Антонина Игнатьевна, возьмите пирожки с капустой, только из печи, пожилая женщина в ситцевом халате протягивала соседке глиняную тарелку, накрытую льняной салфеткой. И варенья смородинового прихватите, вчера только закрыла.
Спасибо вам, Марфа Семёновна, не забываете старуху, Антонина Игнатьевна приняла угощение с доброй ухмылкой. Давайте хоть за самоваром посидим, раз уж заглянули. А то мельком только видимся.
С превеликим удовольствием, кивнула Марфа Семёновна, направляясь к кухонному столу. Тем паче поговорить есть о чём. Слыхали про переполох у Аграфены Петровны?
Антонина Игнатьевна вздохнула, доставая расписные чашки:
Как не слыхать, весь дом сотрясался. Орали так, что люстры качались. И из-за чего, спрашивается?
Да зять-то её, слышь, мать из Вологды привёз. Без спросу. А у них же комнатка сами знаете, Марфа Семёновна покачала головой, усаживаясь на табурет. Вот Надька, дочка-то, и вспылила.
Антонина Игнатьевна поставила на плиту закопчённый чайник:
Так это ж тот самый Федот, беспутный? Совсем крышу снесло жену не спросил?
Видать, боялся, что ворота покажет. А старухе деваться некуда избёнка в деревне дотла сгорела. Вот и подвёз, поставив перед фактом, Марфа Семёновна понизила голос. Вчера у колодца с Дарьей из пятой квартиры болтала так та сказывает, Надежда вещи в узлы вяжет. Бросает его.
Да неужто! всплеснула руками Антонина Игнатьевна. Из-за тёщи семью рушить?
Марфа Семёновна развела руками:
Кто их знает, правда ли, но дыма без огня, как говорится…
Тем же вечером, на другом конце города, женщина под сорок металась по кухне хрущёвки, сжимая в пальцах потрёпанный сотовый. Лидия Николаевна вся была нерв. В каждом движении читалось, как подкошенная трава то прядь тёмных волос с проседью за ухо заправит, то по столу пальцами забарабанит, то брови собьёт в одну чёрточку.
Галя, ума не приложу, что делать, шипела она в трубку. Даже слова не сказал! Как снег на голову. Представляешь? Возвращаюсь с работы а там Прасковья Тихоновна со своими узлами восседает, будто так и надо!
На другом конце провода подруга что-то залепетала, но Лидия резко перебила:
Понимаю же, что бабке некуда податься! Но как можно было не посоветоваться? Мы же не чужие люди, в конце-то концов! Такие дела в одиночку не решают!
В этот миг скрипнула дверь, и на кухню ввалился Виктор плечистый мужик с усталыми глазами и залысинами на макушке. Лидия насупилась, бросив на мужа тяжёлый взгляд.
Перезвоню, буркнула она и шлёпнула телефон о стол.
Тишина повисла густая, как кисель. Виктор полез в холодильник, достал квас, налил в кружку, старательно избегая встретиться с женой глазами.
Где Прасковья Тихоновна? первой нарушила молчание Лидия.
В зале прикорнула, отозвался Виктор. С дороги умаялась.
В зале, эхом откликнулась Лидия. На нашем диване.
А где ей ещё? в голосе Виктора зазвенели оборонительные нотки. Третьей комнаты у нас, прости господи, не предусмотрено.
Вот именно, Вить, Лидия сжала кулаки, сдерживаясь. Третьей комнаты нет. Квартира спичечный коробок. Шесть десятков метров на троих это уже толкотня. А ты мать подселил, даже рта не открыл!
А что мне оставалось? Виктор хлопнул кружкой по столу, и квас расплескался. Изба сгорела! Хотела, чтоб под забором ночевала?
Хотела, чтоб сначала со мной переговорил! взорвалась Лидия, но тут же прикусила язык, вспомнив о тёще за стенкой. Можно же было обсудить. Может, комнатку снять. Или к твоей сестре Катьке у неё трёшка, просторнее.
