В один безлунный вечер, когда я, Василиса, шла по коридорам огромного музеябиблиотеки в Москве, я увидела его как будто луч света прорезал густой туман. Высокий, в белом халате, глаза его блестели добротой, будто два кристалла в холодном озере. Он стоял у окна столовой Института ядерных исследований, где я уже семь лет возглавляла полку с редкими томами. Сердце шепнуло: «Он тот, кого я искала в сказках».
Что ты там высматриваешь? спросила моя коллега Людмила, поднося к лицу тарелку со свекольным борщом. А, так это новенький из лаборатории квантовой оптики! Только что защитил кандидатскую, говорят, перспективный.
Я покраснела, отвернулась к стене, где танцевали тени книг, и прошептала:
Просто осматриваюсь.
О, конечно, усмехнулась Людмила, склонив голову. На твоём лице всё написано. Кстати, он, кажется, свободен. Я слышала от старших.
Он совсем молодой, пробормотала я, теряясь в собственных мыслях.
Тебе сколько? Тридцать две? А ему, наверное, двадцать семь? Разница лишь в цифрах, но кажется, будто между нами бездна.
Я молчала. Разница, как тонкая паутина, казалась непреодолимой, и я уже приняла, что проведу жизнь одна, пока книги не станут единственной компанией. И вдруг он появился снова.
Утром в библиотеке вошёл Андрей Сергеевич, молодой учёный, попросивший редкую монографию по квантовой теории поля. Я, дрожа, пошла в дальний угол, где стояли тяжёлые томы, и принесла ему пыльный том.
Прости, что заставил тебя искать, сказал он, когда я протянула книгу. Я мог бы и сам.
Это моя работа, ответила я, пытаясь звучать спокойно.
Вчера я видел тебя в столовой, неожиданно произнёс он. Не откажешь мне чашку кофе после работы?
Я замерла, словно в тени сна, но всё же кивнула.
И так началось наше совместное существование. Андрей оказался не только умным, но и удивительно живым собеседником: он рассказывал о странных экспериментах, будто о сказочных существах, а я делилась мыслями о прочитанных книгах, будто бы они были живыми существами. Мы спорили до рассвета, теряя счёт времени, как в безвременной пустыне.
Ты удивительная, Василиса, сказал он однажды, когда мы шли по парку, где светились фонари, словно звёзды. Твои чувства тонки, как шелк, а разум ясен, как лёд. Я никогда не встречал такой женщины.
Всё из книг, смущённо улыбнулась я. Я просто много читаю.
Нет, дело в том, что ты умеешь видеть то, чего не замечают другие. В лаборатории меня считают перспективным, но рядом с тобой я чувствую себя школьником.
Мы поженились через полгода. Моя тётка Татьяна Петровна, властная женщина с железной волей, кричала:
Она старше тебя! У неё нет перспектив! Простая библиотекарша! Что она тебе даст?
Я ответил, будто в пустыне слышу голос ветра:
Мама, я её люблю. Она умна, образованна, а дети у нас будут.
Свадьба была скромной: мы сидели в маленьком кафе, где шептали друг другу о будущих планах, а родители Татьяны не пришли.
В первые месяцы мы жили в съёмной квартире, где рубли считались бережно, но счастье наполняло каждый угол. Я создала уют, а он радовался возвращаться домой после тяжёлых экспериментов. Всё шло, пока не случилось чудо я забеременела, хотя врачи говорили, что это почти невозможно.
Андрей, я беременна, прошептала я в полутёмной комнате.
Он, словно ребёнок, подхватил меня, кружась вокруг меня, и воскликнул:
Лапочка, наш ребёнок будет светом!
Он заботился о мне, варил бульоны, гонялся за солёными огурцами в ночи, читал вслух книги о материнстве, изучал детскую психологию, будто готовил к битве.
Когда родилась девочка, мы назвали её Лада, как символ надежды.
Тогда Татьяна Петровна пришла в роддом с огромным букетом роз и коробкой яблок, крикнула:
Дай посмотреть внучку! О, у неё та же ямочка на подбородке!
