Мы сразу же возненавидели её, как только она переступила порог дома в Подмосковье.
Кофточка её была простая, но руки отличались от маминных пальцы короче и толще, сжатые в кулак. Ноги у неё были худее, а ступни длиннее.
Мы с братом Серёгой сидели, ему семь, мне девять, и бросали ей молнии.
«Длинная Алёна она с километром, а не Алёна никакая!» ругались мы.
Папа заметил наше пренебрежение и строго сказал: Ведите себя прилично! Что вы, будто бы воспитанники улицы?
А она к нам надолго? спросил Серёжа, будто бы мог задавать такие вопросы. Он ведь ребёнок.
Навсегда, ответил папа.
Было слышно, как он начинал раздражаться. Если он выйдет из себя, нам будет плохо. Лучше его не злить.
Через час Алёна собралась идти домой. Обулась и, выходя, Серёжа попытался подложить ей подножку. Она чуть не упала в подъезд.
Папа встревожился: Что случилось?
Споткнулась о чужую обувь, пробормотала она, не глядя на Серёжу.
Всё улажу. Я всё разберу! сразу же пообещал он.
И мы поняли: он её любит. Нам не удалось вытеснить её из жизни, как бы ни старались.
Однажды, когда Алёна была у нас дома без папы, она, в очередной момент отвращения, ровным голосом заявила:
Ваша мама умерла. К сожалению, так бывает. Сейчас она сидит на небесах и видит всё. Думаю, ей не нравится ваше поведение. Она понимает, что вы из вредности так себя ведёте. Вы, будто бы, её память охраняете.
Мы насторожились.
Серёжа, Ксюша, вы же хорошие ребятишки! Разве так память о маме нужно хранить? Хороший человек проявляет себя делами, а не колючестью, как ёжики!
Постепенно её слова отбирали у нас желание вести себя плохо.
Однажды я помогла ей вынести продукты из магазина. Алёна ласково погладила меня по спине и похвалила. Пальцы у неё не мамины, но всё равно приятно.
Серёжа позавидовал.
Она сама расставила чистые стаканы на полке, а я её похвалила. Позднее вечером она громко, с восторгом рассказала папе, какие мы помощники. Папа обрадовался.
Её чуждость долго не давала нам расслабиться. Хотелось впустить её в душу, но не удавалось. Не мама, и всё!
Год спустя мы уже забыли, как жили без неё. После одного случая мы полностью влюбились в Алёну, как наш папа.
У Серёги в седьмом классе было тяжко. Тихого и замкнутого мальчишку постоянно травил Ваня Храмцов, того же роста, но наглый. Храмцов выбирал его мишенью, потому что мог.
Семья Храмцовых была полной, Ваня чувствовал защиту отца, который ему говорил: «Ты же мужик, бей всех. Не жди, пока они тебя раздавят». Так Ваня стал удобной мишенью для Серёги.
Тот приходил домой и ничего не говорил, ждёт, пока всё само рассосётся. Но обиды сами не уходят.
Храмцов уже открыто бил Серёгу. Каждый проходящий мимо тот же удар в плечо. Мне удалось вытянуть у Серёги сведения, когда я заметила синяки на его плечах. Он считал, что мужчины не должны возлагать свои проблемы на сестер, даже старших.
Мы не знали, что под дверью стояла Алёна и внимательно слушала.
Серёга умолял меня никому не рассказывать папе, иначе будет хуже. Он просил не идти сейчас к Ване и не царапать ему морду. Мне хотелось отомстить за брата, но рассказать папе было опасно он мог связаться с отцом Храмцова, а тюрьма была недалеко.
Завтра была пятница.
Алёна под видом похода в магазин завела нас в школу и тайком попросила показать Ваню Храмцова. Я показала ему, а пусть знает, козёл!
Дальше было феерично. На уроке русского языка Алёна, прихрамывая в класс с прической и маникюром, мило попросила Ваню выйти, потому что у неё к нему дело.
Учительница согласилась, ничего не заподозрив. Ваня спокойно вышел, приняв Алёну за нового организатора. Он должен был принести гвоздики для класса в честь героевсолдат.
Алёна схватила его за грудки, оторвала от земли и прошипела:
Что тебе от моего сына?
От какого сына? перепутал он.
От Серёжи Рябинина!!
Ничего
Хочу, чтобы ничего! Если ты ещё раз тронешь моего сына, подойдёшь к нему или посмотришь иначе, я тебя уроню, гад!
Тётя, отпустите, запищал Храмцов. Больше не буду!
Убирайся отсюда! поставила его на место женщина. И не смей ничего говорить про меня. Я отца твоего в тюрьму сажу за воспитание малолетнего преступника! Понял? Скажи учительнице, что я соседка, а после уроков извинись перед Серёжей! Я сама прослежу
Он быстро поправил форму и выбежал из кабинета.
Больше он не смотрел на Серёжу плохо, а вообще стал его избегать. В тот же день он извинился, коротко и рывко, но извинился.
Папе не говорите, просила нас Алёна. Мы не выдержали и всё рассказали. Папа был восхищён.
В какойто момент она и меня наставила на правильный путь. Я влюбилась в шестнадцать лет в дурную страсть, где гормоны гасили разум и хотелось запретного.
Стыдно вспоминать! Ладно, расскажу. Я познакомилась с безработным и вечно пьющим пианистом, не замечая очевидного. Он намекал, что я его муза, а я таяла в его руках, как воск. Это был первый опыт общения с мужчиной.
Моя мама пришла к этому пианисту и спросила: «Трезвеет ли он хоть иногда и на что мы собираемся жить?» При наличии чёткого жизненного плана она обещала рассмотреть возможность развития наших отношений, естественно, если пианист возьмёт меня на содержание. Одной квартиры было мало для серьёзных намерений.
Он был на пять лет младше Алёны, а я старше его на двадцать пять. Она с ним не церемонилась. Я не буду приводить его ответы здесь, но стыдно было перед мамой, особенно когда она сказала: «Я думала, ты умнее».
Так завершилась моя любовная история, гадко и некрасиво. Но до тюрьмы (ни у пианиста, ни у папы) не дошло вовремя Алёна вмешалась
С тех пор прошли годы. У нас с Серёгой семьи, где главные ценности любовь, уважение, небезразличие, даже если близкий ошибается. Их привили нам Алёна.
Женщины, способные сделать для нас больше, чем она, нет в этом мире. Папа счастлив с ней, ухожен и любим.
Когдато в её жизни произошла семейная трагедия, о которой мы с Серёгой не знали. Папа не рассказыва
Алёна полюбила нашего папу и ушла от мужа. Был у неё сын, но он погиб по вине мужа, простить ему она не смогла.
Мы хотим верить, что немного смягчили её боль. Её роль в нашем воспитании никогда не умаляется. Вокруг неё собирается вся семья. Не знаем, как лучше угодить Алёне, какие тапочки ей надеть. Ценим её и бережём.
Потому что настоящие мамы, даже встречая препятствия в виде чужой грубой ноги, никогда не спотыкаются.