Катька в Перми, ты ж знаешь, Виктор потер виски. А снимать это деньги. Мы и так в долгах как в шелках.
Лидия мотнула головой:
Дело не в деньгах, Вить. Дело в том, что ты за нас двоих решил. Даже позвонить не удосужился! Прихожу а тут сюрприз: тёща с пожитками.
Звонил, проворчал Виктор. Не брала.
На планерке была! Лидия всплеснула руками. Неужели пару часов не мог подождать? Обязательно нужно было ставить перед свершившимся фактом?
Виктор замолк, уставившись в кружку, будто в ней все ответы плавали.
Ладно, Лидия глубоко вдохнула, пытаясь совладать с гневом. Что сделано, то сделано. Но давай хотя бы обговорим, как долго это продлится. У матери страховка есть? Дом отстраивать будет?
Изба под снос, мотнул головой Виктор. Ещё дедовская, еле стояла. Какая там страховка в деревне и электричество-то недавно провели. Так что… надолго, Лид. Может, насовсем.
Насовсем? у Лидии подкосились ноги, и она осела на табурет. Вить, ты рехнулся? Нас тут троим не развернуться!
А куда ей? упрямо повторил Виктор. Она ж мать мне, в конце-то концов. Кроме меня, никого у неё нет.
А я? тихо спросила Лидия. Я кто? Я твоя жена. И у меня тоже никого, кроме тебя, нет.
В этот миг в кухню вошла Прасковья Тихоновна невысокая дородная старуха с седыми волосами, собранными в пучок. На ней было ситцевое платье в горошек и шерстяная кофта, несмотря на летнюю духоту.
Простите, что встреваю, замялась она. Но стены тут тонкие. Всё слышно.
Лидия и Виктор замолчали, уставившись на старуху. Та переминалась с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
Лидунь, продолжила Прасковья Тихоновна. Понимаю, свалилась как снег на голову. Если мешаю уйду. Может, в богадельне местечко найдётся.
Мам, хватит, Виктор встал и обнял мать за плечи. Никуда ты не пойдёшь. Теперь это и твой дом.
Лидию обожгло: “Твой дом” сказал он, даже не спросив её, хозяйку. Но вслух она произнесла:
Прасковья Тихоновна, речь не о том, что вы мешаете. Просто… такие решения должны быть общими. Мы с Витей семья, мы всё решаем вместе. А тут получилось, что он один всё порешил.
Понимаю, родная, кивнула тёща. Молодые, вам вдвоём лучше. А тут я, старая перечница, под ногами путаться буду.
Мамк! взорвался Виктор. Хватит! Никто не говорит, что ты лишняя. Просто Лида права надо было сначала с ней посоветоваться.
Прасковья Тихоновна тяжело вздохнула и опустилась на табурет:
Сынок, не защищай. Вижу же не вовремя. Лида с работы усталая, а я тут со своими бедами.
Лидия вдруг осознала, что тёща говорит именно то, что должен был сказать Виктор. И это невольно растопило лёд в её сердце.
Прасковья Тихоновна, мягче сказала она. Давайте спокойно обсудим. Ситуация сложная, но не безвыходная. Когда дом сгорел?
Третьего дня, отозвалась старуха. К соседке пироги ставить пошла, а там замыкание. Вернулась уже полымя. Хорошо, документы и фотки успела выхватить ребята из пожарной дружины помогли. А так всё прахом. Сорок зим там прожила, а теперь…
Голос её дрогнул, и старушка достала из кармана вышитый платок, промокнула глаза. Лидию кольнула совесть как она могла быть такой чёрствой? Человек всё потерял, а она о своём комфорте печётся.
Мне так жаль, искренне сказала Лидия, касаясь тёщиной руки. Это ужасно лишиться дома. Конечно, оставайтесь с нами, сколько нужно. Просто… давайте вместе решим, как будем жить.
Прасковья Тихоновна благодарно глянула на невестку:
Спасибо, родная. Постараюсь не мешать. И помогать буду и стряпать, и убираться. Я ещё ого-го, слава богу.
