В те давние времена, когда душа ещё не остыла от молодых страстей, подруга моя Аграфена Васильевна глядела на меня с лёгким укором:
Разве тебе в детстве не твердили, что на чужом горе своего счастья не возведёшь?
Твердили, отвечала я. В книжках читала. Да только в беззаботные годы не понимала, о чём речь. Какое там горе, какое счастье? В детстве мечталось о другом о пряниках да мороженом, о мультфильмах, о походах в кино
Да и откуда было мне знать о морали, если все тётки да дядьки мои жили в третьих-четвёртых браках?
Аграфена, подруга моя верная, всегда была строга и непреклонна. Но меня никогда не осуждала напротив, с бокалом доброго крымского вина охотно слушала мои витиеватые истории о любовных злоключениях.
Себе же таких вольностей она позволить не смела. Как-никак, доцент, преподаватель в университете должность обязывала держать марку.
В семье её царил порядок и покой. Правда, в молодости супруг её, Вениамин Петрович, частенько заигрывался с Бахусом, буянил да поглядывал на сторонних барышень.
Но Аграфена его закодировала и навеки. За праздничным столом Вениамин порой ворчал:
И мне бы расслабиться иногда
Не умеешь вести себя прилично не берись, отрезала Аграфена.
Вениамин замолкал, а со временем и вовсе смирился. Радовался, когда ему доверяли разливать гостям вино. Торжественно наливал, блюл меру, услужливо подкладывал закуску.
Иногда Аграфена брала его с собой в Сочи или в Крым. Но и там он умудрялся начудить.
Представляешь, возмущалась она по возвращении, пока я в море купалась, этот кобель в баре с какой-то вертлявой девицей коктейли распивал! Глаза у неё так и горели сразу видать, что мужа просит! Ну, думаю, погоди, Вениамин, покажу я тебе, где раки зимуют!
Наверное, отнекивался? спрашивала я, улыбаясь.
Ещё как! Говорит, что я всё выдумываю, фыркала Аграфена.
А ты?
Да пусть мечтает. Куда он от меня денется? Кому он с его учительской зарплатой нужен? Даже если какая вдова приютит через месяц выгонит. Кроме похотливого взгляда, у него за душой ничего нет.
Когда в мою замужнюю жизнь ворвался Степан, я сразу почуяла неладное. Он был женат, растил двоих сыновей. Я отбивалась от нахлынувших чувств, но они неслись, как весенний разлив, сметая всё на пути.
Совесть шептала:
Остановись! Не хватайся за раскалённое железо. Своя семья есть зачем тебе чужой муж? Наплачешься, света белого не увидишь
Но я шла напролом. Без Степана дня прожить не могла. Мы утонули друг в друге, как в омуте. Любовь приставила нож к горлу не вырвешься
И вот все преграды рухнули.
Остались мы наедине с этой пагубной страстью. И начался бег по кругу.
Через полгода выяснилось, что общего у нас ничего. Но мы упрямо верили, что любовь ещё жива. Я её то и дело реанимировала, как утопающий соломинку хватает.
Степан пил без меры, врал напропалую, даже руки распускал. Мы были из разных миров. Я выгоняла его, забирала ключи, телефон отключала. Он пропадал на недели, потом возвращался с цветами и пылающим взглядом.
Я принимала потому что любила болезненно, вырвать его из сердца не могла. А надо бы
Степан вымотал меня, как тряпку, душу вывернул наизнанку. Тогда я кинулась в новые отношения назло, чтобы и ему было больно.
Как-то после очередной ссоры Степан «ушел за горизонт». Я позвонила старому поклоннику. У каждой женщины, видно, есть запасной вариант
Глеб был полной противоположностью Степана тихий, трезвый, некурящий. Сначала он мне даже нравился. Но через месяц стало невыносимо скучно. Ни искры, одна ровная линия. А мне хотелось вихрей, горок, страсти
Потом пожалела, что впутала Глеба в эту историю. Не моё. А он ещё долго звонил, пока не понял, что путь ему заказан.
Осталась я одна. Наслаждалась свободой. Отдохнула душой. Прошёл месяц
И вдруг Степан позвонил. Бегу, спотыкаясь. Люблю ещё, надеюсь ещё
Лариса, давай расстанемся. Иначе убьём друг друга, говорил он, глаза отводя.
Давай. Ты прав, Степа, вместе нам только хуже.
Разошлись. На три дня
Потом звонок в дверь. На пороге Степан с шампанским, с цветами, с тем самым взглядом
Ночь пылала, как пожар. Мы падали в небо, задыхались от страсти.
А утром оказалось, что всё прошлое лишь цветочки. Степан признался, что должен солидную сумму «серьёзным людям». Карточный долг. Не отдаст пенять будет на себя.
Долг мы в конце концов покрыли продали его дачу, машину И после этого моя страсть к Степану стала угасать. Видно, этот долг стал последней каплей.
Теперь между нами пустота. Живём, как добрые знакомые. Смеёмся, говорим, спим врозь. Плывём по течению.
Ничего не греет.
Отлюбила. Иногда по утрам, пьёт чай, смотрит в окно и думает неужели всё, что было, лишь сон? Но в зеркале отражается усталое лицо, и тогда понимает: нет, не сон. Жизнь была прожита всласть, с огоньком, с перепадами, с болью. А теперь тишина. И в этой тишине покой. Не счастье, не горе. Просто после.
