Дорогой дневник,
На столе в кухне маленькой однокомнатной квартиры в Москве безмолвно простояла корзина с яблоками и грушами словно упрёк, который я не могу игнорировать. Я, Надежда Петровна, снова бросила на неё взгляд, вздохнула тяжёлым, почти усталым, голосом. С другой стороны коридора доносился шёпот телевизора, где Степан, мой муж, погрузился в передачу о рыбалке на Онежском озере. У него, как всегда, всё было спокойно.
Надя, чай уже остывает, крикнул он, не отрываясь от экрана.
Я поморщилась: даже чай он сам не может прогреть.
Иду, ответила, вытаскивая из холодильника домашнее варенье, и, проходя мимо коридорного зеркала, поправила седые пряди, которые вроде бы только вчера ещё были густыми. Как летит время! Вчеравчера я вышла замуж за Степана, а сегодня нам уже шестьдесят, и мы отмечаем юбилей дочери.
Дочь имя её Алёна. О мысли о ней у меня в груди сжатие, будто в горле застряла горсть соли. Мы уже неделю в ссоре, и она не позванивает. Как обычно, виной всему я. Я же хотела только лучшего.
Рядом со стаканчиком Степана, который давно не видал мой взгляд, лежала простая деревянная рамка с фотографией со свадьбы: молодые, радостные, я в пышном платье, он в смокинге. Кто бы мог представить, что спустя сорок лет жизнь превратится в череду недомолвок и мелких обид?
Ты что, застряла? вновь прозвучал голос Степана.
Я отряхнула мысли о прошлом и принесла поднос с чаем и вареньем.
Всё ещё переживаешь? спросил он, не отводя глаз от экрана.
А ты, кажется, да нет! отрезала я, чуть обмявшись. Позвони бы Алёне, извинилась бы.
За что? он наконец повернулся. За тот подарок? Какой абсурд.
Я поставила поднос на журнальный столик и села на край дивана.
Это был ужасный подарок, Стёпа, призналась я.
Обычный сервиз, пожал он плечами. Дорогой, кстати. За три тысячи рублей отдали.
Не в деньгах дело, вздохнула я. Ты бы видел её лицо, когда она раскрыла коробку. Тридцать лет назад этот сервиз ей не нравился, а теперь мы его достаём и дарим на юбилей! Она как будто считает, что мы над ней смеёмся.
Мы же не смеялись! вспылил Степан. Считал, что это хороший подарок, почти раритет.
Я кивнула, понимая, как мужчины порой не улавливают нюансы. Этот сервиз он получил на свадьбу от дальних родственников Степана. Я вспоминала, как юная Алёна крутила в руках одну из чашек и возмущённо воскликнула: «Мама, это же древний артефакт, всё в цветочках, а не чашки, а клумбы». С тех пор сервиз простоял в серванте, пока не пришла идея подарить его дочери.
Вкусы меняются, упрямо возразил Степан. Сейчас в моде винтаж, всё эти… как их… хипстеры ищут старину.
Алёна не хипстер! воскликнула я. Она главный бухгалтер крупной компании, а в её квартире минимумизм, а не бабушкин сервант.
Она могла бы просто сказать «спасибо» и поставить его на полку, буркнул Степан. А не устраивать истерику перед гостями.
Я вспомнила момент, когда Алёна открыла коробку, несколько секунд молча смотрела на сервиз, а потом спросила, будто бы впервые услышала о нём:
Это тот самый сервиз из серванта?
Да, доченька! радостно ответила я тогда. Помнишь, как ты говорила, какой он красивый?
Тишина висела в комнате. Алёна побледнела.
Я никогда не говорила, что он красивый. Я его терпеть не могла, а вы, конечно, знали.
Опять ты преувеличиваешь, отхлебнул Степан чай. Подумаешь, подарок не понравился. У нас что, больше проблем нет?
Есть, Стёпа. Главное то, что мы совсем не знаем свою дочь. Не знаем, что ей нравится, чем живёт.
Степан хмыкнул:
Не драматизируй. У неё характер непростой, всё в тебя.
