Таня догадалась сразу, когда дернула за тряпочку, торчавшую из куста. Тряпка оказалась стареньким цветным платком, и она потянула сильнее. И замерла: на краю платка лежал крохотный ребенок.
Под утро Тане приснился странный сон: будто её сын, Лёшка, стоит на крыльце и стучит в дверь. Она очнулась, резко вскочила и, шаркая босыми ногами, побежала к выходу.
Тихо. Никого. Такие сны ей снились часто и всегда обманывали, но каждый раз она всё равно бежала и распахивала дверь настежь. Вот и сейчас распахнула, всматриваясь в ночную пустоту.
Тишина и предрассветные сумерки окружили её. Пытаясь успокоить тревожное сердце, она присела на ступеньку крыльца. И в этой тишине вдруг раздался посторонний звук то ли писк, то ли шорох.
«Опять соседский котёнок запутался», подумала Таня и пошла вызволять малыша из кустов крыжовника, как делала не раз.
Но это был не котёнок. Таня поняла сразу, потянув за тряпку. Платок оказался старым, выцветшим, и она дёрнула сильнее.
И обомлела: на краю лежал младенец. Совсем голенький, видно, размотался, пока лежал. Мальчик. Судя по пуповине, которая ещё не отпала, от роду ему было всего ничего.
Ребёнок уже не мог даже кричать, он был мокрый, совсем обессилевший и, видимо, голодный. Когда Таня взяла его на руки, он слабо запищал.
Не помня себя, она прижала его к груди и бросилась в дом. Нашла чистое полотенце, закутала, укрыла тёплым пледом и принялась греть молоко.
Отмыла бутылочку, нашлась и соска осталась с весны, когда выпаивала козлёнка. Малыш жадно причмокивал, захлёбываясь, а потом, согревшись и наевшись, заснул.
Наступило утро, но Таня ничего не замечала, думая о своей находке. Ей самой было за сорок, и в деревне молодёжь звала её уже тётей.
Мужа и сына она потеряла на войне в один год и осталась на этом свете совсем одна. Никак не могла свыкнуться с одиночеством, но жизнь то и дело напоминала ей об этом, и вскоре она научилась полагаться только на себя.
А теперь растерялась. Взглянула на ребёнка он спал, посапывая, как все малыши.
И тут ей пришло в голову посоветоваться с соседкой. Ещё раз глянув на мальчика, она пошла к Галке. У Галки жизнь текла, как по маслу: мужа и детей у неё никогда не было, на войне никого не теряла, похоронок не получала. Жила себе в радость.
Все её мужчины приходили и уходили она их не держала и не церемонилась, если что не по ней. Сейчас Галка, статная и румяная, стояла на крыльце, накинув на плечи платок, потягиваясь под тёплыми лучами. Выслушав рассказ о ночном происшествии, она буркнула:
Ну и зачем тебе это? И ушла в дом. Таня краем глаза заметила, как дёрнулась занавеска значит, ночевал очередной кавалер.
«Зачем? И правда, зачем?» прошептала Таня.
Вернулась домой, собрала вещи: накормила ребёнка, завернула в сухое, положила еды в дорогу и пошла на остановку ловить попутку в город. Машина ждать себя не заставила через пять минут рядом остановился грузовик, направлявшийся в райцентр.
В больницу? спросил водитель, кивнув на свёрток у неё в руках.
В больницу, коротко ответила Таня.
В приюте, пока оформляли документы на подкидыша, её не покидало чувство, что она поступает не по совести. Эта червоточина в сердце не давала покоя.
И так пусто было на душе! Точно так же она чувствовала себя, когда получила известие о гибели мужа, а потом и сына.
Как назовём мальчика? Какое у него имя? спросила заведующая.
Имя? переспросила Таня, на секунду задумалась и неожиданно для себя ответила: Лёша.
Хорошее имя, кивнула заведующая. У нас тут много Серёж и Наташ. У кого-то родные погибли, а таких, как твой, непонятно кто бросает. Мужиков нет радуйся ребёнку, а она взяла да и кинула! Кукушка, а не мать!
Слова были не в её адрес, но на душе у Тани стало горько. Вернувшись домой к вечеру, она вошла в пустой дом и зажгла лампу.
И тут ей на глаза попался старый платок, в котором нашли Лёшу. Она даже не выбросила его тогда, просто отложила. Теперь взяла в руки и села на кровать.
Механически перебирая тряпицу, она сидела так некоторое время, будто ни о чём не думая. И тут её пальцы нащупали в уголке узелок.
В нём оказался маленький серый листок и простой оловянный крестик на верёвочке. Развернув бумажку, Таня прочла:
«Добрая женщина, прости. Мне этот ребёнок не нужен, я запуталась в жизни, завтра меня уже не будет. Не оставь моего сына, дай ему то, чего я не смогу любовь, заботу и защиту».
Ниже стояла дата рождения. Таня сидела неподвижно, сжимая в руке крестик, пока слёзы тихо катились по щекам. Потом встала, подошла к шкафу и достала детское одеяльце то самое, что когда-то кроила для своего Лёшки. Развернула, аккуратно сложила по-новому и пошла в угол избы, где стояла старая колыбель.
Через час она уже шагала по дороге к приюту, плотно укутав в одеяльце тёплый борщ и прижимая к груди узелок с платком, крестиком и бумажкой. Утром следующего дня в приютской конторе раздался звонок:
Это я, Таня. Заберу Лёшу. Оставлю у себя. Пусть будет мой.
