Мама будет жить с нами, а твои родители могут остаться в деревне, произнёс Алексей, будто читая надпись на стене.
Ты потратил сорок тысяч рублей на что? На кухонный гарнитур?! крикнула Марфа, будто её голос эхом разносился по пустынному полю.
Алексей бросил чек на стол так, что тарелки подпрыгнули, словно лягушки в пруду. Марфа вздрогнула, но попыталась сохранить хладнокровие.
На гарнитур. Старый развалился окончательно: дверца отвалилась, столешница покрылась пятнами, как тёмные облака на рассвете.
Сорок тысяч! Мы же договаривались обсуждать крупные покупки! её голос разрывался, как крик совы в ночи.
Я говорила тебе об этом месяц назад! Ты сказал, что сама решишь! ответила она, будто вспоминая далёкую весну.
Я не говорил тратить такие деньги! возразил он, глаза блестели, как ледяные кристаллы.
Сколько же, потвоему, стоит нормальный гарнитур? Десять тысяч? Это же самый дешевый вариант! Марфа схватила волосы, теребя их, как паутину.
У нас сейчас каждая копейка на счету! Мы же копили на автомобиль! Алексей прошёл по кухне, будто по лабиринту из шипов.
Собирали. И соберём. Но мне нужно готовить сейчас, а не когда купим машину. её голос звучал, как шёпот ветра в кронах елей.
Можно было подождать! воскликнул он.
Подождать? Полгода готовить на двух конфорках, пока остальные не работают? Марфа чувствовала, как к горлу подступает тяжёлый комок.
Алексей повернулся к ней.
Если бы ты умела экономить, мы бы уже купили и машину, и большую квартиру! слова летели, будто птицы над полем.
Марфа ощутила, как слёзы собираются в глазах, но сдержала их, будто храняя кристалл в ладони.
Телефон зазвонил, и Алексей, словно призрак, вырвался в коридор, бросив слово «Мама» в пустоту.
Марфа осталась одна, уронив голову на руки, как будто хотела спрятаться под землёй. Вспомнила, как они встретились: она администратор стоматологической клиники, он пациент, пришедший лечить зуб. Их разговор в очереди превратился в приглашение в кафе, а спустя полгода в предложение руки.
Ей было двадцать шесть, ему двадцать восемь. Они снимали скромную однокомнатную квартиру на окраине Москвы, потом взяли ипотеку и получили однушку в Новом Ижевске: маленькую, но свою.
Жили нормально, не богато, но и не в нужде. Ссоры случались редко, в основном изза мелочей. Марфа думала, что всё хорошо, пока в их жизнь не ворвалась тень постоянные разговоры об экономии, о деньгах, о «правильных» покупках. Алексей, менеджер крупной компании, зарабатывал прилично, но был постоянно раздражённым, придирчивым, постоянно упрекающим её в тратах.
Однажды он вошёл на кухню, лицо было серьёзным, как у судьи.
Марфа, нам нужно поговорить, сказал он.
Я слушаю, ответила она, словно готовясь к суду.
Моя мама звонит, её здоровье ухудшается: давление скачет, сердце булькает. Жить одной ей тяжело.
И?
Я решил, что она переедет к нам, пока не поправится.
Марфа посмотрела на него, как будто пытаясь увидеть сквозь стену.
У нас однокомнатная квартира. Где она будет жить?
На диване в комнате. Мы перенесём спальный столик в кухню, поставим раскладушку.
Ты серьезно?
Абсолютно. Это моя мать, я не могу оставить её одну в таком состоянии.
Я не предлагаю её оставлять, но может, нанять сиделку? Или
Сиделка стоит денег, которых у нас нет, благодаря твоим тратам.
Марфа сжала кулаки под столом, будто сжимала камни.
Хорошо. А мои родители? Им тоже за семьдесят, папе трудно по хозяйству управляться, маме после инсульта тяжело ходить.
Твои родители живут в деревне, у них собственный дом, огород. Им там хорошо.
Им тяжело! Я каждую неделю езжу помогать: рублю дрова, ношу воду, убираюсь!
И продолжай ездить. Но моя мама будет жить здесь.
Почему твоя мама здесь, а мои родители должны мучиться в деревне?
Алексей посмотрел на неё холодно.
Потому что моя мама одна. Твои родители вдвоём, им легче. И в городе ей нужны врачи, а твоим в деревне привычнее.
Привычнее?! Ты слышишь, что говоришь?!
Слышу. Мама поживёт с нами, твои родители могут остаться в деревне. Так я решил.
Марфа встала, её шаги звучали, как отзвуки далёкого колокола.
