Я отдала всё ради отца, а в наследстве меня не оказалось пока я не нашла спрятанный конверт, который всё объяснил.
Всю свою жизнь я поставила на паузу, чтобы ухаживать за отцом. Сначала это были просто редкие визиты, но постепенно превратилось в круглосуточную заботу. Я перестала встречаться с друзьями, отказалась от личной жизни и в конце концов просто забыла, что значит жить для себя. Думала, это ненадолго но месяцы растянулись в годы.
Отец всегда был сильным, опорой нашей семьи. Видеть, как он слабеет, было невыносимо. Я готовила ему еду, помогала мыться, возила на бесконечные приёмы к врачам, сидела у его кровати ночами, когда боль не давала ему уснуть. Я не винила его он был не виноват, но было очень одиноко.
Мой брат жил в другом городе. Иногда звонил раз в месяц, не чаще. На этом его участие заканчивалось. У него всегда находились отговорки: работа, дети, «плохая связь». Я старалась не держать на него зла, но когда ты один держишь всё на себе, сложно не чувствовать себя брошенной.
Когда отец умер в начале этого года, я была разбита. Вся моя жизнь крутилась вокруг него, и вдруг его не стало. Но я знала я сделала всё, что могла. Мне казалось, он это понимал.
Через несколько недель мы собрались у нотариуса для оглашения завещания. Брат прилетел в дорогом костюме, с видом человека, которого оторвали от важных дел. Я сидела тихо, затаив дыхание, пока юрист зачитывал документ.
Но чем дальше он читал, тем яснее становилось меня там нет. Совсем. Всё сбережения, квартира, даже его любимый старый автомобиль всё досталось брату.
Я онемела, в ушах звенело. Брат бросил на меня взгляд неловкий, но довольный. Юрист вежливо кивнул и уже собирал бумаги. Вот и всё. Ни объяснений, ни письма, ничего.
Дома я упала на диван и рыдала так, как не рыдала никогда. Дело было не в деньгах и не в квартире. Меня терзала мысль, что отец человек, ради которого я пожертвовала всем, словно забыл обо мне. Что, может, он даже не заметил, сколько я для него сделала.
Неделю я ходила как в тумане. Убеждала себя, что это не важно, что любовь не меряется имуществом, но боль не уходила.
Через неделю я начала разбирать его вещи, складывая коробки для благотворительности. Его одежда ещё пахла им мылом, кофе, чем-то уютным. Потом я добралась до книжной полки. Отец обожал читать. Его книги были для него сокровищем все испещрены пометками на полях.
Когда я протирала пыль с полки, на глаза попалась его любимая книга потрёпанный роман, который он перечитывал каждую зиму. Я открыла её, и на пол упал конверт.
Дыхание перехватило я узнала почерк: родной, но уже дрожащий. На конверте было написано: «Тому, кто остался».
Я замерла.
Руки дрожали, когда я осторожно открыла его. Внутри лежало письмо и маленький ключ.
«Дорогой мой,
Если ты читаешь это, значит, меня нет, и мне жаль, что я причинил тебе боль. Возможно, кажется, что я ничего тебе не оставил, но это не так. Твой брат он не умеет нести ответственность. Я оставил ему то, что можно измерить. А тебе то, что нельзя.
Ты отдала мне годы своей жизни. Ты была рядом, когда остальные отвернулись, и наполнила мои последние дни теплом и покоем. Я всё видел. Просто не всегда мог сказать. Ты была моей опорой, когда у меня не осталось сил. Ключ от сейфа в гараже. То, что внутри, твоё. Не потому, что ты это заслужила, а потому что осталась».
Я вытерла слёзы и сразу пошла в гараж. Там, за старым верстаком, стоял небольшой, запылившийся сейф, о котором я почти забыла. Руки тряслись, когда я повернула ключ.
Внутри лежали несколько конвертов и потрёпанный кожаный блокнот. В конвертах оказались облигации и сберегательные сертификаты сумма, о которой я и мечтать не могла. Но блокнот разбил мне сердце окончательно.
Это был дневник. Первая запись была сделана в тот день, когда он заболел. Страница за страницей он писал о наших днях, проведённых вместе. Как я варила его любимый суп, когда он ничего не мог есть. Как читала ему вслух, когда зрение подвело. Как я улыбалась, даже когда сама еле держалась на ногах.
Последняя запись гласила:
«Надеюсь, мой ребёнок однажды поймёт, как много он для меня значил. Без него я бы не справился. Если бы любовь можно было измерить, ему бы досталось всё».
Я прижала блокнот к груди и разрыдалась. Вся боль, что копилась внутри, начала таять. Он видел меня. Каждую минуту, каждую жертву он всё заметил.
Той ночью я сидела у окна, держа письмо на коленях, и чувствовала то, чего не ощущала давно покой. Последние слова отца вернули мне то, что, как мне казалось, я потеряла: его любовь, его признание и уверенность, что те годы прошли не зря.
«Спасибо, папа», прошептала я и впервые за долгое время улыбнулась.
