согласился бы на дополнительные уроки математики, чем кулинарные. Но ради мира я была готова на ход конём.
Ну, если так задумалась мама. Знаешь, а на рынке сейчас должна быть хорошая клубника. Андрей Степанович вчера у лавочки говорил, что его дочка привезла крупную, сладкую ягоду.
Отлично! Сходим после обеда?
Сходим, согласилась она и, задумавшись, добавила: А эти кивнула на спасённые из мусорки банки, может, действительно не стоит их использовать. Мне вчера Тамара Васильевна звонила, сказала, что её внучка отравилась вареньем трёхлетней давности.
Я с трудом сдержала вдох облегчения.
Да, лучше неИ, глядя на парящий аромат свежего клубничного варенья, я поняла, что истинное богатство семьи это не банки, а взаимное терпение и любовь.