Ты решил, а не мы. Не обсудили. Ты просто решил.
Я глава семьи.
Глава семьи! её горький смех эхом разнёсся по кухне. Глава семьи, который тратит деньги на рыбалку и новый спиннинг, а жене кухонный гарнитур купить жалко!
Не переводи разговор!
Я не перевожу! Я констатирую! Ты считаешь, что имеешь право решать за всех! Но когда речь о моих родителях, всё иначе!
Твои родители живут нормально!
Нет! Им тяжело! Ты даже не предлагаешь помочь! Ни разу не поехал со мной! Ни разу не спросил, может, им чтото нужно!
Алексей схватил ключи от машины.
Я устал от этого разговора. Мама приезжает в субботу. Приготовь комнату.
А если я не хочу?
Он остановился у двери.
Это моя квартира. Я плачу ипотеку. Моя мать будет здесь жить, хочешь ты этого или нет.
Он ушёл. Марфа осталась одна, села на пол посреди кухни и заплакала, как будто в пустой комнате слушала плач ветра.
Это моя квартира. Моё решение. Моя мать. А она кто? Прислука? Тень, обязанная соглашаться с мужем?
Она вытерла слёзы, достала телефон и позвонила родителям.
Алло, доченька! голос мамы звучал, как шёпот в тумане.
Мам, как ты?
Да ничего, потихоньку. Папа дрова наколол, печку топим. Холодно в этом году.
Мам, может, вам в город переехать? Я найду квартиру
Да что ты, Марочка! Зачем нам в город? Мы тут всю жизнь. И где деньги на съёмную квартиру возьмём?
Найду гденибудь.
Не надо. Мы справимся. Ты и так много помогаешь. Главное, сама не надорвись.
Марфа сглотнула слёзы.
Мам, я приеду в воскресенье, привезу продукты.
Приезжай, доченька. Будем рады.
Она повесила трубку. Родители никогда не жаловались, всегда говорили, что справятся, но Марфа видела их тяжёлое существование: старый дом, печное отопление, вода из колонки, дрова, которые сыну тяжело рубить, папу, которому после операции на сердце еле идти, маму, после инсульта плохо владеющую левой рукой.
А её теща, Валентина Степановна, жила в своей двухкомнатной квартире в Москве, была моложе её родителей ей шестьдесят пять. Здоровье у неё не идеальное, но она справлялась.
Оказалось, Алексей единственный сын. Валентина Степановна звонила ему десятки раз в день, советуя, что надеть, куда идти. Алексей слушал её безвоздмездно.
Марфа сначала терпела, потом возмущалась, но муж всегда вставал на сторону матери, утверждая, что она хочет ему добра. И теперь свекровь переезжала к ним в маленькую однушку, а Марфа должна была за ней ухаживать, готовить, убирать.
Однажды вечером Марфа сидела за столом, считала расходы, а деньги до зарплаты не хватало: нужно было купить лекарства отцу, заплатить соседке за помощь, отложить на коммунальные услуги.
В дверь вошла Валентина Степановна.
Марочка, мне нужны новые тапочки, эти жмут. Дашь денег?
У меня нет лишних денег.
Как нет? Алексей же получил зарплату!
Зарплата уходит на ипотеку и еду.
А твоя зарплата?
На лекарства родителям, на коммуналку, на бытовые расходы.
Родителям! её губы сжались. Всегда их поддерживаешь! А маме денег нет!
У вас есть пенсия, но она маленькая.
Мне тоже не хватает! Но я не прошу у вас денег.
Через минуту Марфа слышала, как теща жалуется Алексею:
Она отказала! Я просила деньги на тапочки, а она отказала!
Алексей вышел, лицо покраснело от гнева.
Ты серьёзно отказала моей матери в деньгах на тапочки?!
У меня нет лишних денег!
А на своих родителей у тебя есть?
Мои родители больны! Им нужны лекарства!
Моя мама тоже больна! И тапочки ей нужны! Дай ей денег!
Сам дай! Это твоя мать!
У меня нет!
У меня тоже!
Слова летели, как гром в грозу. Марфа вдруг увидела сцену со стороны: теща манипулирует сыном, муж не замечает этого, а она сама в угол загнана.
Всё, прошептала она. Хватит.
Что хватит? не понял Алексей.
Всё. Я устала. Устала терпеть его отношение, быть второй, видеть, как его мать важнее моих родителей.
Тише, тише, мама гладила её по голове. Всё образуется. Свекровь поживёт немного, потом уедет.
Но Марфа не верила.
Суббота утром. Теща пришла с тремя огромными сумками и коробками.
Марочка, помоги вынести! крикнула она у порога.
