Ой, сынок приехал! обрадовалась Евдокия, отряхивая старый платок.
Я, Николай, поджал свою хлябную шапку к двери и сказал: Привет, мамуля. Я запнулся, не один, а с гостем. и подтолкнул вперёд худенького мальчишку в очках, в рюкзаке.
Ой, Божечки, внучок привёз! Это Шурик или Алешка? Не узнаю без очков, воскликнула она, усаживая меня на стул.
Надень их, продолжила Евдокия. Это Васенька, мой внебрачный внук. Помнишь, как мы с Аграфеной годами расставались? Тогда я сошлась с Валентиной, и он появился. Я, как лох, записал его себе в паспорт, вздохнул я.
Ты чего такие разговоры при ребёнке? Малый ещё не должен знать о твоих нелепых делах, отрянула меня Евдокия. Васенька, иди в зал, включи телевизор, пока мы с твоим отцом разберёмся.
Парень молча вышел в комнату. Я спросил: А Аграфена знает о нём? Она не любила мужа моего сына, склоку заводила и глупила.
Я дрогнул от её слов: Что ты, мам? Если бы узнала, давно бы меня из дому выгнала. А мне жалко, ведь я построил его с нуля.
Какой ты у меня непутёвый, вздохнула Евдокия. Не мужик, а лентяй. Под каблуком Аграфены всю жизнь. Как же ты завёл ребёнка на стороне, чудо какое! И зачем привёз его сюда? Аграфена узнает и мне не поздоровится.
Я, нервно порхая, объяснял: Валентина, злая как змея, собиралась выйти замуж, уехала на юг с новым мужиком на месяц, представляешь? Позвонила и сказала: «Берёшь сына куда хочешь, даже домой». Я ей: «Ты с ума сошла, у меня жена, она всё выгонит». Она грозила: «Не хочешь будет подругому». Я ей выдаю свидетельство о рождении, а сам конец мне будет. Валентина меня еле простила, полгода со мной не разговаривала. Поэтому решил, пусть он у тебя месяц побудет, потом приеду, заберу, говорил я, не поднимая взгляд на мать.
Вот какой был в детстве, таков и сейчас, покачала головой Евдокия. Что бы ты ни делал, помогу. Оставляй парня. Только скажи, он точно твой?
Я махнул рукой: Мой, не сомневайся. Валентина тоже не сахар, но баба верная.
Мы замолчали. Евдокия вскочила: А я всё сижу? Давай хоть накормлю его, пока он с дороги.
Я поднялся: Прости, мам, но я еду. Аграфена дома ждёт. И привёл вранье, что еду за запчастями в город. Кушай, Васенька, а я уезжаю.
Евдокия обняла меня и прошептала: Ну, с Богом, кровинушка моя.
Васенька быстро глотал суп, не отрывая глаз от тарелки.
Может ещё? спросила Евдокия с жалостью, глядя, как он всё опрокидывает.
Не надо, спасибо, встал мальчишка из-за стола.
Пойди наружу погуляй, а я пока ужин готовлю. Что у тебя в рюкзаке? спросила она.
Вещи, буркнул он.
Стирать сам будешь или мне? уточнила она.
Впервые он посмотрел на неё испуганными глазами: А я не умею. Мама всегда стирала.
Евдокия подняла лёгкий ранец: Иди, а я посмотрю и прополощу грязное.
Он вышел, а она начала перебрать простые вещи: две футболки, шорты, пару трусов.
Не густо, покачала она головой. Даже тёплой кофты не положила. Видно, ещё та мама. Замочив вещи в тазу, она принялась за вишнёвый пирог.
Внезапно с улицы донёсся крик. Евдокия бросилась наружу, не отряхивая руки от муки.
Что случилось?
Васенька визжал, держась за ногу: Меня гусь клюнул. Больно, слёзы текут.
А где ты их нашёл? Они гдето пасутся, а ты был во дворе, спросила она, разглядывая красное пятно.
Я просто хотел посмотреть, всхлипывал мальчишка.
Ты с рождения гусей не видел? удивилась она.
Видел, но подходил осторожно, прошептал он.
Ладно, пойдем в дом, я смазываю мазью, взяла её за руку.
После ужина она положила его на диван и долго не могла уснуть. Что за жизнь такая? Она бы своего Кольку к чужой бабушке не отправила. Мамаша, наверно, ещё та гулена. Штаны дороже, ребёнок мал. И тут услышала всхлипывание. Прислушалась, точно плачет парень. Подошла к нему тихо: Что, сынок? Не нравится? Подожди месяц, мамка тебя обратно заберёт.
Он вскинулся и шепотом сказал: Не заберёт. Слышал, как она с дядей Витей говорила, что когда они приедут, меня в интернат отправят, а только на каникулы брать будут. Я не хочу, дома с мамой было хорошо. Пока дядя Витя не пришёл, а дядя Коля меня не нужен, он меня даже по имени не зовёт. Вы, бабушка, хорошая, но я вам тоже не нужен, заплакал он громче.
У Евдокии защемило сердце. Она обняла его худенькое тело.
Не плачь, Васенька. Я тебя в обиду не дам. Хочешь, поговорю с твоей мамой, и ты будешь жить у меня? У нас школа хорошая, учителя. Мы будем ходить за грибами, ягодами, доить корову. Ты такой хилый, а от парного молока силы прибавятся. Не веришь? Завтра познакомлю тебя с Павликом. Он хороший парень, от молока как колобок. Хочешь?
Он обнял её за шею: Хочу. Ты не обманешь?
Евдокия нежно поцеловала его в макушку: Конечно, нет.
Годы прошли. Валентина иногда приезжала, привозила подарки, но всё спешила, её уговаривал дядя Витя. Николай появлялся редко. Аграфена узнала про Васю и обвинила не мужа, а меня, Евдокию, ведь, по её словам, родные внуки ей не нужны, а всякие «приблуды» в самый раз.
Мне было всё равно. Из хрупкого мальчишки вырос крепыш. Сегодня утром, готовя любимые блюда для внука, я всё время выглядываю в окно. Но сегодня я пропустила. В дом вошёл молодой солдат, тихо позвал: Бабуля, я пришёл, где ты?
Я выбежала из комнаты и обняла его за шею: Васенька, внучок мой родной!
К материто поедешь? спросила я. Он отложил вилку, удивлённо спросил: К какой? К той, что бросила меня и раз в год привозила безделушки? Нет, не поеду. Моя мама это ты, и это не обсуждается, спокойно продолжил он есть.
Я украдкой вытерла слезу: какая радость, что у меня есть такой внук, отрада и помощь в старости. Кровинушка моя, родная.
