Не пошла на свадьбу собственного сына? спросила Людмила Борисовна, стоя в дверях кухни, руки в боки, глаза пылали гневом. Галина Петровна не отводила взгляда от чашки.
Садись, чай уже готов, сказала Людмила, бросившись на стул напротив. Сейчас половина второго, а через час твой Артём под венец пойдёт. А ты всё тут…
Никуда я не пойду, отряхнула Галина чай, глянула в окно, где весеннее солнце плавало, как золотой диск. И не уговаривай.
Людмила замерла, изучая лицо подруги. Они знали друг друга сорок лет, со школьных скамей, и Галина была ей как открытая книга. Но то, что услышала сейчас, её удивило.
Что случилось? спросила она тише. Вы же, как я помню, помирились после последнего спора.
Галина усмехнулась, глаза наполнились слёзой.
Помирились. Он позвонил позавчера: «Приходи, мама, если хочешь». Как будто я собиралась на базар, а не на собственную семейную церемонию.
Может, он просто так сказал? предположила Людмила.
Людка, прошептала Галина, и в её взгляде вспыхнула боль. Мне сорок девять, я одна растила его, без мужа. На две работы шила жизнь, чтоб ему ничего не не хватало. Учила, лечила, ночами не спала, когда болел. А теперь я для него обуза, лишняя.
Людмила положила руку на её ладонь.
Расскажи всё по порядку, с самого начала.
Галина налила чаю, вынула из буфета печенье с изюмом, села и тяжело вздохнула.
Всё началось полгода назад. Артём привёл эту Яну. Высокую, стройную, с глазами, в которых отражалось небо. Я обрадовалась: наконец сын нашёл серьёзные отношения, ему уже двадцать семь. Пригласила их к себе, обещала ужин.
И как она?
Она вошла, огляделась, а в её лице было будто холодный утёс. Квартира маленькая, двухкомнатка в хрущёвке, обои старые, но порядок, чистота всё, что я могла предложить. Я весь день готовила, печь наполнила ароматом.
Галина задумалась, вспоминая вечер, когда над столом танцевали тени, а она, в лучшей блузке, старалась выглядеть достойно. Яна села на край стула, будто боялась запачкаться, улыбнулась, но глаза оставались ледяными.
Чем ты занимаешься? спросила я.
Маркетинг, проекты, ответила она, добавив почти шёпотом: Ваш Артём талантлив, жалко, что он всё ещё работает в обычном офисе.
Людмила фыркнула.
Намёк, что я не помогла сыну вырасти? прошептала она. Я медсестра в поликлинике, получаю копейки, а он программист, выпускник МГУ, хороший доход, квартира в новостройке. Я горжусь им.
Конечно, гордишься, кивнула Людмила. Что дальше?
Яна рассказывала о себе, о проектах, о зарплате, пока не спросила: «Галина Петровна, а вы не думали переехать в дом престарелых? Там хороший уход, общение со сверстниками».
Людмила ахнула.
Что? её голос дрожал. Я же сорок восемь, здоровая, работаю.
Это на будущее, улыбнулась Яна. Чтобы вы не обременяли сына.
Галина подошла к окну, где весенний свет играл на ветках тополя, где раньше Артём бросал крошки хлеба птицам. Она вспомнила, как в детстве он собирал одуванчики и приносил их маме.
После ужина они ушли, сказала Галина. Артём обнял меня, сказал: «Не обижайся, мама, Яна просто практичная». Как будто речь шла о старом диване, который пора списать.
Ты молчала? спросила Людмила.
Я позвонила ему позже, выслушала его оправдания: я, будто, ревную её, что мне надо научиться отпускать. Он сказал, что я мешаю, что он взрослый и сам решает, с кем жить.
Людмила покачала головой.
Дети иногда бывают жестоки, не понимают, пробормотала она.
Галина рассказала, как месяц без звонка заставил её думать, что она потеряла сына навсегда. Потом он пришёл, попросил прощения, сказал, что любит её, и она поверила.
Через месяц объявили помолвку. Артём позвонил, радостный: «Мама, мы женимся!» Яна встретила её холодно, как санитарка, не предложив чай. Показали список гостей семьдесят человек, но ни одного знакомого Галины. Когда она спросила о своей подруге, Артём лишь кивнул, мол, места ограничены.
За окном воробьи перелётели, садясь на ветку, как будто напоминая о старых радостях. Яна вдруг подняла важный вопрос: «Может, взять кредит на свадьбу? Мы поможем, но нам нужны дополнительные средства».
Людмила вспыхнула.
Вы хотите, чтобы я взяла кредит? У меня зарплата тридцать тысяч рублей, банк меня не одобрит. Зачем, если у вас обоих хорошие доходы?
Артур молчал, глаза отводя, и Галина ощутила, что сын согласен с ней.
Я отказалась, сказала она. Вы сами способны обеспечить себя. Я помогу, чем могу, но кредит брать не буду. Я тридцать лет жизнь свою отдала ему, а теперь меня называют эгоисткой.
Артур встал, проводил её к двери, сказал: «Мама, не обижайся. Яна привыкла, что родители всё оплачивают». Он взглянул на неё, будто бы просил прощения.
Обе налили себе ещё чай, сидели в тишине, пока часы тикали, будто бы отмеряли время в сне. Галина вспомнила, как часто такие истории повторяются, когда дети женятся, но её боль была особенной.
Она пошла по улице, плача, и соседка, тётя Валя, рассказала, что Яна в лифте жалуется, что мать «отсталая», что ей будет тяжело после свадьбы. Галина закрыла лицо руками, боль от слов резала её, как холодный ветер.
