Ты не хозяйка ты прислуга, прозвучал голос свекрови Тамары Павловны, сладкий, как варенье, но обжигающий, как табаско, пряча в себе ядовитое притворство.
Я кивнула, принимая почти пустую салатницу. Тётка моего мужа Славы, троюродная, бросила на меня взгляд, будто на назойливую слепушку, кружившую над головой.
Тихо скользила я по кухне, будто растворяясь в дымке. Сегодня Шурик отмечал день рождения, но праздник шёл в моей квартире, которую я оплачивала сама.
Из гостиной доносились отрывистые волны смеха басовый голос дяди Жени, пронзительный лай его жены, и над всем этим командирский тембр Тамары Павловны. Слава, вероятно, прятался в углу, улыбаюсь напряжённо и кивком.
Я наполнила салатницу, украсив её веточкой укропа, руки двигались автоматически, а в голове крутилось одно число: двадцать двадцать миллионов рублей.
Вчера вечером, получив подтверждение на почту, я сидела на полу ванной, смотрела в телефон. Три года проекта, бессонные ночи, переговоры, слёзы всё сместилось к семи нулям. Свобода.
Где ты застряла? позвала свекровь. Гости ждут!
Салатницу в руки, я вернулась в зал. Праздник был в полном разгаре.
Какая ты медлительная, Алёна, протянула тётка, отодвигая свою тарелку. Как черепаха.
Слава дернулся, но молчал. Ссоры он избегал, как старый принцип.
Я поставила салат, Тамара Павловна, поправляя укладку, громко произнесла:
Не всем дано быть проворными. Офис не домашнее хозяйство. Здесь надо думать, соображать, суетиться.
Гости кивнули, а я почувствовала, как гудят щеки.
Тянуясь за пустым бокалом, я задела вилку. Тот звук, как звон колокольчика, упал на пол.
Тишина охватила комнату, на мгновение все застыли, глаза обратились к вилке и к мне.
Тамара Павловна рассмеялась, злобно и ядовито:
Видите? Я же говорила! Руки крюки.
Она повернулась к соседке и, не сбавляя тона, добавила:
Я всегда говорила Славику: она тебе не пара. В этом доме ты хозяин, а она лишь фон. Прислуга, а не хозяйка.
Смех снова разлился, становясь более злорадным. Слава отводил взгляд, делая вид, что занят салфеткой.
Я подняла вилку, выпрямила спину и впервые за вечер улыбнулась искренно.
Они даже не подозревали, что их мир, построенный на моём терпении, вот-вот рухнет. Мой же только начинается.
Моя улыбка вывела их из колеи, смех оборвался так же внезапно, как и начался. Тамара Павловна замерла, челюсть застыла.
Я не стала класть вилку обратно; прошла к раковине, опустила её, взяла чистый бокал и наливала вишнёвый сок тот дорогой, который свекровь называла «блажью» и «денежной глупостью».
С бокалом в руке я вернулась в гостиную, заняв единственное свободное место рядом со Славой. Он посмотрел на меня, будто впервые увидел меня.
Алёна, горячее стынет! воскликнула Тамара Павловна, её голос снова звенел стальными нотами. Нужно раздавать гостям.
Уверена, Слава справится, сделала я маленький глоток, не отводя взгляда. Он ведь хозяин дома. Пусть докажет.
Все взгляды обратились к Славе. Он побледнел, потом покраснел, нервно бросал умоляющие взгляды то на меня, то на мать.
Я Да, конечно, пробормотал он и, споткнувшись, потянулся к кухне.
Это была небольшая, но сладкая победа. Воздух стал плотным, тяжёлым.
Тамара Павловна, поняв, что прямой удар не удался, сменила тактику, заговорив о даче:
В июле мы едем всей семьёй на дачу, месяц, как обычно. Подышим свежим воздухом.
Алёна, тебе нужно уже на следующей неделе собраться, перевезти заготовки, подготовить дом, сказала она, будто это давно решено, будто моего мнения нет.
Я медленно поставила бокал.
Звучит замечательно, Тамара Павловна, ответила я, но у меня другие планы на лето.
Слова зависли, как кубики льда в жару.
Какие ещё планы? вернулся Слава с подносом, где криво стояли горячие тарелки. Что ты выдумываешь?
Голос его дрожал от раздражения и растерянности. Он привык, что я соглашаюсь, а мой отказ звучал как объявление войны.
Ничего не выдумываю, спокойно посмотрела я сначала на него, потом на мать, чей взгляд стал яростным.
У меня деловые планы. Я покупаю новую квартиру.
