«Если тебе так тяжело готовить, может, тебе стоит уйти? Мы как-нибудь без тебя обойдемся,» холодно бросила свекровь, и мой муж молча кивнул
Я и представить не могла, что в одно мгновение моя жизнь перевернется. Что предательство придет не от чужих, а от тех, кому я верила больше всего. Одна фраза и я поняла: мне не на кого рассчитывать, кроме себя. Все началось с невинных слов: «Маме нужно отдохнуть. Она измучена. Может, ты уедешь на пару недель, чтобы не мешать ей?» Это сказал он. Муж, с которым я мечтала встретить старость. Тот, кого кормила, обстирывала, поддерживала во всем. И вот такая благодарность?
Григорий, мой супруг, снова уехал в командировку. Он работал техником на заводах и колесил по всей России. Я не жаловалась он приносил хорошие деньги, мы жили безбедно. Квартира, доставшаяся мне от тетки, была нашим пристанищем. Ему удобно, мне спокойно. Но стоило ему исчезнуть, как его мать, Зоя Семёновна, врывалась без стука. Появлялась на пороге, как вихрь, и тут же начинала командовать: что варить, как складывать бельё, какие продукты покупать.
Я молчала. Пыталась быть вежливой. Думала пожилая, одинокая Может, ей просто не хватает тепла? Но вместо благодарности лишь упрёки. «И суп сварить нормально не можешь,» «Пыль по углам,» «Как детей-то растить будешь, если даже картошку чистить не умеешь?» Потом стало хуже. Она потребовала, чтобы я ушла. Из своего же дома. Чтобы она, такая усталая и несчастная, могла «наконец выспаться». Выспаться! В моих же стенах! Куда мне идти? К подруге? В гостиницу?
Я позвонила Грише, дрожа от надежды. Рассказала всё. Ждала поддержки. А он даже не удивился. «Маме правда нужен покой. Потерпи, уезжай ненадолго, потом разберёмся» Не спросил, куда я денусь. Не предложил снять комнату. Ни слова о том, что я его жена, хозяйка, будущая мать его детей.
Это был конец. Я поняла: любви нет. Есть удобная женщина чтобы кормила, убирала, слушалась. Ни нежности, ни уважения. Я сказала: «Хочешь жить с матерью живи. Но я подаю на развод.» Он не стал упрашивать. Молчание. Через несколько дней вернулся, забрал вещи и уехал к ней, в родную деревню. А я осталась. В своей квартире. Одна. Пусто.
Я не плакала. Больше не могла. Слезы высохли в тот день, когда он выбрал её. Теперь я живу. Тихо. Без ссор. Без упрёков. Без боли. Иногда мысль о нём сжимает сердце, но я вспоминаю его голос: «Уезжай.» И становится легче. Потому что ушла не я. Ушёл он. Ушла любовь. А я осталась. Сильная. Цельная. Настоящая.
Теперь каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что этот день мой. И никто, никакая Зоя Семёновна, не скажет мне, как жить.