Я хотела возразить, но телефон зазвонил. Я быстро подняла трубку, надеясь услышать Алёну.
Алло?
Надя? Это Маргарита, голос соседки, известной в нашем дворе. Приходи, нужна помощь с новыми таблетками, инструкция непонятна.
Сейчас подойду, сказала я, положив трубку.
Кто это? спросил Степан.
Маргарита Ивановна, я схожу ненадолго, ей с лекарствами помочь надо.
Опять ты со своими «благотворительными» делами, проворчал муж. А кто готовить обед?
Я тяжело вздохнула:
Борщ в холодильнике, лишь разогреть.
Скинув лёгкую кофту, я вышла. Подъезд встретил меня ароматом жареной рыбы снизу и сигаретным дымом с пятого этажа. Маргарита жила одна, дверь открылась почти сразу.
Заходи, Наденька, бурчала она, поднимая пирог. Попьем чайку, пока готовлю.
Я пыталась отказаться, но она была настойчива. Пока она суетилась на кухне, я рассматривала её фотографии: муж, дети, внуки, все улыбаются.
Как Алёночка? спросила она, принеся поднос с чаем. Как после развода?
Справляется, уклонилась я.
А сын её, Кирюша, уже в институте?
Да, учится на третьем курсе.
Маргарита присела рядом, взглянув в мои глаза:
Ты сегодня какая-то печальная. Что случилось?
Я не выдержала и рассказала всё: про сервиз, про ссору, про упрямство Степана.
Знаешь, сказала она, когда я закончила, тебе просто надо поговорить с Алёной, без Степана. Сказать откровенно, что мы ошиблись с подарком.
Она не берёт трубку, вздыхала я.
Так сходи к ней! предложила Маргарита. Она же живёт в том же районе, а не в другом городе.
Я задумалась. Почему бы не навестить её? Гордость? Страх услышать, что мы превратились в двух стариков, не понимающих своего ребёнка?
Ты права, наконец сказала я. Сегодня же съезжу к ней.
Вот и правильно, кивнула Маргарита, предлагая кусок пирога.
Вернувшись домой, я нашла Степана в той же позе перед телевизором.
Стёпа, я к Алёне еду.
Зачем? удивился он.
Поговорить, извиниться за подарок.
Опять ты за своё! развернулся он. Подумаешь, сервиз не понравился. Её художественный вкус ещё не созрел.
Дело не в сервизе, а в том, что мы не слышим друг друга, ответила я. Мы не слышим собственную дочь.
Ладно, неожиданно согласился он. Только не говори ей, что я признал ошибку. Я считаю, что подарок был хороший.
Я кивнула, понимая, что сорок лет совместной жизни не стерло наш упрямый характер.
Алёна жила в новом микрорайоне, в современной многоэтажке. Я села в автобус, глядя в окно на проносящийся мимо пейзаж Москвы, размышляя, как трудно иногда говорить с близкими.
Дверь открыл Кирилл, внук, он был высоким парнем с короткой стрижкой.
Бабушка? удивился он. Почему не позвонила, когда приеду?
Сюрприз решаю сделать, улыбнулась я, протягивая пакет с пирожками. Мама дома?
На работе, сказал он, принимая пакет. Иди, я её позову.
Я прошла в гостиную. Квартира Алёны поражала своей чистотой: светлые стены, минимум мебели, никаких старинных сервантов, никаких коверных панно.
Алёна вышла из кабинета, её лицо напряжённое.
Мама? Что случилось?
Ничего, спокойно ответила я. Просто пришла поговорить.
Она посмотрела на часы:
Через полчаса видеоконференция с Москвой.
Я ненадолго, села на диван. Алёна, я пришла извиниться за тот подарок. Ты права, это было глупо.
Дочь удивлённо подняла брови:
Ты пришла извиниться за сервиз?
Не только за сервиз, скрестила я руки. За то, что мы с отцом тебя не понимаем, живём прошлым и не видим настоящего.
Алёна медленно села напротив.
