Позднее счастье Анны
Длинные тени уже легли на землю, когда автобус, совершавший свой ежедневный рейс из шумного города в тихую деревню, с шипением тормозов остановился у знакомого столба с облупившейся синей табличкой. Дверь открылась, и на землю ступила она. Анна. Усталость после двенадцатичасовой смены медсестрой в городской больнице тяжёлым грузом давила на плечи, отзываясь ноющей болью в спине. Воздух, наполненный запахом свежескошенной травы и дымком из печных труб, стал первым утешением для её измученной души.
А он был вторым.
Он стоял там, как стоял всегда, изо дня в день, из года в год. Его высокая, крепкая фигура словно вросла в это место у остановки, став его неотъемлемой частью. Иван. Увидев её, его обычно строгое лицо озарилось тёплой улыбкой, от которой даже вечерние сумерки казались светлее.
Молча, с привычной заботой, он взял у неё потрёпанную рабочую сумку. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и этого мимолётного прикосновения хватило, чтобы снять часть усталости. Они пошли по грунтовой дороге, ведущей к дому, их дому. Не спеша, в унисон, их шаги отбивали тихую, уверенную мелодию совместной жизни.
Красивая пара, с лёгкой завистью прошептала одна из соседок, греющихся на закате у завалинки. Он настоящий богатырь, плечи косая сажень, взгляд твёрдый. А она хоть и годы уже не те, а всё равно красавица. И откуда только силы берёт после таких смен, а сама светится.
Везучая наша Анка, подхватила другая, прищуриваясь. Мужика себе молодого приворожила. Живут сколько лет, а он всё на неё смотрит, как в первый день. И ведь разница-то какая на десять лет моложе!
Подруга Анны, бойкая и добрая Надя, не выдержала:
Ольга Петровна, Марья Семёновна, ну когда же вы угомонитесь? Десять лет вместе живут, душа в душу! А вы всё языками чешете. Анна наша с каждым днём только хорошеет, а вы скоро от зависти скукожитесь!
Анна и Иван уже были далеко и не слышали этих пересудов. Они шли, её рука лежала в его сильной ладони, а его плечо было надёжной опорой, к которой она могла прислониться в любой момент.
Пятнадцать лет назад её жизнь была не дорогой, а непролазной тропой, где она теряла последние силы. Тогда её звали не «Анна», а унизительное «Анька, жена пропойцы». Первый муж, когда-то бравый парень, полностью спился. Сначала она боролась выливала бутылки, умоляла, плакала, прятала деньги. Но в ответ получала лишь побои, оскорбления и полное уничтожение всего, что пыталась сохранить семьи, уважения, достоинства.
Последней каплей стал вечер, когда он, не найдя денег на выпивку, разбил её любимую мамину вазу и замахнулся на сына. В ту же ночь, собрав его скудные пожитки, она выставила мужа за дверь полуразвалившегося дома. «Иди к своей мамаше. Ты не муж, ты обуза». Он уехал в город и вскоре пропал, как многие до него.
С ней остались двое детей: пятнадцатилетний Сергей, в глазах которого подростковый максимализм сменился суровой взрослостью, и одиннадцатилетняя Танюшка, хрупкая девочка с испуганными глазами. Они не были виноваты в том, что она когда-то ошиблась в выборе. И Анна поклялась себе они будут не просто выживать. Они будут жить. Достойно.
Она была деревенской, кровь от крови этой земли, и знала земля не предаст, даст пропитание тому, кто не боится труда. Она взяла в руки топор, которым раньше орудовал муж, и научилась колоть дрова. Тяжёлые, неподатливые поленья сначала не поддавались, мозоли стирались в кровь. Но она колола. Расширила огород, засадила его картошкой. Купила на последние деньги свиноматку, и вскоре весёлое хрюканье поросят наполнило двор. Корова, куры, гуси всё это стало её маленьким хозяйством, которым она правила одна. Работу в городе не бросила деньги были нужны.
Сын, Сергей, рано повзрослел. Плечом к плечу с матерью он таскал мешки, чинил забор, косил сено. Их дом, когда-то покосившийся и унылый, начал преображаться. Подлатали крышу, вставили новые окна. Купили подержанный «Москвич» в хозяйстве без колёс никак. Анна сама села за руль, вызывая удивлённые взгляды соседей.
Жизнь, медленно, но налаживалась.
Через три года Сергея забрали в армию. Его отсутствие было огромной потерей. Бывало, нанимала работников, но основная тяжесть лежала на её плечах. Хрупких, но несгибаемых.
Сергей вернулся возмужавшим, с твёрдым взглядом. Устроился в местное хозяйство, где новый управляющий, строгий, но справедливый, ценил земляков.