Ну вот и славно, Виктор явно расслабился, видя, что гроза миновала. А теперь давайте ужинать. Я по пути кур гриль взял да окрошки наквасил.
Ужин прошёл в натянутой атмосфере. Прасковья Тихоновна рассказывала о деревенской жизни, о соседях, о своём огороде, который теперь тоже пропал. Виктор внимательно слушал, а Лидия молча ковыряла вилкой, размышляя, как изменится их жизнь с появлением третьего человека.
После ужина Лидия принялась за посуду, а Виктор пошёл раскладывать диван в зале для матери.
Давай помогу, Прасковья Тихоновна подошла к раковине с полотенцем.
Спасибо, Лидия передала ей вымытую тарелку. Прасковья Тихоновна, простите за мой срыв. Не по-людски получилось.
Что ты, деточка, тёща покачала головой. Это мне извиняться надо, что вломилась без спросу. Но Витенька сказал, что вы не против. Я и поверила. А вышло…
Дело не в вас, честно призналась Лидия. Дело в том, как Витя поступил. Мы уже пятнадцать лет вместе, всегда всё сообща решали. А тут такое и в одиночку.
Он с детства такой, вздохнула Прасковья Тихоновна. Уперётся хоть кол на голове теши. Весь в отца.
Лидия невольно усмехнулась:
Точно. Упрямства ему не занимать.
Закончив с посудой, они вышли из кухни. Виктор уже приготовил матери постель и теперь тащил из кладовки раскладушку.
Это зачем? удивилась Лидия.
Маме на диване неудобно, пояснил Виктор. Спина болит, нужно жёсткое. Так что диван мне, а ей раскладушку.
А мне где спать? Лидия почувствовала, как гнев снова подкатывает. На балконе?
Как где? В спальне, Виктор посмотрел на жену как на дурочку. Где же ещё?
То есть теперь мы будем спать порознь? Лидия скрестила руки. Прекрасно. Просто замечательно.
Лид, ну что ты опять заводишься? устало сказал Виктор. Ты же видишь маме раскладушка нужна. А нам вдвоём на ней не поместиться. Кому-то придётся спать отдельно. Что тут такого?
Ничего, ответила Лидия, стараясь говорить ровно. Если бы мы это обсудили заранее. Если бы ты спросил меня. Но ты опять всё сам решил. Снова.
Детки, не ругайтесь, вмешалась Прасковья Тихоновна. Я могу на диване, мне не впервой.
Нет, мам, твёрдо сказал Виктор. Врач сказал нужно жёсткое. Будешь на раскладушке, и всё.
Видишь? Лидия посмотрела на тёщу. “И всё”. Вечно так. Решил и баста.
С этими словами она ушла в спальню, громко хлопнув дверью. Виктор и Прасковья Тихоновна остались в зале, переглядываясь.
Витенька, может, я к Дуняше переберусь? тихо предложила мать. Она звала, как дом сгорел.
Да ну тебя! фыркнул Виктор. К этой пьяной чувихе? Ни за что! Останешься здесь. Лида остынет всё утрясётся.
В спальне Лидия сидела на кровати, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. Она плакала не из-за тёщи та оказалась куда человечнее, чем можно было ожидать. Она плакала из-за мужа, который решал за них двоих, не считаясь с её мнением. Который вёл себя так, будто её слово ничего не значит. И это после пятнадцати лет брака!
Телефон дрогнул сообщение от подруги: “Ну как там? Успокоилась?” Лидия не стала отвечать. Что сказать? Что муж продолжает командовать? Что теперь они будут спать врозь?
В дверь осторожно постучали. Лидия вытерла слёзы и крикнула:
Войдите.
На пороге стояла Прасковья Тихоновна с кружкой в руках:
Чайку тебе принесла. С мёдом. Успокаивает.
Спасибо, Лидия взяла кружку, чувствуя неловкость. Извините, что я так…
Да брось, тёща присела рядом. Понимаю. Витя всегда такой был сам себе на уме. В юности меня до белого каления доводил.