Мам, дело не в сервизе. Точнее, не только в нём. Это был символ того, что вы совсем не знаете, кто я, чем живу, что люблю.
Это правда, тихо согласилась я. Мы с отцом застряли в прошлом, для нас ты всё ещё та девочка, которая когдато жила с нами.
Алёна вздохнула:
Самое обидное вы даже не пытались узнать меня. За годы вы ни разу не спросили, какую музыку я слушаю, какие книги читаю, какие фильмы люблю. Вы просто уверены, что знаете меня лучше, чем я сама.
Ты права, почувствовала я, как в горле сжимается узел. Родители часто считают, что дети их продолжение, а не отдельные личности.
Вот именно! воскликнула она. Я тоже виновата: не спрашивала, чем вы живёте, что вас волнует. Я приезжаю раз в месяц, привожу продукты и уезжаю, как будто исполняю обязанность.
Мы все виноваты, улыбнулась я, сквозь слёзы. Но ещё не поздно всё исправить, правда?
Не поздно, кивнула Алёна.
Тогда расскажи, какую музыку сейчас слушаешь? Что читаешь? спросила я.
Ты серьёзно? засмеялась она.
Абсолютно, кивнула я. У нас ещё двадцать минут до конференции, а потом я уйду, чтобы не мешать.
Хорошо, подумала она. Слушаю джаз, особенно из пятидесятых. Читаю профессиональную литературу, а для души детективы. И начала учить испанский, мечтая поехать в Барселону.
Я слушала её, будто впервые знакомилась с человеком, которого годы не давали увидеть.
А как с личной жизнью? осторожно спросила я. Три года прошли после развода…
Алёна смутилась:
Есть парень. Он младше меня на семь лет, боюсь, что вы с отцом не поймёте.
Мы старомодные, но не глухие, улыбнулась я. Главное, чтобы человек был хороший.
Он хороший, кивнула она. Преподаёт историю в университете. Кирюше нравится.
Пригласите его к нам на ужин, предложила я. Познакомимся. И обещаю, никаких сервизов в подарок!
Мы обе рассмеялись.
Знаешь, сказала Алёна, я всё же подумала о том сервизе. Он действительно красивый, в стиле прованс. Сейчас такой винтаж ценится.
Не оправдывай меня, покачала я головой. Это был ужасный подарок.
Нет, правда! воскликнула она. Я даже подумываю поставить его в дачном домике. Мы же купили участок в прошлом году, я же не сказала?
Нет, почувствовала я укол стыда. Видишь, как мало мы друг о друге знаем.
Давай наверстаем, предложила Алёна, глядя на часы. Мне пора к конференции, но приезжай на выходных, принеси папу. Покажу вам фотографии дачи.
Мы обнялись, и я ощутила, как чтото важное возвращается в мою жизнь, то, что почти потеряла изза собственной слепоты.
По дороге домой я купила в магазине бутылку хорошего вина и коробку конфет. Степан встретил меня в дверях, лицо его тревожилось:
Ну как? Помирились?
Помирились, протянула я ему пакет покупок. И знаешь, что? Алёна теперь хочет поставить сервиз на даче.
Видишь! торжествующе воскликнул он. Я же говорил, что подарок хороший!
Я лишь улыбнулась. Пусть он думает, что победил. Главное, что в семье восстановилось понимание, а не только сервиз.
Степан, прошептала я, проходя к кухне, ты знал, что наша дочь учит испанский и планирует поехать в Барселону?
Не может быть! удивился он. Зачем ей испанский в её возрасте?
Потому что жизнь не заканчивается после шести́десяти, ответила я, доставая бокалы. И у нас с тобой тоже не всё закончено. Может, и нам чемунужному научиться?
Степан посмотрел на меня с сомнением:
Например?
Например, слушать и слышать друг друга, разливала я вино. И выбирать подарки с душой, а не из старого серванта.
Договорились, поднял он бокал. За новый этап в нашей жизни!
Корзина с фруктами всё ещё стояла на столе, но теперь я смотрела на неё иначе. Иногда даже самый неудачный подарок может стать началом чегото важного и настоящего.
