Остаточный шарф
Мать никогда не оставалась без дела.
Лишь выдавалась свободная минута она бралась за спицы.
Вязала и будто разговаривала сама с собой, с бабушкой, с прошлым.
Так было испокон веков.
Она вязала всё, что, как ей казалось, пригодится мне с сестрой: шапки, кофты, жилеты, шарфы, палантины, береты.
Порой выходило стильно, порой просто, по-домашнему, но в каждой петле жила её забота.
Так же делала и её мать наша бабушка.
В её времена жизнь была суровее: хочешь что-то особенное либо шей сама, либо вяжи.
Бабушка справлялась с любым делом. Перешивала старьё, брала выкройки из «Работницы», что-то придумывала сама, а если по телевизору мелькало новое платье, тут же хватала карандаш чертила, пометки оставляла.
Искусница на все руки.
От неё мать переняла это умение и ту тихую силу женщины, умеющей создавать уют.
Когда бабушки не стало, мать словно подхватила эстафету села за швейную машинку, достала спицы
Но больше всего любила вязать.
По вечерам, под светом лампы, в доме пахло овечьей шерстью, травяным чаем и печёными яблоками.
Мы, конечно, не ценили.
В детстве носили без возражений лишь бы мать не огорчать.
А потом, уехав учиться, брали вязаные вещи лишь для отмашки.
Всё казалось устаревшим, «не как у людей».
***
Когда матери не стало, мы с сестрой остались в её доме ещё на несколько дней.
Перебрали всё: шкафы, комоды, сундуки
Почти всё раздали одежду, посуду, даже тот сундук с клубками пряжи, что хранился под кроватью.
Тётя Глаша, соседка, обрадовалась:
В хозяйстве всё сгодится, девоньки, не тужите.
А мы и не тужили.
Тогда ещё не осознавали, что вместе с теми клубками отдали целый мир материнский, родной, тихий.
***
Через неделю я вернулась домой.
На душе пустота, руки не знали, за что взяться.
И вдруг вспомнила шарф.
Тот самый, пёстрый, пушистый, чуть нелепый, что мать связала мне в прошлом году.
Нашла его на верхней полке шкафа, накинула на плечи и вдруг стало тепло.
Словно мать обняла.
Не во сне, не в памяти по-настоящему.
Я расплакалась.
Это была единственная вещь, связанная её руками, что я сохранила.
Не красивая живая.
В каждом цвете своя история:
Синий старая материна кофта, в которой она ходила, когда я пошла в первый класс;
Жёлтый мой свитер, в нём я впервые вышла на школьную сцену;
Розовый сестрин жилет, подаренный на день рождения;
Зелёный клочок от бабушкиной старой шали;
Голубой просто любимая материна нить, без особой истории, но с её теплом, что чувствовалось в каждой петле.
Каждый цвет был как отдельный вечер, как крохотное мгновение, что мать вплела в этот шарф.
Он стал целым миром её миром, нашим миром, сотканным из воспоминаний, заботы и любви.
***
Теперь я сама вяжу.
Порой поздним вечером, когда дом затихает, беру спицы и ловлю себя на том, что двигаю руками точно так же, как она.
Дочь смеётся:
Мам, кому ты это всё вяжешь? Сейчас такое не носят. Надо обновляться: вещи, мебель, причёску Ты отстала от жизни!
Я улыбаюсь.
Слышу в её голосе свой, юный, давний.
И думаю: ничего не меняется.
Просто люди говорят и живут на языке своего времени.
А нить всё та же.
Из рук в руки. Из сердца в сердце.
И, наверное, пока в мире есть хоть одна женщина, что по вечерам берётся за спицы, тепло не уйдёт.
Оно просто обретает новые формы.
