13июля, квартирастудия в Москве, пятнадцатый этаж многоквартирного дома.
Саша, сколько можно! мать, Татьяна Петровна, раздражённо постучала пальцами по столу. Гул её ударов разнёсся по тесной кухне, отскакивая от облупившихся стен. Я же просила не поднимать эту тему.
Но мама
Никаких «но»! она резко встала, чуть не уронив чашку с остывшим чаем. У меня и так проблем хватает. Ты думаешь, легко начинать жизнь с нуля? Как найти работу? Как платить за коммунальню?
Я сжался, глядя на недоеденную яичницу с цветочными рисунками, купленными на распродаже в «Ленте». Желток растекся, как осеннее солнце за окном бледное и безжизненное. За окном моросил мелкий дождь, превращая унылый район в серую массу: девятиэтажки будто растворялись в дымке, а редкие прохожие шевелились, как тени.
Просто в новой школе
Что в новой школе? перебила мать, поправляя растрёпанные волосы перед небольшим зеркальцем, вбитым в холодильник. Ты опять не можешь нормально общаться? Ты всё время в своей скорлупе! Будь смелее всё изменится.
Она схватила старую кожаную сумку, кивнув в зеркало коридора. Сумка была так узка, что в ней не разместятся двое.
Мне пора на работу, а вечером не жди встречаюсь с Алексеем.
Дверь хлопнула, оставив меня наедине с остывшим завтраком и ощущением никчёмности. В квартире стало глухо, лишь шум машин за улицей и отрывистый лай собаки снизу доносились сквозь тонкие стены. Я медленно встал, нашёл мыло, помыл посуду, собрал рюкзак. Идти в школу не хотелось вовсе.
Новая школа типичное трёхэтажное кирпичное здание, построенное ещё в семидесятых, выглядела как точная копия прежней: те же насмешливые взгляды, шепот за спинами, подножки в узких коридорах, где пахло школьным столовским обедом и влажными тряпками. Здесь всё было хуже никому я не был знаком, никому не было интересно узнать.
«Эй, тихоня!», «Что, маменькин сынок?», «Расскажи, как папа тебя бросил!». Эти крики сопровождали меня весь день, отзвуками отражаясь от бледнозелёных стен и потёртого линолеума. На последней перемене меня поджали трое старшеклассников у туалета. Один из них, рыжий огромный парень по прозвищу ЕгорПомидор, с веснушками на носу, ухмыльнулся:
Ну что, новенький, деньги гони.
У меня нет, пробормотал я, пытаясь ускользнуть.
Как это нет? второй паренёк схватил меня за воротник, а Егор быстро ощупал карманы.
Он вытащил из кармана мятые пятнадцать рублей деньги, которые я планировал отложить на обед после уроков.
Последние, выдавил я, чувствуя холодный пот на спине.
Теперь мои, рассмеялся Егор и притолкнул меня к стене. Удар пришёлся в живот, я согнулся пополам, в лёгких заполнил пыльный запах. Второй удар прошёл почти бесшумно, но глаза потемнели.
Я не пошёл на урок. Глядя в мутное зеркало школьного туалета, где постоянно капала вода, принял решение: хватит.
Подъём на крышу занял минуту. Дверь в технический люк оказалась незапертой. Ветер шуршал в волосах, внизу гудел город: машины, лай собак, крики детей на площадке. Я подошёл к краю, бетонный парапет был холодным под ладонями.
Стой! крик прервал меня.
Старший охранник в сером свитере поймал меня за куртку и оттянул от края. Его руки, покрытые пятнами от времени, оказались сильными. Затем раздались крики директора, школьного психолога, мамы с работы все требовали объяснений, упреков, «терапии», «работы с травмой».
Мать, пришедшая в оторопевшем виде, с размытым под глазами макияжем, крикнула:
Ты с ума сошёл? Неужели решил меня опозорить? У меня и так хватает проблем!
