**Игра с огнём**
Ну ты даёшь, Артём запрокинул голову, смеясь так, что чуть не подавился. Прямо в лицо так и сказал? При всех отшил?
А что мне оставалось? Максим нервно постукивал пальцами по столу. Я же женат. А она ко мне лезет, совсем обнаглела. Весь отдел уже шепчется.
Да-а-а, скромник, не привык ты к такому напору, подкалывал друг. Другой бы воспользовался, а ты святошу из себя строишь.
У нас с тобой разные понятия о верности, спокойно парировал Максим, но в глазах мелькнула усталость. Пока это были просто намёки, я делал вид, что не замечаю. Не хотел грубить и устраивать сцен.
А вот это, брат, и была твоя ошибка, многозначительно поднял бровь Артём. Молчанием ты её обнадёжил, дал повод надеяться.
Да что ей от меня надо? Неженатых-то полно!
Для таких, как она, штамп в паспорте не препятствие, а вызов, философски заметил Артём. Знак, что мужчина надёжный.
Татьяна ворвалась в их отдел, как внезапный порыв ветра. Её нельзя было назвать классической красавицей слишком резкие черты, низкий, слегка хрипловатый голос. Но когда она улыбалась, мир вокруг будто преображался. Начальница отдела кадров потом призналась, что уже собиралась отказать ей, но та вдруг улыбнулась и решение мгновенно изменилось.
Максиму она сперва искренне нравилась. Её энергия и острый ум были как глоток свежего воздуха в унылой офисной рутине. Он охотно помогал ей освоиться, делился опытом. Для него это была просто человеческая симпатия, без подтекста. Он, человек семейный, видел в ней талантливую коллегу, почти младшую сестру.
Но границы начали стираться. Шутки Татьяны стали двусмысленными, прикосновения слишком частыми и навязчивыми. Максим, человек по натуре сдержанный и не привыкший к открытой агрессии, растерялся. Его внутренний компас, всегда чётко указывавший нормы приличия, закружился. Он стал избегать её, отказываться от совместных обедов. Но отступление лишь раззадорило охотницу.
***
Максиму было около 35, и он выглядел человеком, который тщательно, почти с усилием, поддерживает порядок в своей жизни. Высокий, но слегка сутулящийся, будто стараясь казаться меньше. Тёмные, всегда аккуратные волосы, в которых уже пробивалась ранняя седина наследственность плюс ответственность. Глаза спокойные, но в их глубине читалась усталость не от работы, а от внутреннего напряжения. Он носил строгие очки в тонкой оправе, которые снимал и потирал переносицу, когда нервничал. Одевался просто: неброские рубашки, классические брюки. Ничего лишнего.
Максим не любил шумные компании. Флирт, офисные интриги всё это было для него чужим и утомительным. Его стихией были тишина, порядок и сосредоточенность. Он до дрожи боялся конфликтов, предпочитая промолчать, лишь бы не допустить скандала.
Но в нём была и внутренняя крепость, построенная на любви к семье. Ольга и дети были не просто частью его жизни они были её смыслом. Его верность была не показной добродетелью, а естественной потребностью, как воздух.
Татьяна обратила на него внимание в первый же день. Он единственный не поддавался на её уловки. Завоевать его значило не просто добиться внимания. Ей нужно было доказать себе и миру, что она желанна. Покорение женатого мужчины стало для неё высшей формой самоутверждения. Если такой «надёжный» мужчина падёт к её ногам, значит, она чего-то стоит. Да и опыт подсказывал: за фасадом «идеального семьянина» всегда скрывается ложь.
Уже через две недели работы Татьяна с горящими глазами рассказывала подруге о своих чувствах к Максиму. Карина слушала с нарастающей тревогой.
Опять женатый? Таня, остановись. У него двое детей.
Ах, формальности! Он несчастен, я это вижу. Заперт в золотой клетке. Его жена… эта Ольга… она его не понимает. Просто создала уют, а его душа рвётся на свободу!
С чего ты это взяла? Ты с ней знакома? Видела, как они вместе?
Мне не нужно видеть! Я вижу его. Он такой правильный, такой зажатый… Это ненормально! За этим кроется боль. Он просто боится признаться даже себе. Я хочу ему помочь. Раскрыть его настоящего.
Тань, ты звучишь как героиня дешёвого романа. Ты не хочешь ему «помочь». Ты хочешь его, потому что он недоступен. Но это чужая жизнь!
Ты не понимаешь, Карина. Потому что ты давно всё решила, тихо сказала Карина. А теперь убедишь себя, что это любовь.
Прошло две недели. Один из вечеров выдался особенно тяжёлым. Шёл дождь, офис давно опустел, но Максим задержался, доделывая отчёт. Вдруг загорелся монитор на экране появилось сообщение в корпоративном чате. Только от Татьяны.
«Знаю, что ты тут. Открой дверь».
Он не ответил. Сердце бешено колотилось. Поднялся, потушил свет, надеясь, что она уйдёт. Но через минуту лёгкий стук в дверь кабинета.
Макс Я знаю, ты не спишь. Просто поговори со мной.
Он молчал, сжимая в руке телефон.
Я не уйду, прошептала она сквозь дверь. Я готова ждать. Даже год. Даже два. Ты поймёшь, что мы нужны друг другу.
Он закрыл глаза. В голове пронеслось лицо Ольги, смех детей за завтраком, воскресные прогулки по парку. И тишина, которую так ценил.
На следующий день Максим подал заявление в отдел кадров просил перевести его в филиал в другой район города. Не объясняя причин.
Через неделю его стол был пуст.
Татьяна стояла у окна, сжимая в руке сложенный лист бумаги прощальная записка, которую он оставил ей в общем чате.
«Спасибо за энергию. Но мой дом там, где мои дети. Прости».
Она разорвала записку, но потом собрала обрывки, аккуратно сложила в карман.
И улыбнулась.
Не потому что сдалась.
А потому что игра, по её мнению, только начиналась.