С того дня её визиты стали частыми, её советы навязчивыми, её замечания резкими:
Лада, не укладывай её на живот! Педиатры говорят иначе! Нужно больше витаминов!
Андрей всё чаще принимал её сторону, а я всё реже слышала свой голос.
Однажды Лада простудилась, температура поднялась. Татьяна Петровна настояла на народных средствах:
Горчичники, малина, всё пройдет!
Нет, я вызываю врача, твердо сказала я.
Андрей, застрявший между двумя женщинами, не знал, что делать.
Может, сначала попробуем народные средства? предложил он неуверенно.
Нет! отрезала я. Я мать, я решаю.
Врач обнаружил пневмонию. Без своевременного лечения всё могло закончиться трагически. После этого наш семейный климат окончательно замёрз.
Через несколько недель Андрей получил предложение стажировки в Москве, в ведущем научном центре, на полгода. Я спросила:
Ты поедешь один?
Да, оставлю вас с Ладой, а родители помогут, ответил он.
Я не могла поверить:
Ты бросишь нас?
Я не бросаю! Я вернусь, или вы приедете ко мне.
Ты думаешь, что мама тогда займет место в воспитании ребёнка?
Я не хочу, чтобы она заменяла меня.
Слова росли, как густые ветви, и я поняла, что стою перед выбором: смириться и исчезнуть в тени, или сделать шаг, который может спасти всё, что мне дорого.
В день отъезда я собрала его чемодан, помогла Ладе одеться и вызвала такси.
Куда ты собираешься? удивился Андрей.
Мы идём проводить тебя на вокзал, ответила я.
На станции, когда минуты до отправления таяли, я поцеловала его и прошептала:
Я люблю тебя, но я больше не могу жить в доме твоих родителей. Мы с Ладой возвращаемся в нашу старую квартиру.
Что? ахнул он. Как же мама и папа?
Они хорошие люди, но я хочу сама воспитывать дочь и спасать наш брак.
Он молча кивнул и поехал.
Папа, а ты работаешь? спросила Лада, усаживаясь в такси.
Да, дорогая, папа работает, но он вернётся, ответила я.
Первые дни в старой квартире были словно в тумане: Лада плакала, телефон звенел от звонков тещи, я брала отпуск, чтобы успокоить ребёнка. Андрей не писал недели, а потом пришло короткое сообщение: «Как вы там?»
«Нормально, осваиваемся», ответила я.
Жизнь постепенно нашла новый ритм. Мы с Ладой гуляли по парку, в зоопарке, в кукольном театре, читали книги перед сном. Я удивлялась, как счастлива моя дочь без постоянного присутствия тёти.
Однажды вечером, когда я укладывала Ладу, в дверь постучали. Андрей стоял в прихожей с огромным букетом полевых цветов моих любимых.
Можно войти? спросил он, смущённо.
Я отодвинула стул, он вошёл, снял ботинки.
Лада спит? спросил он.
Да, только что уснула.
Как она? он присел на диван, поставив букет рядом.
Хорошо. Скучает по тебе, ответила я.
Он посмотрел на меня, глаза его были полны признания.
Я всё понял, Василиса. Я убегал от проблем, искал лёгкие пути. Теперь хочу принять трудное, но правильное решение. Я хочу вернуться к вам.
А стажировка? спросила я.
Я закончил её досрочно, мне предложили постоянную должность в Москве с хорошей зарплатой, но я отказал. Без вас мне ничего не нужно, ни карьера, ни наука, ни деньги. Главное быть с вами, где бы мы ни были.
Твои родители? спросила я.
Я поговорил с ними, объяснил, что будем решать всё сами. Мама была в шоке, но со временем примет.
В его глазах я увидела решимость и любовь, которой не хватало в наших ссорах. Он подошёл ближе и тихо спросил:
Простишь меня?
Я ответила поцелуем, а из спальни донёсся голос Лады:
Мамочка, папа пришёл?
Мы рассмеялись, взявшись за руки, и пошли к дочери. В тот момент я почувствовала, что иногда самые нелепые на первый взгляд решения оказываются самыми мудрыми, а иногда нужен лишь один смелый шаг, чтобы спасти то, что действительно ценно.