Эти слова отзвучали в ушах, как гром.
На следующий день я елееле дошёл до школы. Здание нависало надо мной, как приговор. К меня добавились новые прозвища: «псих», «самоубийца», «придурок». Они летели по коридорам, отскакивали от стен, множились эхом. Но я решил найти выход, и на этот раз меня никто не остановит.
В классе ктото подошёл ко мне:
Можно я сяду здесь? спросил спокойный, слегка насмешливый голос.
Я поднял глаза. Передо мной стоял высокий худой парень с необычайно светлосерыми глазами. Выцветшие джинсы, простая толстовка, поношенные кеды.
Места свободные, пробормотал я, показывая пустые парты.
Да, но мне это нравится.
Я пожал плечами.
Я Слава, протянул он руку, ладонь была сухой и тёплой.
Макс.
Слава стал первым настоящим другом. Однажды на школьном дворе, когда осеннее солнце пробивалось сквозь ветви старых берёз, он сказал:
Знаешь, в чём твоя проблема? Ты позволяешь другим решать, кто ты.
Как это?
Они называют тебя слабаком ты поверил. Говорят, ты никто ты согласился. А попробуй сам решить, кто ты.
Я ковырял носком кроссовка влажную землю и спросил:
И кто же я?
Видишь, ухмыльнулся Слава, его глаза блестели, словно серебряные нити в лучах солнца. Не скажу, решай сам. Кстати, пошли, я нашёл коечто.
Мы зашли в полуцокольный подвальный зал дома рядом со школой. На обшарпанной вывеске красовалась надпись: «Боксерская секция».
Я не смогу начал я, глядя на качающихся парней.
А попробуй, перебил меня Слава.
И я попробовал. Сначала мышцы болели, тело сопротивлялось, пот заливал глаза. Тренер коренастый мужчина с седыми висками и шрамом над бровью выглядел как строгий каратель. Но над мной никто больше не смеялся. Постепенно менялось не только тело, но и я сам.
Слава тоже часто приходил, но обычно сидел на старой скамейке у стены, наблюдая за мной.
Главное не сила удара, говорил он, когда шли по вечерним улицам, отражающим огни фонарей в лужах. Главное уверенность в себе, в своём праве быть собой.
Когда ЕгорПомидор снова попытался задеть меня в коридоре, я просто посмотрел ему в глаза, спокойно и уверенно. Он отступил, muttering под нос.
Видишь? улыбнулся Слава. Ты изменился.
В тот вечер я впервые решился поговорить с матерью. Она сидела на кухне, уставшая после смены, с чашкой остывшего чая.
Мам, нам надо поговорить.
Опять начинаешь? она вздохнула.
Да, потому что я твой сын, я жив, и мои проблемы не просто капризы.
Она посмотрела на меня, и в её голосе прозвучало:
Ты изменился
Да. Я хочу, чтобы мы снова были семьёй.
Мы говорили весь вечер, впервые понастоящему слыша друг друга. Мать плакала, размывая макияж, рассказывая о страхах, о тяжёлой новой жизни. Я делился одиночеством, травлей, тем мрачным отчаянием, которое привело меня к крыше. Мы заварили чай, нашли в шкафчике пачку печенья, и кухня, обычно холодная, стала теплее.
На следующий день Слава не пришёл в школу. Его место осталось пустым, никого это не заметило. Учителя и одноклассники говорили, будто его и не было. Я же знал, что он помогал мне с алгеброй, готовил доклад по биологии. В спортзале, куда я пришёл вечером, тоже не вспомнили высокого парня со светлыми глазами.
Разбирая рюкзак в своей маленькой комнате, где уже повисли первые плакаты, а на столе лежала фотография с тренировки, я нашёл свернутый листок. На нём было написано: «Ты справишься». Я долго смотрел на эти два слова, а потом улыбнулся.
Я понял, что сила находится внутри меня, а не в чужих словах. Этот урок останется со мной навсегда.
