Мам, это ко мне, прервала дочь меня на полпути, её голос был резким, как лезвие. Я открою.
Хорошо, сказала я, будто не понимаю, в чём дело. Я же не знала
Ну же, иди жарить котлеты, раздражённо бросила я, откидываясь к двери.
Почему свои? Я же в кулинарии уже фарш купила
Мам, закрой дверь, подтрубила дочь, сверкая глазами.
Так бы сразу сказала, ответила я, возвращаясь в кухню, задвинув за собой дверь. Я выключила газ под сковородой, сняла фартук и вышла из кухни.
В прихожей дочь накинула куртку. Рядом стоял Игорь, парень моей соседки Златы, не отводя от неё влюблённый взгляд.
Привет, Игорь. Куда направляетесь? Приглашаем к нам на ужин.
Здравствуйте, улыбнулся он, бросив вопросительный взгляд на Злату.
Мы спешим, отрезала она, не глядя на меня.
Может, всё же зайдёте? Всё готово, повторила я.
Игорь замялся.
Нет! резко воскликнула дочь. Пойдём. Она схватила его за руку и открыла дверь. Мам, закроешь?
Я подошла к двери, но оставила щёлочку. Слышались голоса из соседнего подъезда.
Ты с ней так грубо? Пахнет вкусно, я бы не отказался от котлет.
Пойдём в кафе перекусим. Надоели мне её котлеты, проворчала дочь.
Как могут надоесть? Я обожаю котлеты твоей мамы, мог бы их есть каждый день, сказал Игорь.
Злата ничего не ответила. Голоса на лестнице стихли, отдаляясь.
Я полностью закрыла дверь и вошла в гостиную, где Борис сидел перед телевизором.
Борис, давай ужинать, пока всё ещё горячее.
А? Пойдём, сказал он, вставая с дивана и направляясь к кухне.
Что у нас сегодня? спросил он с требованием.
Рис с котлетами, салат, ответила я, показывая сковороду.
Сколько раз я говорю, что жареные котлеты не ем, недовольно пробормотал он.
Я добавила воды, они почти паровые, я стояла у плиты с крышкой в руках.
Ладно, но в последний раз, сказал он, поднимая вилку.
В нашем возрасте худеть вредно, заметила я, ставя перед ним тарелку.
Пятьдесят семь, возразил он, откусив половину котлеты. Для мужчины это возраст расцвета.
Вы что, сговорились? крикнула Злата, бросая кучу блюд в сторону. Ты выкаблучиваешься, а я готовлю, а вы только в кафе ходите!
Не готовь, тебе тоже бы похудеть, бросил он, схватив вторую котлету.
Ты считаешь меня толстой? Я же всю жизнь себя сжигала, а ты вдруг стал следить за собой. Джинсы, кожаная куртка, шапка Для кого всё это? спросила я, обиженно.
Дай спокойно поесть, он отложил вилку, но всё равно потребовал кетчуп.
Я схватила банку из холодильника, бросила её на стол и молча вышла из кухни. Ужин на моей тарелке остался нетронутым.
Я закрылась в своей комнате, села на диван, и слёзы вырвались наружу.
«Готовлю, стараюсь, а они ничего не ценят. Муж ищет развлечения на стороне, а я лишь толстая. Дочь смотрит на меня, как на обслуживающий персонал. Если я уже на пенсии, можно ли меня просто так игнорировать? Я бы работала, если бы не сократили. Молодёжь уже не нужна, а они только и знают, как отдохнуть. Я встаю раньше всех, хоть и не работаю, чтоб приготовить завтрак. Целый день кручусь, ничего не успеваю. Я сама виновата, что всё отдала им».
Слёзы скользнули по щекам, я быстро высушила их ладонями, подавив всхлип.
Я подошла к зеркалу в шкафу, посмотрела на себя. «Да, поправилась, но всё ещё не толстая. Морщины уже не так заметны на полных щеках. Всегда любила вкусную еду, и готовить умею. А им это, кажется, не нужно».
Утром я не встала раньше, как обычно, притаилась в постели, делая вид, что сплю.
Ты что, заболела? спросил Борис, без доли сочувствия.
Да, ответила я, прикрывшись одеялом.
Мам, ты заболела? вошла Злата.
Да, завтра завтракайте сами, прошептала я.
Злата фыркнула и ушла на кухню. Через минуту послышался шипящий чайник, хлопнула дверца холодильника, голоса дочери и мужа стали приглушёнными. Я решила остаться в роли больной.
В комнату вошёл Борис, принёсший дорогой мужской аромат духов, который я сама покупала. После него мать и дочь вышли, и наступила полная тишина. Я откинула одеяло, закрыла глаза и уснула.
