**Дневник.**
Прилипла, как банный лист.
Ты что ко мне привязалась? Я работаю, понятно?! Я, между прочим, семью кормлю. Какой ещё идиотский вопрос? Где мне быть, кроме работы? А ты, курица, ничего не делаешь, сидишь у меня на шее!
…Замуж за Влада Антонина вышла три года назад. Ухаживал он за ней долго, на какие только подвиги не шёл. Однажды даже на стол в баре влез и при всех поклялся, что ради Тони готов хоть на край света.
Теперь от этих воспоминаний у Антонины сводило желудок. Кто бы мог подумать, что через полтора года после свадьбы всё так переменится. Влад вдруг перестал видеть в ней женщину. Хозяйку, няньку, кухарку, слушательницу видел. А вот жену и любимую нет. Перестал замечать, перестал дарить даже маленькие подарки. Даже с днём рождения не поздравил. Тоня пробовала говорить, спрашивала, в чём дело, но Влад лишь отмалчивался. Бросал короткое: «Всё нормально».
А после рождения сына стало ещё хуже. Пока Антонина была в роддоме, он перетащил её вещи в детскую. На её немой вопрос только пожал плечами:
Что не так? Ты же мать, должна быть рядом с ребёнком. А мне, как единственному кормильцу, отдых нужен. Логично же. Сын маленький, ночами орать будет. А мне с утра с головной болью на работу? Так и будем жить.
В последнее время Антонина всё чаще ловила себя на мысли, что в жизни мужа она теперь не одна. Конечно, Влад и раньше задерживался, приходил за полночь. Но теперь к этому добавилась грубость: если она осмеливалась задать «лишние» вопросы, он сразу огрызался:
Ты что ко мне привязалась? Я работаю, понятно?! Я, между прочим, семью кормлю. Какой ещё идиотский вопрос? Где мне быть, кроме работы? А ты, курица, ничего не делаешь, сидишь у меня на шее!
Тоне становилось стыдно. Ну задержался мужик, ну пришёл поздно. Он же ради семьи старается! За переработки ведь доплачивают, вот он и сидит. До недавнего времени она даже мыслей не допускала, что у него кто-то есть.
…Антонина проснулась от хлопка двери муж уже ушёл. Нахмурилась. Опять даже «доброго утра» не сказал. Уже сколько месяцев они не завтракали вместе, не просыпались рядом сразу после родов Влад «переселил» её в детскую. Отношения, казавшиеся такими крепкими, рассыпались, как песочный замок…
Тоня откинулась на подушку, потом взяла телефон и набрала ему. Долго гудки, затем раздражённый голос:
Чего тебе? Я занят!
Привет, сжалась она. Просто хотела пожелать хорошего дня. Ты так рано ушёл…
Влад вспылил:
И ради этого ты мне названиваешь?! Я на совещание опаздываю! Хватит вести себя как банный лист! Доигралась!
Трубку бросил. Антонина шмыгнула носом и осторожно вылезла из-под одеяла. Скоро проснётся сын, надо успеть привести себя в порядок. И решить, как жить дальше.
Она побрела в ванную, посмотрела в зеркало: красные глаза, растрёпанные волосы, бледные щёки.
Ну да, какая из тебя теперь женщина, Тоня? пронеслось в голове. Замученная мать, банный лист…
Слёзы снова подступили. Она стояла перед зеркалом, сжимая край раковины, пока дрожь не прошла. Потом медленно вымыла лицо, расчесала волосы, надела платье не халат, а именно платье, то самое, синее, которое когда-то он любил. Сын проснулся, заплакал она подошла, взяла на руки, прижала к себе.
“Никто меня здесь не видит, подумала она. Но я ещё жива. И пока я дышу я не банный лист. Я мать. Я женщина. И я решу, где мне быть”.
В тот же день, после того как ребёнок уснул, Антонина села за стол, достала блокнот и написала: *Найти работу. Снять квартиру. Начать с себя.* Ручка дрожала, но буквы были чёткими.