Через недели пришло электронное приглашение: ссылка, адрес ресторана, без тёплых строк. Галина поняла, что теперь она лишь обязательство, от которого надо избавиться.
За стеной включилась музыка, телевизор зашумел, а часы показали половину третьего. Гости, вероятно, уже собирались. Яна стояла в белом платье, Артём нервничал, а мать где-то в тени.
Ты позвонила ему? спросила Людмила. Сказала, что не придёшь?
Позвонила, ответила Галина. «Не приду, меня там не ждут». Он спросил почему, она ответила, что лишняя, и он лишь кивнул, будто бы сказал: «Приходи, если хочешь». Слова звучали, как пустой шёпот ветра.
Галина встала, подошла к холодильнику, достала вчерашние пирожки с капустой, любимые её. Она протянула их Людмиле, но та лишь положила на блюдце, глядя.
Ты не жалеешь, что не пошла? спросила Людмила.
О чём? спросила Галина. О том, что упустила единственный шанс увидеть сына под венцем?
Галина задумалась, слёзы собирались в уголках глаз. Она рассказала, как тридцать лет голодала, спала мало, чтобы он был счастлив, а теперь он считает её обузой, желает дом престарелых. Она потеряла сына в своём воображении, он стал чужим.
Людмила обняла её, и слёзы текли, как тихий ручей.
Может, всё ещё изменится, шептала она. Может, он поймёт.
Не изменится, ответила Галина. Яна добьётся своего, отдалит меня навсегда. Я знаю, я не слепа.
Они долго сидели, пили остывший чай, молчали. Людмила обещала зайти вечером и ушла. Галина осталась одна, включила телевизор, но мысли возвращались к детству: к одуванчикам, к рукам, к словам «мамочка, я тебя люблю». Где же этот мальчик?
Телефон зазвонил, на экране имя Артём. Она бросила звонок, а потом пришло сообщение: «Мам, почему ты не отвечаешь? Свадьба уже началась». Она положила телефон и записала коротко: «Желаю вам счастья».
Снова звонил, но она не отвечала, телефон вибрировал, а она шла в комнату, лёгла на кровать, слушала тишину, размышляя, правильный ли был её отказ. Решила, что пора жить для себя.
Вечером Людмила звонила: «Как дела?». Галина попросила побыть одной, легла спать, но сон не приходил. Слышала, как снаружи машины гудят, гдето лает собака, думала о будущем.
Утром звонок в дверь. На пороге стоял Артём в измятом костюме, глаза красные от бессонницы.
Можно войти? спросил он тихо.
Галина отступила, он сел на тот же стул, где вчера сидела Людмила. Она поставила чайник, налив чашки, они молчали.
Ты не пришла, сказал он наконец.
Не пришла, ответила она, глядя в его лицо, в которое было и ребёнок, и чужак.
Почему? спросил он.
Потому что меня там не ждали, сказала Галина. Потому что я поняла, что больше не нужна.
Мам, это не так пробормотал он, закрыв лицо руками. Мне стыдно, стыдно перед тобой.
Галина наливала чай, ставила чашку перед ним, села напротив.
Вчера я стоял у алтаря, продолжил Артём, не открывая глаз. И думал: где моя мама? Почему её нет? Я понял, что виноват, что молчал, когда Яна говорила гадости. Я ставил её желания выше твоих чувств.
Да, согласилась Галина. Ты так и делал.
Прости меня, он всхлипнул. Я был идиотом, гнался за блеском, за статусом, а обидел самого важного человека тебя.
Он рассказал, как на свадьбе сказал Яне, что если она не научится уважать мать, он разойдётся с ней. Яна заплакала, убежала в туалет, потом вернулась и извинилась. Он пообещал ей, что мама святое.
Галина почувствовала, как в груди разливается тепло. Её сын вернулся, пусть на мгновение, но он вспомнил о ней, защитил.
Я хочу всё исправить, сказал он, протянув руку. Хочу, чтобы ты была частью нашей семьи, чтобы мы были рядом, чтобы ты знала, что я люблю тебя, всегда любил.
Галина сжала его руку.
Я тоже люблю тебя, прошептала она. Мне было больно, но ты вернулся.
Я постараюсь, чтобы больше не было боли, пообещал он.
Они держались за руки, обнимая друг друга, пока обида утихала. Шрамы останутся, но доверие начнёт восстанавливаться.
Яна хочет поговорить, сказал Артём. Извиниться. Можно?
Галина задумалась, но кивнула: Пусть зайдёт, посмотрим.
Артём обнял мать, крепко, как будто хотел впитать её аромат. Она укрылась его плечом, чувствуя, как ребёнок в ней оживает.
Телефон вновь вибрировал: сообщение от Людмилы: «Ну что, как дела?». Галина улыбнулась, ответила: «Артём пришёл, кажется, всё будет хорошо».
В её голове всплывали образы: жизнь, как река, то бурлит, то успокаивается. Главное не терять надежду, помнить, что даже в самых тяжёлых снах есть путь к свету.
Галина пошла к плитке, достала муку, яйца, сахар, решила испечь торт, чтобы вечером угостить Артёма и Яну. Первым шагом к примирению был сделан, а дальше лишь время покажет.
Она не предала себя, отказалась идти на свадьбу вопреки своим ощущениям, отстояла достоинство. Иногда нужно сказать «нет», даже самым близким, чтобы они увидели, что ты не вещь, а человек со своими чувствами и правом на уважение.