Проснувшись через час, я медленно пошла на кухню. В раковине стояли немытые чашки, стол покрыт крошками. Я решила не убирать «я не прислуга».
Позвонил старой школьной подруге Людмиле.
Анька! Как ты? Не слишком ли устала в своей пенсионерской жизни?
Я рассказала, как скучаю по общению, как давно не навещала родителей.
Приходи, будем пить чай с моими пирогами, пригласила она.
Я собралась в дорогу, оставив записку на столе, что уезжаю к подруге. По дороге на вокзал сомневалась: «А не слишком ли дерзко уйти?» Но всё равно села в автобус.
Людмила встретила меня у вокзала, мы обнялись, выпили чай с горячими пирогами и разговорились.
Расскажи, что случилось? спросила она.
Я выговорилась, а она предложила: «Завтра пойдём в салон, сменим имидж. Там работает Валентина, помнишь, как в школе была двойкой? Теперь её очередь, записывайся заранее».
Ночью я думала, как всё будет.
В салоне Валентина встретила нас с улыбкой, посадила меня в кресло, подстригла, покрасила брови, сделала укладку. Я почти не узнала себя в зеркале: молодая, эффектная женщина.
Хватит уже, я не выдержу, вскричала я.
Запишу на восемь утра, сказала Валентина.
Людмила, выходя из салона, восхищалась: «Смотри, какой ты стала!».
Я пошла в торговый центр, вышла в свободных брюках, светлой кофточке и пальто песочного цвета, чувствуя себя обновлённой. В руках несла пакеты с новым платьем, курткой и коробкой туфель.
У Людмилы к нам подошёл высокий мужчина в белой рубашке с тёмными усами Паша Жуков, наш бывший одноклассник, теперь полковникв отставке.
Привет, девчонки, сказал он, разглядывая меня. Ты совсем не изменилась.
Паша? переспросила я.
Он кивнул, подтверждая, что это он.
Пойдём к нам, отметим твоё преображение, предложила Людмила, доставая бутылку вина.
Мы сидели втроём, пили вино, вспоминали школьные годы. Я покраснела от воспоминаний.
Он всё ещё влюблён в тебя, сказала Людмила, когда Паша ушёл.
Брось, сколько лет прошло, ответила я.
Ты выглядишь так, будто в тебя можно влюбиться снова, подбодрила подруга.
Он живёт рядом? спросила я.
Нет, он в отставке, получил тяжёлое ранение, жена бросила, но он встал на ноги, хотя и хромает, рассказала Людмила.
Я же замужем, возмутилась я.
Ночью я решила вернуться домой, но Людмила не хотела отпускать.
Только приехала, а уже уезжаешь? Прояви характер, подожди неделю, настаивала она.
Через три дня позвонила Злата, голос её дрожал:
Мам, папа в больнице! Приезжай скорее.
Сердце сжалось. Я собрала вещи и пошла к вокзалу. Паша позвонил, предложив помощь.
В автобусе я позвонила Злате, она рассказала, что отец изменял, видел его с соседкой, и что у него сейчас кровоизлияние в мозг, но скорая успела.
Я слушала, как будто в замедленном кино, и поняла, что не должна уезжать. Вернулась домой к вечеру, но в больницу уже было слишком поздно.
Злата посмотрела на меня иначе, с уважением, делилась новостями весь вечер.
Я боялась, что ты не вернёшься, призналась она. Я ничего не нашла, просто хотела вас отчитаться.
Прости, мам, но ты сама виновата, разорвала меня Злата, обвиняя в том, что я позволила себе сесть на пенсию и забыть о себе.
Я оглядела комнату, почувствовав, как хорошо здесь, в своём доме.
Утром я встала рано, сварила куриный бульон и поехала в больницу. Борис, с седой бородой, плакал, прося прощения, я кормила его ложкой.
Через две недели Бориса выписали. У подъезда прошёл мужчина с женщиной, и я поняла это его соперница, стройная рыжеволосая молодая женщина.
Ты не уедешь? спросил он дома.
Не похудела, но и не толстая, ответила я.
Прости, я был глуп, пусть будут котлеты, попросил он.
Я приготовила их, и аромат их наполнил дом.
Как пахнет! воскликнула Злата, вернувшаяся из института.
Мы сидели за столом, как раньше, когда она ещё училась в школе, Борис не придирался, а я была счастлива, стоя у плиты ради него.
Я смотрела на родных, радовалась живой семье, понимая, что старость не приговор, а возможность сохранить тепло в сердце.