Лидия невольно представила упрямого подростка Виктора, спорящего с матерью, и усмехнулась.
И что вы делали? спросила она.
Разговаривала, просто ответила Прасковья Тихоновна. Кричать бесполезно ещё больше упрётся. А вот если по-хорошему объяснить, почему его решение не подходит…
Я пробовала, вздохнула Лидия. Но он не слышит.
Не сейчас, покачала головой старуха. Сейчас он на взводе, меня защищает. Подожди до завтра. А если хочешь я могу в спальне на полу, а вы с Витей в зале.
Да что вы, возразила Лидия. Вам же нельзя на полу. Я просто… мне нужно время привыкнуть, что теперь нас трое.
Постараюсь не мешать, пообещала Прасковья Тихоновна. И помогать буду и стряпать, и убирать. И на машинке шить умею могу и занавесочки новые сделать, и подушечки. Уютнее станет.
Лидия почувствовала, как напряжение спадает. Тёща оказалась не такой, как она представляла. Не сварливой старухой, а простой бабкой, потерявшей кров и ищущей пристанища.
Прасковья Тихоновна, мягко сказала Лидия. Я понимаю, вам некуда идти. И я не против, чтобы вы жили с нами. Честно. Я просто хочу, чтобы мы все вместе решали. Чтобы Витя не командовал.
Я с ним поговорю, пообещала тёща, поднимаясь. А теперь отдыхай. Денёк выдался не из лёгких.
Когда дверь закрылась, Лидия допила чай и легла. Несмотря на переживания, в душе было странное спокойствие. Может, от мёда, а может, разговор с тёщей и правда помог.
Утром Лидию разбудили аппетитные запахи с кухни. Там хозяйничала Прасковья Тихоновна пекла оладьи и варила кофе.
Доброе утро, Лидуня, приветливо улыбнулась тёща. Садись завтракать. Витя уже на работу ушёл, сказал, что задержится.
Сбежал, значит, фыркнула Лидия, но без злости.
Не сбежал, а дал нам познакомиться, мудро заметила Прасковья Тихоновна. И правильно. Бабы без мужиков быстрее договорятся.
За завтраком они болтали о всяких мелочах о рецептах, о цветах на подоконнике, о предстоящих выходных. И Лидия с удивлением обнаружила, что ей приятно общество тёщи. У них оказалось много общего от любви к сериалам до нелюбви к громкой музыке.
Знаешь, сказала Прасковья Тихоновна, когда они допивали кофе. Я ведь тоже не сразу согласилась, когда Витя предложил переехать.
Да? удивилась Лидия. А он сказал, что сразу вас привёз.
Так и было, кивнула старуха. Но сначала я отнекивалась. Говорила к Дуняше пойду, или комнату найму. А Витенька как упрётся мол, только с ним. И слушать ничего не хотел. Совсем как в детстве.
И что вас переубедило? спросила Лидия.
Он сказал, что ты не против, просто ответила Прасковья Тихоновна. Что ты добрая, всё поймёшь. Я и поверила.
Лидия не нашлась что ответить. Она поверила тёще та не похожа была на врунью. Значит, Виктор обманул их обеих и мать, и жену. И от этого стало ещё больнее.
Нам нужно серьёзно поговорить с Витей, наконец сказала Лидия. Втроём. Решить, как жить дальше.
Согласна, кивнула Прасковья Тихоновна. Но знаешь что? Всё будет хорошо. Мы уживёмся, я уверена. А Витенька… что ж, придётся ему понять, что важные дела решаются сообща. Иначе никак.
Лидия улыбнулась, глядя на тёщу, и впервые подумала, что в этой ситуации есть и хорошее. Теперь у неё есть союзница против витькиного упрямства. И, возможно, их дом станет даже уютнее с этой мудрой старухой.
Прасковья Тихоновна, сказала она, протягивая руку через стол. Добро пожаловать в нашу семью. По-настоящему.
Тёща растроганно пожала невесткину ладонь:
Спасибо, родная. Обещаю, не пожалеешь.
И Лидия почему-то была уверена, что так и будет.