Марфа молча помогала, а потом теща прошлась в комнату, оглядела её.
Надо большую квартиру брать! сказала она.
У нас нет денег, сухо ответила Марфа.
Нужно зарабатывать больше! Олежка, попроси премию!
Мам, так не работает, Алексей помогал ей раскладывать вещи.
В наше время работали не за страх, а за совесть! И зарабатывали прилично!
Марфа ушла к плите, готовила борщ и котлеты. Слышала, как теща командует Алексея: «Поставь сюда, повесь туда».
К обеду атмосфера была напряжённой. Теща без умолку говорила о здоровье, о соседях, о ценах. Алексей кивал, Марфа молчала, зубы сжимала.
После обеда теща легла отдохнуть. Марфа начала мыть посуду. Алексей подошёл сзади.
Спасибо, что приняла маму.
У меня был выбор?
Марочка, не начинай.
Я не начинаю. Я констатирую. Ты решил я выполнила.
Ты могла бы быть вежливее.
Я вежлива.
Холодна. Мама чувствует.
Марфа обернулась.
Алексей, твоя мать заняла нашу комнату, выгнала меня с плиты, раскритиковала готовку, а я должна быть милой?
Она больна!
Она привыкла командовать! И ты ей позволяешь!
Хватит! Алексей повысил голос. Это моя мать! Я не позволю тебе её оскорблять!
Я не оскорбляю! Я говорю правду!
Из комнаты донёсся голос тёщи:
Олежка, что там? Вы ссоритесь?
Нет, мам, всё хорошо! Алексей прошёл в комнату.
Марша осталась на кухне, вытерла слёзы, доделала посуду.
Неделя прошла. Теща обосновалась, заняла половину шкафа, расставила вещи по всей квартире. Марша спала с Алексеем на раскладушке в кухне, спина болела от неудобства. Валентина Степановна встала рано, громко ставила посуду, готовила завтрак, который Марша не ела слишком жирный, слишком калорийный. Затем включала телевизор на полную громкость, а потом раздавалась совокупность советов:
Марочка, ты неправильно моешь пол. Так надо.
Марочка, ты стираешь неправильно, ставь температуру выше.
Марочка, ты одеваешься не так, это тебе не идёт.
Марша терпела, молча делала всё, как привыкла. Теща жаловалась Алексею, он отчитывал жену:
Почему ты не слушаешь маму? Она хочет помочь!
Мне её помощь не нужна!
Ты грубая и неблагодарная!
Ссоры стали ежедневными. Марша чувствовала, как теряет силы: работа, дом, теща, муж всё давило, душило.
Однажды вечером, считая расходы, она поняла, что денег до зарплаты не хватает: нужны лекарства отцу, плата соседке, коммуналка.
В дверь вошла теща.
Марочка, нужны новые тапочки, эти жмут. Дашь денег?
Нет.
Как нет? Алексей же получил зарплату!
Зарплата уходит на ипотеку и еду.
А твоя зарплата?
На лекарства родителям, на коммуналку, на бытовые расходы.
Родителям! её губы сжали. Всегда их поддерживаешь! А маме денег нет!
У вас есть пенсия, но она маленькая.
Мне тоже не хватает! Но я не прошу у вас денег.
Теща вышла, а через минуту Марша услышала, как она жалуется Алексею:
Она отказала! Я просила деньги на тапочки, а она отказала!
Алексей вышел, лицо покраснело от гнева.
Ты серьёзно отказала моей матери в деньгах на тапочки?!
У меня нет лишних денег!
А на своих родителей у тебя есть?
Мои родители больны! Им нужны лекарства!
Моя мама тоже больна! И тапочки ей нужны! Дай ей денег!
Сам дай! Это твоя мать!
У меня нет!
У меня тоже!
Крики летели, как гром. Марша вдруг увидела всё со стороны: теща манипулирует сыном, муж не видит, а она сама в угол загнана.
Всё, тихо сказала она. Хватит.
Что хватит? Алексей не понял.
Всё. Я устала. Устала терпеть его отношение, быть второй, видеть, что мои родители для вас ничто.
Марочка, не устраивай истерику!
Это не истерика. Это решение. Я ухожу.
Алексей замер.
Куда?
К родителям. Буду с ними жить, ухаживать. Если моя помощь здесь не нужна.
Ты с ума сошла?!
Нет. Я приняла решение. Живите вдвоём. Вам будет проще без меня.
Марша прошла в комнатуИ, когда снег уже укутал дорогу, Марша, ощутив долгожданную свободу, шагнула к родительскому дому, оставив позади пустую, гудящую квартиру.
