Что, так и сказала? переспросила Злата, глядя на меня.
Я кивнул и сделал глоток из чашки. Чай был дымящегорячим, и я чутьчуть поморщился.
Так и есть. Сестра потребовала, чтобы мама переписала на неё двухкомнатную квартиру и съехала. Потому что Витя сделал ей предложение. Молодой семье гдето жить надо, понимаешь? говорил я высоким, слегка надутым голосом, будто подражая Ладе.
Злата смотрела на меня, не веря собственным ушам. Требовать у родителей жильё? Просто так?
А что мама ответила? спросила она осторожно.
Я покачал головой.
Чёткого ответа нет. Но я знаю маму. Она без ума от Лады. Так что всё возможно.
Не могу себе представить, что родная дочь может выгнать мать из квартиры. Злата никогда бы не задумалась просить у родителей подобного. Она отказывалась брать у них деньги на первый взнос. Всё откладывала сама, купила квартиру, выплатила кредит ещё до брака и гордилась тем, что это её собственность.
Знаешь, продолжал я, глядя в сторону, ещё в прошлом году мама продала дачу, чтобы оплатить обучение Лады. И что? Та бросила учёбу на втором курсе. Оказалось, в университете надо действительно учиться, представляешь?
Злата хмыкнула.
Да уж, твоя сестра никогда не отличалась усидчивостью.
Я промолчал. Злата видела, как напряжены мои плечи, как пальцы сжаты вокруг чашки. Что ей сказать? Что посоветовать? Семья всегда сложно.
Дни сменялись неделями. Я несколько раз звонил маме, но разговоры были короткими и напряжёнными. Злата не вмешивалась, понимая, что это моя история, моя боль.
Однажды в выходной мы решили навестить свекровь.
Я открыл дверь своим ключом, а Злата замерла в проёме. Квартира была завалена коробками, сумками, свернутыми одеялами. Вещи стояли у стен, на диване, на столе настоящий хаос переезда.
Мам? позвал я, входя внутрь.
Галина Петровна вышла из комнаты. Лицо осунувшееся, под глазами тени. Я никогда не видел её такой уставшей.
Алексей, Злата, проходите, сказала она тихо.
Я оглядел комнату и спросил прямо:
Ты отдаёшь квартиру Ладе?
Галина Петровна вздохнула, села на край дивана и отодвинула коробку с посудой.
Так будет лучше, сынок. Молодой семье нужно своё жильё. Витя хороший парень, работает. Им нужно гдето жить, а мне хватит.
Злата стояла в стороне, слушая. Как можно отдавать единственную квартиру? Куда же я сама денусь?
А ты где будешь жить? спросил я глухо.
Сниму комнату. Пенсия небольшая, но мне хватит. Не переживайте за меня, ответила она, и я увидел, как бледнеет её лицо, как дрожат руки.
Прошло два месяца. Галина Петровна жила в съёмной квартире в другом районе. Я часто ездил к ней, вёз продукты, лекарства, помогал с хозяйством. Злата не возражала, понимая, что я переживаю.
Но однажды вечером я вернулся домой унылым и молчаливым, сел за кухонный стол и уставился в пустоту.
Что случилось? спросила Злата, садясь напротив.
Я медленно поднял глаза.
Мама не справляется. Пенсии не хватает на аренду и жизнь. Она елееле сводит концы с концами.
Злата нахмурилась.
Тогда пусть обратно в свою квартиру переедет.
Квартира уже переписана на Ладу. И та не пускает маму обратно, говорит, что они с Витей планируют ремонт, а я им помешаю.
Я понял, к чему клонит разговор, но молчал. Внутри всё сопротивлялось, но я не мог сказать, что не хочу, чтобы моя мать оставалась с нами.
Через четыре дня Галина Петровна переехала к нам. В первый день была доброй, тихой, благодарной, постоянно извинялась, обещала не мешать.
Я пытался убеждать себя, что всё будет нормально. Но уже через неделю начали появляться мелкие неприятности.
Сначала исчезла моя любимая чашка.
Галина Петровна, вы не видели мою чашку? Синюю с цветами? спросил я.