И вот однажды летним вечером к Сергею приехал друг. Товарищ по армии из соседнего села Иван. Высокий, худой, с большими, светлыми и почему-то грустными глазами.
«Бедный, дома, наверное, голодает», с материнской нежностью подумала о нём Анна, накрывая на стол.
«Какая она красивая. И глаза усталые, но добрые», подумал о ней Иван, и от этой мысли ему стало жарко.
С той поры Иван стал частым гостем. Он словно чувствовал, где нужна помощь: то забор поправит, то с сенокосом поможет, то с двигателем разберётся. Анна радовалась: «Какой надёжный у Серёжи друг, золотой человек».
Но постепенно её чувства изменились. В её душе, давно уснувшей для чего-то, кроме заботы о детях и хозяйстве, зашевелилось что-то забытое, молодое. Она ловила на себе его взгляд и отводила глаза, чувствуя, как краснеют щёки. А в его глазах всё чаще читался немой вопрос.
Он стал приезжать реже. А ей стало труднее гнать от себя мысли о нём. Они делали вид, что ничего не происходит, но в редкие минуты наедине воздух между ними наэлектризовывался. Ей было сорок, а сердце билось, как у шестнадцатилетней.
Со временем эта связь стала очевидна для всех. Деревня всё видно, всё слышно.
Мать Ивана и сёстры были в ярости. «Она тебе в матери годится! Опозорил!» шипели они. Самый тяжёлый разговор ждал Ивана с Сергеем. Друг вызвал друга на берег реки.
Что это значит, Ваня? спросил Сергей тихо, но опасно. Мать моя. Объясни.
Я люблю твою маму, Серёжа, честно выдохнул Иван. Как женщину. Как самую сильную и красивую.
Дело кончилось дракой. Жёсткой, но честной. Они били друг друга, выбивая злость. Под конец, сидя на земле, разбитые, оба засмеялись. Злость ушла.
Хватит прятаться, хрипло сказал Сергей, поднимаясь. Идите домой. Но смотри, ткнул он друга в грудь, если маме хоть одна слеза убью. И отцом ты мне не будешь, добавил он уже со смехом.
Иван переехал к Анне. Большая часть деревни ахнула. Всё было хорошо. Но шестнадцатилетняя Таня, её девочка, взбунтовалась. Для неё двадцатилетний Иван был предателем. Она хлопала дверьми, грубила. Они терпели. Успокоилась Таня лишь когда сама влюбилась и вышла замуж. Только тогда она поняла, что любовь не имеет возраста.
Вскоре женился и Сергей. Жизнь шла своим чередом.
А потом случилось невероятное. Анна поняла, что ждёт ребёнка. В сорок три. Мир перевернулся. Ирония судьбы её невестка была на том же сроке. Они ходили к врачу вместе, вызывая умиление.
Настал день. Они лежали в одной палате, свекровь и невестка, смеясь сквозь слёзы. Анна родила первой крепкого сына, которого назвали Алёшей. А через два дня её невестка подарила ей внука маленького Ванюшку.
Эти события всколыхнули деревню. Сплетни достигли апогея, но теперь в них было больше изумления, чем злобы.
Анна и Иван наконец пошли в ЗАГС. До этого она отказывалась.
Зачем нам печати? Ты и так никуда не денешься! смеялась она.
Хочу быть твоим мужем. Официально, настаивал он.
Они расписались тихо. Выходя, он обнял её и прошептал: «Теперь навсегда, Анечка».
Они шли по той же дороге, что и десять лет назад. Он высокий, сильный. Она всё такая же стройная, с сияющими глазами. В его руке болталась её сумка, а в её сердце билось позднее, но такое полное счастье.
И пусть кто-то осуждает. Их двое. Они вместе. И это главное.
Жизнь с Иваном стала для Анны новым рождением. Каждый день наполнялся светом. Иван был не только помощником, но и опорой. Алёша рос весёлым и любознательным. Таня, повзрослев, приняла их отношения. Даже Сергей, всегда заботящийся о семье, ценил тот покой и любовь, что царили теперь в доме.
Однажды осенним вечером, когда небо было усыпано звёздами, Анна и Иван сидели на крыльце.
Я никогда не думала, что у меня будет ещё один шанс, тихо сказала она.
Счастье не приходит поздно, улыбнулся он. Главное не бояться за него бороться.
Со временем Анна стала примером для многих. Её история вдохновляла. Дети выросли, дом наполнился голосами внуков. Каждую весну она сажала новые яблони, а Иван, как в первый день, приносил ей первую ветку сирени. И если раньше по деревне шептались, теперь просто кивали: «Вот она настоящая жизнь».
