Папа, больше не приходи к нам! Иначе мама всегда начинает плакать, а плакать будет до самого утра.
Я засыпаю, просыпаюсь, снова засыпаю и просыпаюсь, а она всё плачет. Я спрашиваю её: «Мама, почему ты плачешь? Изза папы?..»
А она отвечает, что не плачет, а просто сопит, потому что у неё насморк. Я уже подросла и знаю, что насморк не превращает голос в слёзы.
Иван сидит за столиком в кафе на Тверской с дочкой, помешивая ложкой кофе в крошечной белой чашке, которая уже остывает.
Алёна даже не трогает своё мороженое, хотя перед ней в блюде маленькое произведение искусства: разноцветные шарики, покрытые сверху зелёным листочком и вишней, всё это залито тёмным шоколадом.
Любая шестилетняя девчонка не смогла бы пройти мимо такой красоты, но не Алёна в прошлую пятницу она уже решила поговорить с папой всерьёз.
Иван молчит, молчит долго, а потом спрашивает:
Что же нам делать, дочурка? Не видеться совсем? Как же я тогда буду жить?..
Алёна сморщивает свой крошечный носик, такой же, как у мамы чуть картошкой, и отвечает:
Нет, папа. Я тоже без тебя не могу. Давай договоримся: ты каждый пятничный день после детского сада будешь меня забирать. Мы будем гулять, если захочешь, а если захотим мороженого сядем в кафе. Я расскажу тебе всё о том, как живём с мамой.
Через минуту она добавляет:
А если захочешь посмотреть, как мама, я каждую неделю сниму её на телефон и покажу тебе фотографии. Хочешь?
Иван не глядит на свою умную дочку, слегка улыбается и кивает:
Хорошо, так будем жить дальше, моя дорогая
Алёна вздыхает с облегчением и берёт своё мороженое. Но разговор ещё не закончился ей нужно сказать главное. Когда под цветными шариками у неё образовались «усики», она облизнула их языком, снова приняла серьёзный, почти взрослый вид.
Почти женщиной, которой надо заботиться о своём мужчине, даже если он уже стар. У отца на прошлой неделе был день рождения, и Алёна нарисовала ему открытку в детском саду, тщательно раскрасив большую цифру «28».
Лицо девочки вновь становится серьёзным, брови поднимает и говорит:
Мне кажется, тебе нужно жениться
И, проявив щедрость, добавляет:
Ты же ещё совсем не старый
Папа оценивает «жест доброй воли» дочери и хмыкает:
Скажешь ещё «не совсем»
Алёна с воодушевлением продолжает:
Не совсем, не совсем! Вот дядя Серёжа, который уже дважды приходил к маме, даже слегка лысый. Смотри
Она показывает на верхушку, разглаживая мягкие кудри ладонью. Затем, когда папа напрягается и резко смотрит ей в глаза, она понимает, что раскрыла мамин секрет.
Она прижимает обе ладони к губам, расширяет глаза будто от страха и растерянности.
Дядя Серёжа? Какой же это «дядя Серёжа», который часто заглядывает к вам? Это ктото из маминого начальства?.. почти голосно, почти на всё кафе, говорит папа.
Я, папа, не знаю даже запинается Алёна от такой бурной реакции. Может, это начальник. Он приходит, принёсет мне конфеты и торт для всех.
И ещё, Алёна взвешивает, стоит ли делиться такой тайной с отцом, особенно с таким «неадекватным», маме цветы.
Папа, сплетая пальцы, которые лежат на столе, долго разглядывает их. Алёна понимает, что сейчас, прямо сейчас, он принимает очень важное решение в своей жизни.
Поэтому юная девушка не торопит отца с выводами. Она уже подозревает, что мужчины упрямцы, и к правильным решениям их надо подталкивать. А кто же подталкивать должен, если не женщина, а одна из самых дорогих в его жизни.
И папа молчит, молчит и, наконец, решается. Он шумно вздыхает, поднимает голову и произносит Если бы Алёна была старше, она бы поняла, что его тон напоминает тот, с которым Отелло задавал свой трагический вопрос Дездемоне.
Но пока она не знает ни Отелло, ни Дездемоны, ни остальных великих влюблённых. Она просто набирает жизненный опыт, живя среди людей, видя, как они радуются и страдают изза мелочей.
И папа говорит:
Пойдём, дочурка. Уже поздно, я отвезу тебя домой и сразу поговорю с мамой.
О чём именно он собирается говорить, Алёна не спрашивает, но понимает, что это важно, и быстро доедает мороженое.
Потом она осознаёт, что то, к чему готовится папа, важнее даже самого вкусного мороженого, и, почти ловко, втыкает ложку в стол, сползает со стула, протирает губы тыльной стороной ладони, сопит носом и, глядя прямо в папу, произносит:
Я готова. Пойдём
Домой они не идут, а почти бегут. Точнее, бежит папа, а Алёну держит за руку, и она, словно флаг, почти «майорит».
Когда они врываются в подъезд, двери лифта медленно закрываются, уплывая вверх к какомуто соседу. Отец слегка растерянно смотрит на Алёну, она же, глядя снизу вверх, спрашивает:
И чего мы стоим? Кого ждём? Ведь у нас всего седьмой этаж
Папа поднимает дочку на руки и несётся по лестнице.
Когда мама, наконец, открывает дверь, он сразу же бросается:
Ты не можешь так поступать! Какой ещё Серёжа? Я люблю тебя. У нас же есть Алёна
Он, не отпуская дочь, обнимает и маму. Алёна обнимает их обоих за шею и закрывает глаза ведь взрослые целуются
Так бывает в жизни, когда двоих неуклюжих взрослых утешает маленькая девочка, которая любит их обоих, а они любят её и друг друга, но хранят свою гордость и обиды