Ой, Алексей, прости, я случайно уронила её, мыла посуду, выскользнула из рук. Куплю новую, обещаю, ответила она.
На следующий день в ванной исчезла дорогая кремовая банка, которую я покупал в аптеке. Я спросил, а она показала пустую банку, объяснив, что намазала ноги, кожа сухая.
Последней каплей стало мясо. Я купил дорогую вырезку, планировал стейки, а нашёл в кастрюле котлеты, где в фарше больше хлеба, чем мяса.
Галина Петровна, это дорогой кусок, не для котлет, попытался я говорить спокойно.
Я всегда так делаю, котлетки получились отличные, попробуй, ответила она, не отрываясь от готовки. Я сидел в гостиной и делал вид, что не слышу.
Через несколько недель Галина Петровна установила свои правила: на завтрак теперь только каша и яйцо, уборка в субботу с восьми утра, спать после девяти нельзя, даже в выходные.
Я ходил по дому, сдерживая ярость. Ты пытался успокоить меня, обещал поговорить с мамой, но ничего не менялось.
За ужином я намазал на хлеб творожный сыр и положил кусок помидора. Галина Петровна поморщилась:
У тебя совсем нет вкуса, Алексей. Такая ерунда.
Я поднял голову.
Меня всё устраивает.
Ты своим поведением портил моего сына, резко сказала она.
Я замер с бутербродом в руке.
Да, портишь, продолжала она, набирая обороты. Максим (да, мой сын) смотрит на тебя и думает, что дома можно лениться, не сразу мыть посуду, не гладить одежду. Я его так не воспитывала. Я учила порядку, аккуратности. А ты всё это перечёркиваешь.
Моё терпение лопнуло.
Я терпела достаточно, сказал я холодно. Я пыталась уважать ваш возраст, молчала, когда вы разбивали мои вещи, использовали мою косметику, портили продукты. Но хватит. Если всё так плохо, возвращайтесь в ту квартиру, которую отписали дочери, а не живите в моём доме, который я купила на свои деньги.
Алексей! крикнула Злата. Что ты говоришь?!
То, что думаю! ответил я, поворачиваясь к ней. У меня тоже есть свои правила! И первое твоей маме не будет места в моём доме!
Галина Петровна побледнела.
Алексей! Ты слышишь, что говорит твоя жена? Останови её!
Мам, Злата, успокойтесь, пытался я примирить их.
Нет! отвечала Злата, глядя на свекровь. Пусть собирается и уходит. Мне всё равно, куда.
Мы не можем выгнать мою мать! повысил голос я. Ты понимаешь, что говоришь?
Злата хрипло рассмеялась, её смех звучал горько.
Ты не можешь. Но я могу. Чтобы к вечеру её здесь не было.
Я выпрямился, лицо стало каменным.
Если она уйдёт, то и я тоже.
Злата посмотрела на меня долгим взглядом.
О, мы докатились до ультиматумов? Как быстро ты забыл обещание успокоить свою мать, просил потерпеть немного, а теперь ставишь условия? Скатертью дорожка, Алексей.
Галина Петровна всхлипнула и бросилась в коридор. Я стоял посреди кухни, не веря происходящему. Мы начали собирать вещи медленно, молча. Злата сидела у окна, глядя в пустоту, в которой чувствовалась странная, холодная, но успокаивающая пустота.
Через час мы с Галиною Петровной вышли в прихожую, чемоданы, сумки, пакеты. Я открыл дверь, пропустив её вперёд, потом обернулся к Злате.
Злата, давай
Она не дала мне закончить.
Если ты до сих пор не понял, что мать любит только дочь, а тебя просто использует, то лучше разойдёмся сейчас, пока она не влезла нам под кожу окончательно.
Я подошёл к двери и захлопнул её перед мужским носом.
Пустить свекровь было ошибкой. Теперь я видел, что я не способен противостоять своей матери, а значит, будущего у нашего брака не будет. Развод прошёл тихо, детей и совместного имущества не было. Я смотрел на неё печальными глазами, умолял простить, обещал не втягивать её в семейные разборки, но она уже давно не давала шанса второму шагу.