Пауза, наслаждаясь эффектом.
Эта стала слишком тесной.
Комната погрузилась в оглушительную тишину, которую первой прорвала Тамара Павловна, издав короткий, каркающий смех.
На какие средства? В ипотеку на тридцать лет? Всю жизнь будешь работать на бетонные стены?
Мама права, Алёна, подхватил Слава, чувствуя поддержку, и с грохотом уронил поднос, соус разбрызгал скатерть.
Перестань этот цирк. Ты нас всех позоришь. Какая квартира? Ты с ума сошла?
Гости смотрели на меня со презрительным недоверием, будто я пустое место, возомнившее себя чемто большим.
Почему бы и не в ипотеку? мягко улыбнулась я. Нет, я не люблю долги. Плачу наличными.
Дядя Женя, до этого молчавший, фыркнул в усы:
Наследство? Старушкамиллионерша в США умерла?
Гости захихикали, снова чувствуя себя хозяевами ситуации.
Можно и так сказать, ответила я, только старушка это я, и я ещё жива.
Сделала глоток сока, давая им шанс понять.
Вчера я продала свой проект, тот самый, ради которого, по вашему мнению, я «просиживала штаны в офисе». Компания, которую я создавала три года, мой стартап.
Смотрела прямо в Тамару Павловну.
Сумма сделки двадцать миллионов рублей. Деньги уже на моём счёте. Так что да, покупаю квартиру, может быть, даже домик у моря, чтобы не было тесно.
В комнате воцарилось звенящее молчание. Лица вытянулись, улыбки исчезли, осталась растерянность и шок.
Слава смотрел на меня открытыми ртами, но звук не выходил.
Тамара Павловна теряла цвет лица, её маска рушилась.
Я встала, схватила сумку со стула.
Слава, с днём рождения. Это мой тебе подарок. Я съезжаю завтра. У тебя и твоей семьи есть неделя, чтобы найти новое жильё. Эту квартиру тоже продаю.
Направилась к двери, в спину не доходил ни звук, они были парализованы.
Уже в дверях обернулась, бросив последний взгляд:
И да, Тамара Павловна, голос мой был твёрд и спокоен. Прислуга сегодня устала и хочет отдохнуть.
Прошло полгода. Шесть месяцев новой жизни.
Я сидела на широком подоконнике своей новой квартиры, где панорамные окна открывали вечерний город живое, дышащее существо, больше не враждебное.
В руке бокал вишнёвого сока, на коленях ноутбук с чертежами нового архитектурного проекта, уже привлекшего первых инвесторов.
Работала много, но теперь с радостью, ведь работа наполняет, а не вытягивает.
Впервые за годы я дышала полной грудью, исчезло постоянное напряжение, привычка двигаться осторожно, угадывать чужие настроения. Ушло ощущение, что живу в гостях в своём доме.
После того дня рождения телефон не умолкал. Слава прошёл путь от яростных угроз («Ты пожалеешь! Ты без меня ничто!») до ночных голосовых сообщений, где всхлипывал о «хорошем прошлом».
Слушая, я чувствовала лишь холодную пустоту. Его «хорошо» строилось на моём молчании. Развод прошёл быстро, он ничего не требовал.
Тамара Павловна была предсказуемой: звонила, требовала «справедливости», кричала, что я «обокрала её сына». Однажды подстерегла меня у бизнесцентра, где я арендую офис, попыталась схватить за руку, а я просто обошла её, не сказав ни слова.
Её власть кончилась там, где закончилось моё терпение.
Иногда, в странной ностальгии, я заходила на страницу Славы. По фотографиям видно, что он вернулся к родителям, тот же ковер, та же комната, лицо с вечной обидой, будто весь мир виноват в его неудачах.
Гостей больше нет. Праздников тоже.
Пару недель назад, возвращаясь с встречи, я получила сообщение с незнакомого номера:
«Алёна, привет. Это Слава. Мама просит рецепт салата. Говорит, у неё не получается так вкусно».
Я остановилась посреди улицы, перечитала несколько раз и вдруг рассмеялась не злобно, а искренне. Абсурдность просьбы стала лучшим эпилогом нашей истории. Они разрушили семью, пытались меня уничтожить, а теперь хотят вкусный салат.
Я посмотрела на экран. В новой жизни, полной интересных проектов, уважающих людей и тихого счастья, не было места старым обидам и рецептам.
Добавила номер в чёрный список без раздумий, как случайную пылинку.
Затем сделала большой глоток сока сладкого, с лёгкой терпкой ноткой. Вкус свободы, и он был прекрасен.
